и дальнейшее слышал как будто со стороны.
зубы, зубы ему разожмите, а то язык откусит! Вот чёрт эпилепсия! Такой молодой
Глава 1. Депрессивное начало новой жизни
В сознание я приходил урывками, выплывая из чёрного небытия в тошнотную реальность, и снова проваливаясь, будто что-то утягивало меня на дно, в тихий, илистый, безмятежный гнилостный омут. Мысли путаные, а вернее, и нет никаких мыслей, есть только клиповое осознание реальности, как будто всё вокруг, вращаясь, периодически выпадает из реальности.
голову ему, голову набок! и меня тут же стошнило какой-то едкой, разъедающей глотку желчью. Снова и снова желудок выталкивал из себя содержимое, и, быстро опустев, начал болезненно выворачиваться наизнанку.
Водички вот, попей металлическая кружка болезненно ткнулась мне в губы, и вода потекла тоненькой струйкой в рот, на лицо, на постель
Да что ж вы и я снова уплыл в беспамятство. Очнулся, когда меня ворочали, переодевая, а одутловатая женская физиономия, наблюдающая за этой сценой с жадным, бесстыдным любопытством, комментировала громким шёпотом:
Обсикался как есть обсикался!
Голова снова предательски закружилась, и появилось ощущение, что ещё чуть-чуть, и я снова выгнусь дугой, забьюсь в припадке. Прикрыв глаза, я постарался удержаться на грани, опасаясь опять уйти в черноту.
Кто-то простонал
Сейчас, сыночка, сейчас тут же донёсся всхлипывающий женский голос. Меня обтёрли влажным, горячим полотенцем, натянули трусы, накинули сверху одеяло и наконец-то оставили в покое.
Потихонечку выплывая из черноты, я ощутил, как дико болят мышцы и суставы, будто надо мной измывался какой-то садист. Сбившийся ватный матрас, кажется, набит булыжниками, болезненно впивающимися в тело при каждом движении.
Но мышцы и суставы ерунда! Страшно болит голова, хотя потихонечку и начинает отпускать.
Что выдавил я с трудом, преодолевая боль в искусанном, опухшем языке, губах и щеках.
Что, сыночка?! Что? заполошно склонилась надо мной какая-то женщина, Голова болит? Водички хочешь?!
От её напора снова накатило, и, кажется, это явственно отразилось на моём лице, так что женщина отстранилась, подрастеряв неуместную энергичность.
Что повторил я, случилось?
Припадок, радостно отозвалась одутловатая женская физиономия, падучая у магазина тебя прихватила! Да так сильно, что
Женщина! рявкнула на неё доселе не замеченная особа в мятом, давно нестиранном белом халате, Выйдите вон! Вы что тут столпились? Больному нужен покой и свежий воздух, в вы набились и галдите, как обезьяны в зоопарке!
Только сейчас я понял, что народу в комнату набилось столько, что куда там сельдям в бочке! Какие-то странно одетые люди
Старушка, одетая в линялое, засаленное тёмное платье в крупный горох, поверх которого было накинуто что-то такое, что у меня ассоциировалось со словом «салоп».
Одутловатая неряшливая тётушка в халате, из-под которого торчит розовая ночнушка и толстые венозные ноги.
Две почти одинаковые женщины, ещё молодые, но какие-то рыхлые, сутулые, будто пожеванные и очень серые. Друг от друга они отличались только тем, что у одной из них на обесцвеченной голове были бигуди.
Немолодой мужчина с железными зубами и он, кажется, единственный из всех смотрит на меня с искренней тревогой и сочувствием. Слабо улыбнувшись ему, я прикрыл глаза, уже не в силах сосредоточиться на остальных, собравшихся в душной комнате.
Вон! Кому я сказала! энергичная особа в белом халате вытолкала всех, оставив только странную женщину, которая назвала меня сынком. Затем, выйдя в коридор, она раздала какие-то распоряжения и вернулась в комнату.
Так-с мои веки бесцеремонно (и очень болезненно!) были открыты, и перед глазами возникла физиономия энергичной дамы.
Ну-ка, смотри сюда! приказала она и начала показывать пальцы.
Давай! Не ленись! прикрикнула женщина, когда я устал. Напоследок мне в глаза зачем-то посветили фонариком и наконец оставили в покое.
