Сомневался в нем. А кто бы не засомневался? Он и сам в себе, раз уж на то пошло Тьма пьянит, дурманит. И даже королевский мастер подвержен ее влиянию, пусть и в меньшей степени.
Данн задумчиво пересчитал смешные маленькие пальцы, торчащие из-под подола. Приподнял ткань, провел рукой по хрупкой щиколотке, отмеченной паутиной побледневших вен. Прорисовал каждую, запоминая витиеватый узор. Через пару часов они исчезнут совсем, он этого уже не застанет.
Девчонка дернула ножкой: щекотно. Данн развернулся, просунул руку под ее затылок и приподнял голову над подушкой. Притянул к себе безвольное тело в последний раз.
Невесомая тряпичная кукла, выбившаяся из сил, измотанная борьбой Это сейчас зараза прикидывалась покорной. Потому и лезли в голову идиотские мысли об «оплате». А ты пойди к зеркалу да пересчитай все отметины, оставленные варховыми когтями
Забыв об осторожности, Данн ткнулся носом в ароматную шею, вдохнул, вздрогнул, мгновенно захмелев. Отбросил девчонку обратно на подушки и резко поднялся с постели. Проклятье!
Чем выше поднималось солнце над Анжарской провинцией, тем явственнее Рэдхэйвен понимал, что не может уйти отсюда с пустыми руками. Хозяин дома сказал, что за спасение зеленоглазой заразы Данн может взять все, что пожелает. Оставалось теперь понять, чего он хочет.
Внизу его дожидался старинный родовой артефакт вполне достойная оплата недельных трудов. В окно стучалась ветка с резными красными листьями, отбивая секунды. Хрясь! Хрясь
Не глядя больше на полуобнаженное тело, Даннтиэль подхватил одежду, пересек спальню и вышел вон. Первым делом отыскал владельца дома, который, как и раньше, обнаружился в библиотеке. Вряд ли он за ночь сомкнул глаза.
Тьма отступила. Барьер полностью восстановлен. К завтраку ваша дочь должна проснуться, невозмутимо оповестил Данн. Старик выдохнул с облегчением, но что-то во взгляде гостя заставило его нахмуриться и воинственно сложить руки на груди. А теперь поговорим об оплате.
Глава 6
Эйвелин
Колючее солнце щекотало веки, заставляя открыть глаза и подняться с постели. Чего делать решительно не хотелось. Потому как поворот тела вправо или влево карался болью в каждой мышце это я уже опытным путем поняла. Какого гхарра со мной произошло?
Па-а-ап язык во рту ощущался сухим и шершавым.
Пальцы первым делом потянулись к саднящей шее, ощупали ее аккуратно. Это что, укус?!
Нет, у меня бывали, конечно, провалы в памяти. Пару раз, после самых забористых Тейкиных экспериментов.
А еще один раз я попала под книгопад в лавке сирры Фэрвей. Разрыв материи случился на той стороне улицы, но и нас тряхнуло прилично. Отец потом долго охал, разглядывая фиолетовую шишку, что моя тяга к знаниям доведет до беды.
Но вот такого, чтобы проснуться в постели с укусами и синяками и ничего не помнить Нет, такого еще не бывало. Впервые.
И ощущения, видит Варх, занятные. Будто по тебе стадо гхарров проскакало, старательно потоптавшись на особо мягких поверхностях. Еще и на изогнутых рогах, гады, покрутили. Для забавы.
Но в магическом родео я бы точно не стала участвовать! Вейн говорит, приличным девушкам там делать нечего. И тут я с ним совершенно согласна.
На помятом лице ощущались следы рюшей и кружева. Боги Эррена, как мы с мамой ругались из-за глупого интерьера! Помню, я комплект с глупыми оборками даже сжечь хотела. Но потом гормоны перестали устраивать бунт, и я смирилась.
Глаз я все-таки приоткрыла. Один. На большее способна не была. Кое-как дотянулась до стакана с соком альта-цитрона. Половину ожидаемо пролила на подушку, но несколько капель ядреного восстанавливающего настоя все же попало на губы. Их защипало, я зашипела. Больно!
