1
3
8
Как только Кемп сошёл с трапа парохода в Дувре, тут же отправился прямым ходом в Беркшир к
Олистеру Астору, предоставив Экчери самому устраиваться в гостиницу. Молодого человека ещё «штормило», но уже, слава Богу, не выворачивало наизнанку по 3 раза на дню.
Олистер Астор встретил гостя любезно. Даже сквозь непроницаемую маску знаменитой английской сдержанности, было видно, что обрадовался. Это было ожидаемо ещё бы, прибыл долгожданный договор! Чего Кемп не ожидал, так это увидеть не просто пожилого джентльмена, а инвалида, прикованного к креслу. Но сути дела это обстоятельство не меняло, и Кемп не собирался идти в разговоре на поводу у шевельнувшегося сострадания. После ритуальных вопросов и столь же стандартных ответов о дороге, погоде, самочувствии и чае, сразу приступил к делу.
Мистер Олистер, прежде чем мы приступим к подписанию договора, я хочу встретиться с леди Беркерри.
(Кемп специально сказал о леди Мисти, а не о мисс Шейле, не желая сразу выкладывать карты на стол, раскрывая, что знает о сумасшествии графини, чтобы посмотреть реакцию). «Ох, уж, эти американцы, внутренне сморщился Олистер, такие деловые, напористые, бесцеремонные». Но ни один мускул не дрогнул на его лице, с вежливой, ничего не значащей улыбкой, он произнёс:
Сэр Гамильтон, Вы же знаете, что это не возможно. Мы уже подписали с Вами Договор о конфиденциальности.
Мистер Олистер, при всём уважении к Вашему возрасту и состоянию здоровья, я не подпишу договор о покупке дома, пока не встречусь с леди Беркерри лично.
Сэр Гамильтон.., начал говорить адвокат, но Кемп остановил его жестом.
Мистер Олистер, я не хочу тратить своё и Ваше время на обсуждение данного Договора. Если нарушение Договора о конфиденциальности и может навредить деловой репутации англичанина, то я, как Вы знаете, американец. В Америке он никому не интересен. А лично меня не волнуют никакие соображения морали, чести и честности. Только голая выгода. Лучше я расскажу Вам, что будет, если Вы не обеспечите мою встречу с графинями Беркерри. И как будут развиваться события, когда я встречусь с ними. Итак, если Вы будете упорствовать в соблюдении Договора о конфиденциальности, я подам на контору «Астор и сыновья» в суд, где докажу, что Вы вступили в преступный сговор с мисс Шейлой Беркерри, сокрыв правду о недееспособности леди Мисти Беркерри, тем самым заранее обеспечив ничтожность Договора о купле-продаже дома в Гемпшире. Кроме того, на суде всплывёт связь мисс Шейлы Беркерри с сетью мошеннических контор, таких как «Horns&hooves», «Legs&horns», «Down&feathers», через управляющего делами семьи Беркерри Трикстера Смита, который, о, какое совпадение, является также и главарём сей преступной сети. А, возможно, и наоборот. Главарём является мисс Шейла, а он только исполнителем. Через её имя и Ваша «честность» и «честь» будет замазана двойным слоем грязи. Не знаю, насколько Вам это будет важно, но все бесчестные дела вашей шайки выплывут наружу, сделка о покупке дома будет сорвана. Я не потрачу напрасно деньги и получу дом в Гемпшире за бесценок у государства.
В течение длинной речи Кемпа лицо Олистера Астора несколько раз меняло цвет от возмущённого красного до встревоженного белого. К концу стало испуганно-серое. Вся его английская чопорность улетучилась без следа. Он уже набрал воздуха, чтобы сказать что-то своему визави, когда тот сделал паузу, но Кемп опять остановил его:
Вы ещё не выслушали, что будет после того, как я встречусь с графинями. Дом я получу и в этом случае. Не истратив ни пенни, ни цента. Но! Их имена, состояние здоровья леди Мисти Беркерри всё останется в тайне. Не выплывет наружу и ваш бизнес. Я с уважением отношусь к любому бизнесу, пока это не затрагивает мои интересы. Ваша честь и честь семьи Беркерри не будут затронуты. Вот такой выбор стоит перед Вами, мистер Олистер. Я даю Вам сутки на размышление. Приду завтра за ответом в это же время. И ещё не пытайтесь предупредить мисс Беркерри или Трикстера Смита. Ваши дома находятся под пристальным наблюдением моих агентов. А теперь разрешите откланяться.
Кемп уже привстал с кресла, чтобы уйти, но его остановил Олистер Астор:
Сэр Гамильтон, останьтесь. Мне не нужно время на размышление. Вы предельно ясно изложили свои намерения. И их последствия. Вы во многом ошибаетесь и отсюда сделали неверные выводы. Но я ясно вижу, что моим словам Вы не поверите. Кроме того, многое я не могу рассказать. Это может сделать только мисс Шейла. Я напишу записку, благодаря которой девочка примет Вас.
Адвокат взял бумагу, перо. Написал несколько строк. Подписался. Рядом вылил сургуч. Поставил печать. Поднял на Гамильтона свои бесцветные от старости глаза и, протягивая ему бумагу, сказал:
Прошу Вас, будьте милосердны к девочке. Жизнь и так обошлась с ней слишком сурово. Какими бы делами не ворочал её управляющий, она не имеет к ним никакого отношения. Это я попросил его вмешаться в торги, когда цена на дом слишком упала. Она ничего об этом не знает. И я прошу Вас не раскрывать ей мой секрет.
А Вы, выходит, в курсе его тёмных делишек?
Несколько лет назад я защищал интересы одного моего клиента, который пострадал от действий Трикстера Смита. Тогда нам удалось решить дело без суда. По договорённости, так пожелал мой клиент. Больше в своей практике я с ним не сталкивался. Вы вправе не верить мне, но честь моего имени меня уже не волнует. Прошу только о мисс Шейле.
Уже в дверях Кемп обернулся. За столом сидел не тот вежливо-холодный пожилой джентльмен, каким Олистер Астор был в начале, а сгорбившийся старик, раздавленный и жалкий. И это не было игрой, уж, в этом Кемп хорошо разбирался, иначе не был бы успешным бизнесменом. Также выглядел отец Кемпа после разговора с графом Беркерри.
В душе Кемпа не появилось даже намёка на жалость по отношению к адвокату. Он уже давно приучил себя не прислушиваться к голосу сердца, действовать исключительно с холодной головой. А в его голове возникли некоторые вопросы, которые он не стал озвучивать вслух. Например, может ли адвокат семьи не знать финансовое положение семьи Беркерри настолько, что даже попытался незаконно вмешаться в торги? Или он продолжает играть роль защитника «нищих» и «обездоленных», потому что Кемп не раскрыл свои карты до конца, не упомянул, что знает о ценных бумагах, которые всё ещё находятся в распоряжении семьи Беркерри? И ещё какие отношения связывают Олистера Астора и графинь Беркерри, если в минуту душевного волнения адвокат позволяет себе фамильярно называть мисс Шейлу «девочкой»?