«А Клавдия знает своё дело!» в который раз отметил Пятровский. Корюшку она обжарила прекрасно! Не подгоревшая мука в свежем постном масле совершенно не отбила чудесный слабо-огуречный запах этой прелестной рыбки!
«Как можно сравнивать её с мойвой Баренцева моря, балтийской или черноморской килькой, азовской тюлькой или байкальским омулем?! Каждая из этих рыбок вкусна и полезна, но именно корюшка, эта драгоценность Санкт-Петербурга, не идёт ни в какое сравнение с этими обитателями водоёмов Российской империи!»
В общем, обдумывая всё это, бывший титулярный советник и не заметил, как «слопал» большую часть порции Рыжего как свою.
Ладно, котя слегка икнув и вытерев жирные пальцы об салфетку, глядя в удивлённые глаза своего питомца, пробормотал Игнат Тимофеевич. Мяска тебе сегодня дамКлавдия! А есть ли у нас ещё чего к корюшке?
Это был формальный вопрос, потому что у кухарки всегда «было чего», и она, за совсем недорогую плату, жалилась над стариком, которому было тяжело ходить, но иногда требовалось для завершения трапезы.
Конечно, ваше благородие! Из Вольска, от кумы моей Столовое вино Павла Васильевича Краснова в сорок градусов. Не изволите?
Отчего же не изволить, голубушка? Обязательно изволю! Несите грамм двести, не более! Потом, если что, ещё на ужин откушаю Кстати! Что у нас на ужин?
С вашей картошкой грибов отмоченных нажарю.
Что за грибы?! Уж не отравить ли меня хочешь?! весёлым голосом спросил Пятровский. Он очень любил грибы и всегда ждал, когда Клавдия предложит ему их.
Не пужайтесь, ваше благородие! Боровики! Отборные боровики! Мне из Псковской губернии сродственница доставляет прямиком к дому! Настолько вкусны пальчики оближете!
Вот и отлично! Но попрошу тебя: свари малый кусочек поросятины Я Рыжему обещал А из бульона потом суп какой-либо Хотя нет. Не какой-то, а с клёцками! Давно мечтаю
Разорит он вас, ваше благородие, Рыжий ваш Конечно, сварю и приготовлю, можете не сомневаться! улыбаясь и ласково поглаживая по холке мимо проходящего кота, ответила кухарка.
После этих слов и в предвкушении замечательной трапезы Пятровский осознал, что сегодня он никуда не пойдёт.
«Всё ж таки есть прелесть в пенсионной жизни, подумал Игнат Тимофеевич. Особенно это, конечно, если она подкреплена финансовой составляющей» вздохнул он.
В ожидании ужина бывший титулярный советник улёгся на кровать и, почёсывая живот такого же довольного, как и он сам, Рыжего, начал впадать в послеобеденный сон, непроизвольно смешивая реальность с постоянно всплывающими воспоминаниями
* * *
С фамилией следователь решил повременить, а в первую очередь заняться орудием убийства ножом.
Архивы полиции не дали никаких результатов, при этом один из старожилов сыска посоветовал ему обратиться в бывшую Кунсткамеру, а ныне в Музей антропологии и этнографии на бывшей Кадетской набережной линии
Обратитесь к Леопольду Ивановичу фон Шренку. Он, без сомнения, подскажет вам в ваших поисках.
Игнат Тимофеевич так и сделал. Шренка он встретил после его очередной лекции в Николаевской Академии Генерального Штаба подле Английской набережной, 32.
Статский советник представился и сообщил ему тему своего обращения. Леопольд Иванович любезно согласился рассмотреть рисунок возможного орудия убийства, но только по пути в Николаевскую морскую академию, где ему предстояло прочитать очередную лекцию.
Присаживайтесь! проговорил учёный, предлагая Пятровскому место в экипаже. Давайте посмотрим, что там у вас за «ятаган» такой!
Что, простите? удивлённо ответил статский советник.
Не обращайте внимания, мой друг! Мне просто нужно отвлечься от только что прочтённой лекции, чтобы потом сосредоточиться на следующей. И вы попали ко мне как нельзя кстати! Показывайте!
Игнат Тимофеевич развернул перед Шренком рисунок.