Попыталась сесть, взвыла от острой головной боли. Вспышкой в сознании мелькнули черные глаза. Злые какие-то, обвиняющие. Как если бы я у их владельца что-то ценное украла, а он нашел меня и теперь требовал расплаты. Полный мрак.
Проморгалась, прогоняя жуткий образ из головы, потерла висок. Вперилась взглядом в бордовые листья за окном. Так, вернемся к вопросу: какого линялого гхарра со мной вчера произошло?
Или не вчера?
Анжарский клен-зубец совсем раскраснелся. А когда я приехала, удлиненные резные листья только начинали рыжеть. Проклятье! Значит, валяюсь я тут не меньше недели. И это невыносимо обидно, потому как, выходит, я и мамин день памяти проспала, и шанс подержать в руках трактат Милезингера упустила.
Началось все там, в парке После спора с противным желтоглазым мужиком, предложившим облобызать его грязную мантию. Брр! Потом мы гуляли с Вейном к фонтану, я зачем-то лежала на траве, и вокруг было много начищенных ботинок
Я испуганно схватилась за запястье. Точно! Мне было больно, вот здесь. Я вспомнила, как прямо по коже расползалась паутинка странных черных вен. Она кололась, тянула жилы, заполняла рот горечью. И было страшно от мысли, что я умираю. А все вокруг шептались, что это Тьма меня карает, и значит, я заслужила.
Но вот она я живая, с совершенно чистой кожей, утопаю в дурацком розовом зефире. Неужели мне все приснилось?
Па-а-ап?! проорала в приоткрытую дверь спальни.
Но никто не отозвался. Я медленно сползла с постели и, хватаясь за штору, двинулась к двери в ванную. Варх Всемогущий Если я проспала неделю, то завтра уже учебный день! А я отдохнувшей себя не слишком-то ощущаю. Вот вам и «дополнительные каникулы». После такого отпуска еще отдыхать и отдыхать.
Плеснула в лицо ледяной водой и с силой потерла бледные щеки. Надо попытаться вспомнить. Итак, трава, ботинки, горящий контейнер Марисы Желтые глаза. Недобрые, будто предвещающие беду.
Вот что я видела последним: тот надменный квахар с жутковатыми джантариками стоял на другом конце парка. А что было дальше, не представляю, потому как я зажмурилась от резкой боли и, видимо, отключилась.
Потом мне целую вечность снились неправдоподобные сны. В них был мужчина. Рычащий, нервный, сильный Незнакомый и знакомый одновременно. С черными, как сама Тьма, глазами. С ним было и страшно, и спокойно. Но больше все-таки страшно.
Картинки из снов, что мелькали перед глазами, были такими стыдными и смущающими, что я потрясла головой, надеясь вытряхнуть их в раковину. Но они остались внутри, только шея сильнее разболелась. Гадство!
Эти ладони Крупные, сильные, загорелые. Сжимающие нагло то, что сжимать совершенно не положено! И черные-черные глаза, в которые проваливаешься, как в межмировые воронки. И хриплая брань, сдобренная ярким столичным акцентом. Совсем уж нереальные фантазии. Мне такое никогда не снится, Вархом клянусь!
А еще запах Сильный, пряный, дразнящий, дерзкий. И жаркое дыхание, оплавляющее шею. И губы, сжимающие кожу так яростно, словно проучить желают. А взгляд голодный такой, что страшно делается!
Незнакомый мужчина со мной, в моей постели, в родительском доме? Глупости какие. Этому должно быть какое-то объяснение. Нормальное объяснение, а не та чепуха, что лезет в голову.
И огромным багрово-синим кровоподтекам, осыпавшим плечи, бедра и шею, его тоже найти хотелось бы. Как и запекшейся крови под ногтями Как и новой сорочке, перешитой, по ощущениям, из фермерского мешка
Я накинула домашний халат и на дрожащих ногах спустилась в столовую, где за накрытым столом дожидался отец. Рядом суетилась Долия, разливая по чашкам горячий фруктовый взвар.
Папа?
Его трудно было узнать. Мы будто лет десять не виделись, и ему эти годы дались непросто.
Эйвелин Я все-таки тебя разбудил? Я не хотел.
Сир Ламберт просто каждые десять минут заглядывал в твою спальню, рассмеялась экономка. Но совсем не для того, чтобы разбудить, да.