Потому и собрал Иван княжества русские под руку одну, и иго татарское на Угре сбросил.
Басаргину рассказ старца был настолько интересен, что слушал его, затаив дыхание.
С князем Иваном так и было. Корону эту князь передал наследникам своим, и попала она в руки царю Иоанну IV, что в народе Грозным величали, а так как на корону сам сатана заклятие свое наложил, то и лютовал царь Иоанн безбожно и умер в болезни своей. Годуновым тоже от короны сатанинской наказание пришло. Убили их. Во времена смуты корона Базилевса хранилась тайно в подвалах Кремля, а когда поляки и Лжедмитрий Кремль осадили, то и корона ему досталась, вот и сгинул он вместе с поляками от короны той.
Басаргин открыл рот от удивления.
Рассказ старца Дионисия настолько поразил Басаргина, что по его телу пробежали мурашки, а мелкие капли холодного пота покрыли лоб.
Это сколько же душ корона эта погубила, отче? задавая вопрос, Басаргин перекрестился. А кто еще знает, отче? старшина посмотрел Дионисию в глаза.
Я, патриарх Иоаким, царевна знает, теперь и ты ведаешь.
И где теперь эта корона? глотая слюну, спросил старшина.
А про то только я ведаю. Потому и послал тебя патриарх меня к нему привезти, чтобы тайну сию в могилу не унес. Да только не доеду я, посетовал Дионисий. Помру в дороге. Чую, скоро призовет меня Господь.
Не чуди, отче, Басаргин легонько хлопнул Дионисия по плечу. Ты у нас старичок крепкий, доедешь.
Басаргина ужасала мысль о скорой кончине старца.
Черт с ней, это короной базилевса. Старик совсем умом двинулся на старости лет, вот и несет небылицы, а деревушка и звание стрелецкого полковника вполне могут от него упорхнуть, аки голубь сизый. И придется ему на старости лет довольствоваться тем, что царевна положила да Господь не отнял. За что сапоги топтал, за что душу людям на дознании выворачивал? Все прахом пойдет.
Корона сейчас Чудову монастырю предана, в подвале, за иконостасом укрыта. Нельзя, чтобы она к людям попала, ибо зло великое и смерть несет за собой. С сатаной справиться сложно, лишь одному задача сия под силу будет. Только одного прошу, обещай мне, старшина, что предмет сей царевне Софье в руки не попадет, погубит она себя и братьев, а душу свою дьяволу посвятит да в войны долгие державу свою погрузит.
Ну, отче, ты даешь! Басаргин с ужасом внимал речам старца. А зачем сейчас историю эту решил поведать, помер бы, и дело с концом, никакой сатана государей не погубит?
Дионисий возвел глаза к небу и произнес:
Корона эта для истинного царя, что объединит все народы христианские и вернет Царьград в лоно христианского мира и очистит его от мирской скверны да слуг Магомедовых.
Гляди-ка, с легкой ухмылкой произнес Басаргин, турки сильны, не одолеть их. Не один десяток лет с ними бьемся, все конца не видно.
Придет истинный царь, он и закончит! заключил Дионисий.
Поживем, увидим, усмехнулся старшина и отвернулся в сторону окна. Его терзало множество вопросов: зачем старец выбрал именно его, зачем открыл ему эту тайну?
Что он с ней делать будет? Рассказать об этом разговоре думскому дьяку Шакловатому или сразу идти к патриарху? А как изымет царевна корону сатанинскую да войну учинит? Так война и сейчас идет. Турки так и прут, как тараканы. Да и поляки никак не угомонятся. Возок еще раз скрипнул осями и остановился.
Кучер спрыгнул с козел и поспешил открыть дверцу кабинки:
Вечереет, ваше благородие, надо бы на постой остановиться.
Басаргин сошел с возка и осмотрелся.
Возникшая перед ним деревушка не внушала доверия. Ветхие избы склонились на один бок, прогнив от старости, крыши на домах зияли черными дырами, как старый череп пустыми глазницами, вокруг царили запустение и нищета. Старик в стоптанных лаптях, сидя на деревянной скамье, заметил важного гостя недалеко от своего сирого жилища и сразу склонил голову в поклоне.
