Точно, туплю. Приснилась мне Варька Тимофеевна ночью, а сейчас уже утро. Ушла женщина как кипяток в мороженое. И растворилась нежная недотрога Маська.
А я в итоге не выспался под окном парыжским.
***
А облака ихние точь в точь, как наши родные российские облака.
А их присутствие почемуто не помогало мне так же спокойно, порусски, дрыхнуть.
А я не спал, а думал. Про облака. Об облаках. Про их квадратность, и чем их тушевать на картине, чтобы и абстрактность присутствовала, и чтоб на небесные кирпичи из ваты, походили.
Смаковал. И расстраивался об их внешнем сходстве французских и наших, при принципиальной разнице как снотворных: ainsi, realisy sedans les differents etats.
Короче, Ксанька ездить по Парижу на своём классическом авто с чемоданом наверху категорически не собирался.
Ибо он считал, что в Париже, особенно в главном округе
Тут я не оговорился: Париж в большом Париже на самом деле это только центральный район, а остальное, хоть и в черте, уже не Париж, а периферия.
Тьфу, мутота какаято!
Короче, Ксаньке оказывается и в большом, и в малом Париже, НЕГДЕ припарковаться, и бросить якорь: даже на пять минут.
Так он решил заранее, даже не пытаясь проверить экспериментальным путём.
Что на практике так и вышло: как бы не хотелось нам с Бимом обратного.
Эвакуаторыто ихние по ночам колобродютЪ, воодушевлённо, но с растяжкой предложения и со старооскольским акцентом в последнем слове намекнул Бим, это вам не в Угадае моторы где попало ставить.
***
И опять запахло кринолинами. Я задрал голову в потолок, потом встряхнул ею.
Бим тоже, что там, мол, на потолке углядел? Розеток нету.
Муху Альфонса?
Альфонсиху бабу его?
Мухи как и принцессы могут кверх ногами.
Бим не англичанка, и муха не англичанка, и муж её мух.
А вместе и по раздельности натуральные позёры. Только и могут, что дребезжать крыльями, кистями типа колонОк, и кистями рук, руки когда хочется, а некого.
Видение у меня было, сказал Бим.
Меньше надо пить. Хочешь, опохмелю? Или дряни курнул?
Нет, не курил я, это Малёхина юрисдикция.
Бим прав. Он часто прав. Это я лев. Зверь в засаде. А он прав, и весь на виду.
Гаражстоянка это ещё хуже, потому что где её и как егоеё искать непонятно: языковый барьер!
А «Вокзайто ду ю Норд» рядом, сказал Бим, поёжившись и стукнув щелбаном по головке своего малыша лежать! не высовываться! стоянки там всяко должны быть. С охолустий много народу наезжает, а встречающие их же должны гдето ждать. А они же не могут без автомобилей встречать: их же родственники за бедных посчитают.
Я согласился. А Ксан Иваныч нет.
Дорого, сказал с порога вошедший Ксан Иваныч, и мгновенно проникнувшись сутью беседы.
***
Нет! Не так было.
Было это раньше.
Жик, жик, жик прокрутка назал.
Дорого! без обиняков заявил Ксан Иваныч, без всякого проникновения в суть беседы. Ибо это было сразу по заезду в гостиницу, машинку попробуем оставить на одну ночь на улице. Может нас флажки спасут. Там же российский есть? Есть. И номер российский. Испугаются. Зачем им с Россией отношения портить? Да же, Малёха?
Малёха возник из ниоткуда, как из под плинтуса доллар. В ньюорлеанское наводнение.
Он как бы играючи, поочерёдно приподымал и опущал плечики. Не знает он, типо.
Папа, дай сто евриков!
Накачанный мальчик. Природой папы и мамы, а сам к гантелькам нини.
13. Голодный мальчик
Утро следующего дня.
Великовозрастный сынишка Ксан Иваныча по тепличному имени Малёха проснулся позже всех, тут же засобирался кудато.
Помельтешил с ноутбуком на глазах у взрослых: продемонстрировав волонтёрскую важность.
Зевнул для порядка, и ушёл в Париж: пополнять запасы травы.
Папа, дай денег, шепнул он предварительно, у меня уже кончились.
Как же так, сына, я же вчера тебе давал сто пятьдесят евро?
Ого, моему бы сыну выдавали хотя бы полста евро в день!
