В знойный полдень порой прилетала к ней острая колкость из сада, цапая прямо в высокий лоб. Вскрикивала тогда Дурочка: «Вот досада!», срывала из-под ног листок и, лизнув, к боли приклеивала. Так с зеленой заплатой иной раз до самого заката и сидела. Все ждала, когда комары в небо подниматься станут. В синих сумерках, будто люди, плача, отходили те от земли. И глядела на них Дурочка долго-долго, и жалела их, и сердилась, хороня злых комаров под белой ладонью.
Но однажды в полночь, как явилась Луна, круглая, аки шар людей, пригорюнилась Дурочка: выть-не выть, обратившись попросту кто знает во что.
Море
Отправилась Дурочка к Морю пепел тоски развеять, а Море свирепствовало и брызгалось, ровно дитя неразумное. Ждала-ждала она у Моря погоды да, не дождавшись, прикрикнула: «Чай не стакан капризничать!»
И Море опешило.
Море присмирело.
Спрашивала Дурочка вопросы разные подносило Море волны в ответ одна за одной.
Знаешь, Море, а ты не сказать, что словоохотливо, хоть верят: волны твои шепот. Только я не могу разобрать, что ты несешь?
Отстань, Дурочка, будь человеком! А я буду Морем
Ах так!..
Сняла Дурочка с ног сандалии и на берег бросила, хотела ноги босые омыть, но Море подняло волну и помчало скорлупки сквозь белую пену.
Спохватилась Дурочка:
Море, Море, верни мне мое!
Не послушалось Море, кружа корабли-сандалии в бликах солнечных пряжки огнем горели. Рассердилась Дурочка, взяла камень с берега и в Море ударила.
Ты потише давай с камнями-то, знаешь, я не больно люблю круги на воде.
Огорчилась Дурочка, что с Морем рассорилась, и присела на край, пену руками гладить. Убегали волны от пальцев, пугливо, как робкие птички.
Скажи, Море, а какие у тебя звери любимые?
Не знаю, Дурочка, может, киты
Ну, они же такие огромные, тебе там от них разве не щекотно?
Зато поют, как никто не поет.
Опустила Дурочка голову к груди, опечалившись, что не знать ей ни в жизнь этих голосов, попросилась тогда:
Забери меня глубоко на дно
Море тонкое ее платьице окропило солью.
На дне лишь молчат да слепнут!
Не испугалась Дурочка Моря ни капельки, поднялась с колен и скрутила пальцами мокрые складки.
Ну и что, буду жить в глуби, точно жемчужина!
Кто ж тебя выловит?
Ловец и выловит!
Сгинет ловец твой, за тобой гоняясь! И ты сгинешь!
Лягу у него в глазнице, так и заснем.
Так и не проснетесь. Что это за любовь?
Да что ты о любви знаешь-то, глупая лужа! Лежишь тут, пока в тебе другие живут!
Замолчало Море вдруг и навек. Набежала тьма и тьму не рассеять. Обернулось Море зеркалом мертвецов, поднести ко рту не собрать дыхания. Испугалась Дурочка, что Море обидела, звала-звала его, просила откликнуться и расплакалась, заклиная простить.
Но не дрогнуло Море, не отозвалось, и узнала Дурочка, что такое Безмолвие.
Лес
Отчаялась Дурочка услыхать хоть слово от Моря и ушла с онемевшего берега, не стерпев Тишины. Долго-долго брела, не разбирая дороги, пока не наткнулась в пути на бескрайний Лес. Осень веткам пускала кровь. И выла. И плакала. Безутешная.
Встала Дурочка подле Леса, как вкопанная. Призрак Моря парил над деревьями. Лес готовился отойти ко сну.
Лес, мне скучно, так скучно жалобилась Дурочка, и листы на землю звонче слов ее сыпались. Молчит Море, ничем его не пронять, спит, что медведь у тебя под кожею в стужу лютую.
Так бывает, Дурочка, ничего не поделать с ним, лучше мне помоги с одеялом, вот здесь, подержи за кончики.
Лес, ну что же ты! рассердилась Дурочка. Расскажи мне, как дальше быть? Мудрость твоя корнями в землю вросла, а мне теперь и спросить не у кого