Прошу прощения, старче, произнес старшина и поманил крестьянина пальцем.
Старик тяжело поднялся и, прихрамывая, засеменил к Басаргину.
Чьи будете? спросил старшина.
Дворянина Крутицкого, буравя глазами землю, ответил старик.
Плохо живете, ленивы или к алкоголю пристрастны?
Старик пожал плечами и тихо ответил:
Нет, работы мы не боимся и к хмельным напиткам не пристрастны. Барин сильно лютует, житья не дает, поборами обобрал, вот и обнищали. Мы уж долго вдоволь не едим да хлеба не видим, хоть траву щипай.
Лицо Басаргина исказилось в злобной ухмылке:
Найду барина вашего, шею намылю.
Старик отвесил земной поклон:
Намыль, батюшка, намыль. Мы за тебя молиться будем.
Дионисий, слыша диалог Басаргина с крестьянином, улыбнулся и спустился с возка.
Как зовут тебя? спросил он у крестьянина.
Зорькой кличут, в ответ всплеснул руками старик.
А по-христиански как?
Николай, усмехнулся крестьянин, а Зорька то прозвище. Потому что встаю на заре, пастухом я был.
Ну, иди, Николай, благословлю тебя, молвил Дионисий.
Зорька подскочил к старцу и склонил голову.
Христос посреди нас! Дионисий наложил крестное знамение и протянул руку.
Есть и будет! отозвался Зорька, лобзая руку Дионисия.
Где можно остановиться на постой? спросил старшина.
Крестьянин поднял глаза:
Через три версты дом мельника. Добротный, большой дом, всем места хватит.
Басаргин достал из кошеля мелкую монету и протянул ее старику:
Возьми за помощь. Барина твоего я разыщу и накажу. Пойдем, отче, Басаргин развернулся и зашагал к возку. Надобно до темна успеть.
Ночь в доме мельника прошла беспокойно. Басаргин несколько раз просыпался в холодном поту. Снился ему и одноглазый мужик-раскольник Сапыга, и везде сующий свой нос боярин Широковатый, но последний сон, что приснился под утро, никак не выходил у него из головы. Снилось ему, будто оказался он в огромном храме, расписанном фресками невероятной красоты. С купола, уносившегося под самые небеса, исходил божественный свет в виде трех золотых лучей. У алтаря, преклонив колено, стоял человек в золоченой мантии на плечах. В руках он держал корону, усыпанную сапфирами и бриллиантами изумительной красоты, и хотя человек в мантии был далеко от старшины, Басаргин отчетливо видел четкую огранку каждого камня, украшавшего корону.
Человек в мантии совершенно не замечал присутствия постороннего, он обращался к Богу, и чем громче произносились слова молитвы, тем ярче становилось свечение лучей. Вскоре золотистый свет залил все пространство храма. Басаргин прислушался, где-то издалека, вероятно с улицы, доносились крики сражения, нечеловеческие вопли раненых и горькие стенания вдов, хоронивших своих мужей.
Басаргин сделал шаг к алтарю, но человек не оборачивался, будто рядом и не было никого. Сделав еще шаг, он отчетливо услышал слова молитвы и диалога. Человек в мантии с кем-то беседовал. Басаргин никак не мог распознать голоса собеседников. Первый обещал человеку спасение и избавление от позора в обмен на его душу, и звучал он весьма неприятно; второй предостерегал человека, указывая на последствия договора. Человек в мантии колебался, он понимал, что, согласившись с условиями, он спасет свой город, но погубит свою бессмертную душу.
Базилевс! в храм вошел человек в доспехах. Турки взяли восточную стену, они уже прорвались в город.
Император поднял руку:
Где они сейчас?
У цирка Флавия.
Ступай, я скоро приду.
Человек в доспехах поклонился и выбежал из храма.
Басаргин наблюдал за картиной со стороны, словно смотрел представление в театре. Только теперь это был театр теней.
Самаэль! тяжело произнес человек. Я согласен.
Корона в руках базилевса засветилась.
Отныне, в чьих руках будет сей венец, тот получит власть над всем миром.