Ксаниному сыну похеру. Его желание закон для папы. Мама велела папе ублажать сына, иначе бы и не пустила: путешествието взрослое, у каждого по члену, мало ли кого куда потянет.
Чтобы меньше всех этих тяг на сторону было, на' те, дорогой мой муженёк, пригрузок на ногу твою беглую.
Пригрузок на цепочке.
Пригрузок драгоценный: с такой гирькой далеко не убежишь.
А в итоге: чем больше желаний у сыночки, тем целее семейный союз.
Я это понимаю, и потому с интересом наблюдаю следственные коллизии.
Бим смотрит точно так же. Но, в отличие от меня не обременённого излишне близкими дружбами и оттого терпеливого бухтит вслух.
Вчера вот, например, Его Наивеликое Высочество Малюхонтий Ксаныч посетили Диснейленд.
Вышло так: заметило Его Высочество рекламный сюжет поперёк дороги, обалдело.
Вспомнило оно тяжёлое историческое детство и натянуло его, как в Мемориале, на себя: там картофельные кожурки, само собой. На обед и на ужин по три колоска, за которые полагался расстрел.
Поэтому чудо наше, уморенное несправедливостью, а как же: родился в СССР, а не в Америке, не на Мальдивах, соответственно Сталин там, Гулаг рядом, убитый на войне дедушка, изнасилованная бандерами, потом чекистами, бабушка.
И пыр.
Чудо подскочило на сиденье и заорало в окошко: «Папа, я хочу в этот восхитительный французский Диснейленд!»
Что оставалось делать папе?
Наш папа не ватиканский, не злой и не жадный, а наоборот. Он, разумеется, пошёл сынишке навстречу.
Команда молча слушала решение старшего: попробовала бы не согласиться!
Бимовское бухтенье в подносовую тряпочку тут умолчим.
***
Чтобы доставить великаго прынца туда, вся гурьба, поломав путевой график и наплюя в дефицит времени, сдёрнулась с трассы, доехала по навигатору куда приспичило прынцу и высадила прынца прямо у кассы.
Знаешь поанглийски несколько слов?
Знаю.
Ну и нормалёк, не пропадёшь. Вон в ту дырку суй деньги. Генплан вон он на картинке. Изучи и вперёд. Носовой платочек есть?
Нафига сыночке носовой платок: бабло вперёд давай!
Заволновался Ксан Иваныч, сердечко трепещет: как же, сына одного в парке в парке, пусть и детском, тем более, детском, чужой страны (!!!) ё пэ рэ сэ тэ оставил.
После этого дерьма мы поехали дальше устраиваться на ночлег.
Ближе к вечеру папа забеспокоился, отвлёкся от всех своих оргдел, подсел на телефон и созвонился с Малёхой.
Трудный возраст у папы. У Малёхи же ловкий.
Ехать надо, сказал нам отец в результате, Малёха уже всё посмотрел, говорит, что его уже можно забрать. Голодный, наверное, мальчик.
Ага, и устал бедный. Вагоны с рогами изобилия разгружал, тудысюды таскал, аж в штаны наделал от усердия. Это подумал я. Так как Малёхины литературно обделанные трусы висели рядом с моими чисто постиранными. На тополе, нет на карагаче, нет на подоконной решёточке. И наводили на соответствующие мысли.
Ну и что? Езжай, отреагировал Бим.
Я один не поеду, сказал папа, кто будет за навигатором следить? Я не могу одновременно рулить и в навигатор смотреть.
Я молчу.
А он: «Кирюша, друг, выручай, и наклонил виновато голову».
Первый раз в жизни я услышал ласкательное наклонение своего имени и приготовился таять от нежности.
Это всё означало, что он понимает, что виноват, тем не менее взывает к всемирному SOSу и дружбе.
Разбаловался чересчур папа. Привык, что за навигатором всегда ктото есть.
А этот «ктото» это я.
Так и прицепил он к дурацкой поездке меня я не был в ответе за сыночку папы достаточно. Но я был главным по джипиэсу. И, следовательно, главным по любым передвижениям. С целью сохранения автомобиля.
Папа, понимаешь ли, читательница (как тебя, милая, зовут? вышли фотку), потрафляет разным сыночкам: в ущерб обществу.
А общество в ответ должно потрафлять папе: в его сознательном пренебрежении к нам. И в противовес к сыночке.
Сыночка на одной чашке весов, остальное общество на другой. Но стрелка показывает «ноль»: всё нормально, господа, чашки уравнены, всё почестному.