Еще даже не начало светать. Еще была глубокая-глубокая ночь.
Глава 1
неслучайные случайности
Бабулины карты раскинулись яркими картинками поверх дубовой поверхности стола. Причудливые скелеты, розы и васильки кружились в макабрическом танце дряхлой колоды. К позднему вечеру за окном выглянуло приветливое солнце, и его последние лучи залили домашнюю библиотеку теплом и светом.
Отец не появлялся с самого утра, но волнения это не вызвало он частенько уходил из дома без предупреждения, иногда пропадая на несколько дней. Его "исследовательский нюх" вел его во дворы, заброшенные дома и укромные местечки, которых люди обычно сторонились. Порой отец мог не возвращаться домой по несколько дней, увлеченный новым для себя открытием мы вполне привыкли к такому его поведению.
Елизавета Платоновна затянулась тонкой длинной сигареткой, сощуриваясь при разглядывании карточных картинок. Крупные ее серьги звучно звякнули.
Ну, что ж, юная леди, деловито начала бабушка, они опять молчат! Точнее, горят все подряд и абсолютно бессвязно.
Похоже, Ваши карты меня не любят; столько лет одна несуразица. Путаница, беспорядок
В них царит полнейший хаос, вздохнула Елизавета Платоновна, подытоживая. Собрала все карты со стола, сосредоточенно затем перемешивая. Ты никогда не думала, что в этом вполне может быть определенный ответ? Живи, наслаждайся и не переживай. Все станет на свои места, и не стоит торопить события, идущие своим чередом. Я и без карт вполне могу тебе ответить: станешь ты и профессором, и труды ваши с Гришей издадите. Время нужно немного; судьба и без того благосклонна. Чай, иначе бы жили, если бы уехать не смогли. Слыхала, что полторы недели назад Романа Федоровича3 расстреляли? А ведь он с дядей твоим страшим, Федором Павловичем, в Германской войне бок о бок бился.
Кто ж Вам так быстро новости доставляет?
Сороки да голуби, бабушка подмигнула, пряча колоду.
Мальчишка-газетчик принес вечерние новости и, получив от Елизаветы Платоновны золотую монету, счастливо убежал. "Будем считать это маленьким подношением добро всегда зачтется, Анна. А теперь иди, собирайся на свои танцы, иначе опоздаешь".
Бабушкины карты говорили с ней обо всех, кроме меня. Выкидывали глупости, падали из рук или складывались с нечитаемые сочетания. Раньше, когда я еще надеялась влюбиться и встретить человека, способного покорить мое сердце, такие хаотичные расклады расстраивали. Когда я вполне свыклась с идеей праздного одиночества и подношением жизни на алтарь исследований даже веселили. Лучше одной, чем с кем-то вроде Тристана; мужчины, способные меня привлечь, всегда каким-то образом растворялись или уходили. Точно кто-то сознательно вычеркивал любого возможного претендента на мою руку.
Волосы убраны в сложную высокую прическу чтобы ни пряди не упало на плечи. В волосах жемчуг, стразы. Утонченное черное платье, расшитое бусинами, бисером и стеклярусом, ниспадало складками чуть ниже колена. Оголенная спина, глубокое декольте. На ноги белые чулки. На руки кружевные высокие перчатки, поверх которых бриллиантовые браслеты. Ридикюль на серебряной цепочке. Темные тени, алая помада. Любимое леопардовое пальто, сигарета в длинном бардовом мундштуке и вот уже, окрыленная, я шагала под руку с Люсиль в "Глитц", громко смеясь. Достаточно взрослая женщина, прогуливавшаяся в парке, презрительно окрестила нас "флэпперами4", но мы сочли это скорее за комплемент.
Воскресные закрытые вечеринки миссис Элизабет Мэй стали почти легендарными. В "Глитце" смеялись сухому закону практически в лицо подпольные бары работали постоянно, а по воскресеньям особенно роскошно. Об этом знали даже полицейские, потому как были частыми гостями в заведении миссис Мэй.