Отойдя от топчана, на котором я лежал, женщин в белом халате и та странная особа, называющая меня сынком, недолго поговорили, после чего в четыре руки одели меня, снова вызвав болезненные ощущения в суставах и мышцах, а хуже того в голове, вновь начавшей раскалываться от боли.
Несколько минут ожидания, и двое мужчин, бесцеремонно топая грязными сапогами, вошли в комнату. Короткий, но жаркий спор
Меня подхватили за ноги и подмышки и вытащили из комнаты, вытащив на улицу, а там уже ждал трактор, пыхтящий и подпрыгивающий, чадящий на всю округу чёрным дымом и дрянной соляркой.
На мягенькое, на мягенькое его! взвыла внезапно странная женщина, Я сейчас!
Споткнувшись несколько раз, она неуклюже вбежала в дверь низкого, вросшего в землю барака, обшитого потемневшими от времени досками, и вскоре выбежала с охапкой какого-то тряпья.
Я сейчас задыхаясь, сказала она, ещё
Меня тем временем погрузили в тележку трактора, на кучу тряпья.
Не надо выдавил я, более всего желая просто покоя и возможности отлежаться в тишине, но никто не послушал меня. Неопрятная медичка, усевшись на тряпьё, устроила мою голову у себя на коленях.
От шума, вибрации и запахов снова стало накатывать то чёрное, страшное беспамятство
Домой
Сейчас тебя в больницу отвезут, миленький, склонившись надо мной, сказала женщина в белом халате, там дядя доктор сделает тебе укольчик, и всё будет хорошо!
В кузов полетела очередная порция тряпья, среди которой я опознал ковёр, половичок, мужское пальто и пиджак, а затем, чуть погодя, подсадили и ту странную женщину.
Трогай! внезапно заорала медик над самым ухом, и трактор, зарокотав, дёрнул тележку, а я провалился в беспамятство
Дорога запомнилась только тем, что мне стало необыкновенно плохо! В припадках меня больше не выгибало, но голова раскалывалась от боли, а вдобавок, навалилась необыкновенная тошнота, поселившаяся, кажется, не в желудке, а в самом черепе.
дура! Кукла чёртова! негромко, но очень яростно выговаривал меня над ухом незнакомый мужской голос, Вечно ты, Малеева, со своей инициативой лезешь, и хоть бы раз к месту! Как ты вообще медучилище окончила?! Кто тебе диплом медсестры выдал?!
Что вы себе сдавленно зашипели в ответ, но мужчина заговорил ещё яростней и напористей.
Это додуматься ведь надо! Человека после эпилептического припадка, и, скорее всего, с сотрясением мозга, если не с черепно-мозговой травмой, на тракторе в больницу везти, да по нашим дорогам! Ему покой, покой нужен! Дура! Не тащить в больницу на тракторе, а за мной послать, или за Фёдором Ильичом!
Эх говорящий прерывисто вздохнул и сплюнул, сделать бы тебе трепанацию черепа и посмотреть, что там в межушном ганглии! А потом диссертацию написать о преимуществах советского строя, при котором даже клинические идиоты могут получить диплом медика!
Хам! взвизгнул женский голос, Я буду жаловаться в партком!
Послышался звук удаляющихся шагов, громкий вздох затем мужской голос пробормотал вяло:
Она ведь пожалуется Вот ведь! Вредительница, чёртова кукла, и ведь не уволишь! Дура, но ведь член Партии! Всё-то у нас через
Сплюнув, он договорил совсем тихо:
Партию!
Разлепив глаза, я пошевелился, и кажется, простонал. Разговоры тотчас прекратились, и надо мной с озабоченным видом склонилось усатое мужское лицо.
Так-с на мгновение приподняв мне веко пальцем, он повернул мою голову влево, вправо, и кивнул своим мыслям.
В палату! коротко приказал он куда-то в сторону, и оказалось, что меня уже успели переложить на носилки, которые и подхватили два извечно усталых мужичка средних лет.
Фиксирую взглядом окружающие реалии, состоящие для меня из одетого в ватник мужика с папироской во рту, тащащего носилки со стороны ног, молодой зелени на высоких деревьях с раскидистыми кронами над больничным двором, да потрескавшегося асфальта со следами глины. Вскоре в моей реальности появился больничный коридор, окрашенный шаровой масляной краской, потолок со свежей побелкой, и больничная палата на шесть металлических коек, одну из которых я и занял.