Кто автор сего рисунка? озадаченно спросил учёный.
Хирург Императорской медико-хирургической академии Яков Николаевич Чустович.
Знаком с его родителем. Достойный гражданин. И он продолжил рассматривать рисунок.
Игнат Тимофеевич выдержал в разговоре классическую паузу, чем произвёл на Леопольда Ивановича хорошее впечатление. Было видно, что учёный знает ответ, но ждал посыла от статского советника. Не дождался и начал сам.
Это нож тлинкитов.
Чей, простите?
Тлинкитов. Или тлингитов. Индейцев Аляски. В Русской Америке их называли колошами, или колюжами, и они были в начале века постоянной опасностью для русских промышленников из Русско-Американской компании. Именно они в июне 1802 года со своими союзными племенами захватили и почти полностью вырезали жителей Ново-Архангельской крепости. Местные русские о них отзывались с нескрываемым страхом: «самых хищных зверей злее»; «убийственный и злой народ»; «варвары кровожаждущие».
Как такое орудие могло попасть в Санкт-Петербург?
Шренк удивлённо взглянул на попутчика.
Вы видели его рисунок? Вы осознаёте, что убить человека этим орудием может только профессионал?! Убийца тот, кто всю жизнь обращался с ним!
Вы хотите сказать, что это сделал индеец, житель Аляски?! широко раскрыв глаза, почти шёпотом спросил Пятровский.
Делать анализ и выводы из него ваша работа, с неизвестно откуда взявшейся раздражённостью ответил Шренк. А мне нужно ещё подготовиться к лекции. Не сочтите за труд, покиньте экипаж. Если вам будет угодна моя помощь ещё милости прошу. Как меня найти, вы знаете. Ноне сейчас! И он демонстративно отвернулся в сторону.
Извозчик, краем уха слыша весь разговор, тут же остановился, позволяя без проблем сойти статскому советнику.
«Значит, индеец Игнат Тимофеевич направился к себе на службу, размышляя о только что услышанном. Индеец в Санкт-Петербурге» ещё более обречённо промелькнуло у него в голове
«Хотя стоп! Это рязанского или новгородского мужика с трудом можно отличить от местного жителя, но индейца трудно с кем-либо спутать!!!»
Последнее умозаключение немного приободрило Пятровского, и он решил, что, вернувшись в кабинет, займётся изучением клочка бумаги, найденной в вещах убитого, а идея с индейцем должна «созреть» в сознании следователя
Придя в кабинет и раздевшись, статский советник достал из сейфа найденный в штанах убитого клочок бумаги и стал рассматривать его через лупу. В целом он представлял собой обрывок правой крайней стороны листа размером не более десять на двадцать сантиметров по высоте. Сверху стояли реквизиты казённой бумаги, а ниже мелким, не совсем аккуратным, но старательным почерком были вписаны части фраз:
ученію ветерановъ-основа-
нской компаніи прошу
ое письмо въ слѣдствии.
нужности Государству
ненужное сообщая, что
Русской Америки (Аляскѣ)
канскімъ штатамъ за
Вашихъ никчемныхъ.
имися тамъ жить рус-
ны въ оной землѣнес-
лота и нефти.
ому предстанет пред Вами
одатель сего письма) с
новые правители духомъ ошу Вас отозвать рѣше-
или выкупить оную
чемъ продали, но зато
спективой для Россіи!
за почеркъ, старый
отъ нынѣ и во веки
Русской Америки,
А. Загоскинъ
25. I.1881 г.
Результаты первого осмотра озадачили статского советника. Он второй раз за сегодня слышал о Русской Америке. Что это он представлял смутно, поэтому решил уточнить всю информацию об этом завтра.
«На сегодня приключений хватит!» подвёл итог дня Игнат Тимофеевич, оделся и направился отдыхать.
Примечания
1
1 марта 1881 года. Казнь императора Александра II. Л.: Лениздат, 1991.
2
«Ванькой» называли извозчиков. Пример Чехов А. П. Ванька // Чехов А. П. Полное собрание сочинений и писем: В 30 т. Т. 2. [Рассказы. Юморески], 18831884. М.: Наука, 1975.