В отличие от многих девушек и женщин, что походили одна на другую настолько, что неизменно начинало казаться, будто вы их уже многократно видели, рыжеволосая миссис Мэй ярко выделялась своим внутренним огнем и невероятной харизмой. Муж ее (насколько было известно), сбежал пару лет назад с начинающей киноактриской и до сих пор не появлялся на территории даже штата. Женщина же восприняла это с юмором и полным благоговением дела ее без этого "тупоголового разгильдяя" пошли в гору. Она расширила свое заведение, отстроила прехорошенький домик с видом на залив и купила (одна из первых дам в этом городке) яркий автомобиль, на котором вечерами любила разъезжать перед критически настроенной публикой, осыпающей ее ругательствами и проклятиями. Замуж повторно она не спешила, хотя мужчин в округе было много, и все они, как один, пытались затащить ее в постель. Было доподлинно известно также и то, что сама миссис Мэй просто очарована моим немного нелюдимым и погруженным в гуманитарные науки отцом. Когда он заходил утром в "Глитц" за чашечкой кофе, она постоянно присаживалась рядом с ним и слушала, распахнув глаза, об ацтеках, древней Месопотамии и различиях между вампирами и упырями. То ли его образ мышления казался ей безумно притягательным, то ли исключительно дружеское к ней обращение тянуло соблазнить и привлечь. Впрочем, мой сорокадвухлетний отец был крайне недурен собой, и вполне могло быть, что миссис Мэй просто влюбилась. Так или иначе, в "Глитце" члены моей семьи всегда была желанными гостями, а я "главным украшением вечера", находящимся всегда под крылом властной и непоколебимой владелицы.
Это был теплый ароматный вечер. После колючей прохлады предыдущих дней ветер нежно ласкал кожу. В воздухе пахло грозой, корицей и машинным маслом. В этот вечер запах был истинно особенным. Он вобрал в себя многообразие женского парфюма, строгий и пикантный шлейф осенних цветов, запах мха и влажной почвы, прелой травы и листьев.
В воздухе пахло свободой и юностью.
И еще чем-то пряно-острым.
"Глитц" сверкал и сеял будто вобрал в себя весь свет и все звезды, внутри задорно играл джаз, танцующие сбивали каблуки в пляске, лился контрабандный алкоголь. Раскрепощенная философия жизни чувствовалась в каждом движении, в каждом взгляде. Миссис Мэй, хрупкая, стройная, стояла в прямом платье в пол. Глубокий синий цвет ткани, бахрома, жемчужные бусы За спиной ее горело яркое освещение, очерчивая точеную фигуру владелицы золотым ореолом. Оправляя павлинье перо в прическе, она обводила томным взглядом из-под густо накрашенных ресниц свою публику.
Чего желаете, дамы? бармен шейковал разноцветные коктейли. Выглядите просто неимоверно прекрасно! особенной улыбкой он одарил Люсиль.
Стив Беннет. Молодой, хорошо сложенный, с горящими голубыми глазами. По утрам он работал разнорабочим в небольшой конторке отца, вечером профессионально мешал алкоголь в "Глитце"; хотя и в будни днем его нередко было можно застать в ресторанчике.
Беннет никогда не приглашал Люсиль на танцы, не дарил цветов, не приглашал на прогулку; он знал, что она откажет будущая жена гангстера не согласится уделить внимание простому парняге Но от того, как Стив смотрел на мисс Гилберт, даже у посторонних могли задрожать колени. Такая любовь, такое обожание, такая нежность!
Два дайкири, пожалуйста.
Сию минуту, с еще более очаровательной улыбкой ответил Беннет Люсиль.
Я почти жадно осматривала публику, ощущая, как музыка зала отдается пульсирующим лейтмотивом где-то меж ребер. Невероятное чувство свободы, жизни здесь и сейчас, в этот момент, в эту секунду. Пестрая публика. Динамичная музыка. Роскошь на грани абсурда.
За одним из столиков сидел мужчина, резко выбивающийся из разношерстной публики. Пока вокруг лился алкоголь, часть людей сбивалась в группы и задорно хохотала, а другая не покидала танцевальной зоны, он сидел за столом, меланхолично выпивая кофе.