Мы лежим бедро к бедру и, кажется, мой член начинает усиленно расти вправо, как изогнутый ствол сосны. Лишь бы поближе к ней.
Переворачиваюсь набок, чтобы не портить себе экстерьер, кладу руку на центр живота Арины и чувствую, как внутри нее короткими судорогами рождаются тайные рыдания.
Бедная девочка.
Но с тех пор, как мы расстались, никто больше не сумел завести меня так, как он. Как будто эта эрогенная зона была именная, только для него, а потом отключилась, совсем неслышно говорит она и вдруг поворачивается ко мне. Наши губы оказываются так близко друг к другу, что я чувствую ее сладко-хмельное дыхание. Чуть-чуть коньяка, чуть-чуть шампанского и почему-то запах свежих сочных яблок.
Она обнимает меня за плечи и в упор смотрит прозрачными глазами.
А я чувствую, как циничный и беспринципный мой член обрадованно трется о ее живот, намекая, что пора разговоров как-то затянулась.
Подождет.
Мне хочется сейчас нежно коснуться ее губ вот тут, в уголке.
Провести широкой открытой ладонью по ее спине и как бы между делом отстегнуть крючки бюстгальтера, слишком туго застегнутого он мешает гладить ее между лопаток.
Коснуться кончиками пальцев ее лба там, где прядь волос щекочет висок.
Дождаться, пока она закроет глаза и легко-легко вдохнет, когда я пройдусь поцелуями по ее шеи до ключиц, а потом обратно с другой стороны.
Мои ласки ей нравятся, я понимаю это по тому, как она дрожит, вздыхает, как трепещут ее веки, как чуть сильнее становится пряный запах возбуждения.
Арина кладет руки мне на грудь, но не отталкивая, а наоборот, прося быть ближе.
Я придвигаюсь к ней, так чтобы ее мягкая грудь касалась моей твердой.
Провожу языком влажную дорожку по шее заканчивая ее под самым ухом.
А потом осторожно и нежно, чтобы не спугнуть ее возбуждение, обрисовываю кончиком языка ее ушную раковину и на мгновение ныряю в слуховой проход. Выныриваю и обнимаю губами мочку.
Она вздрагивает, и по ее коже разбегаются мурашки.
Нравится.
Ей нравится.
Ее ладони движутся ниже, к моему животу и ложатся поверх ткани трусов на напряженный набухший член. Я издаю низкий протяжный стон просто не сумев сдержаться.
Арина принимает это за поощрение и сжимает ствол ладонью чуть сильнее.
Тшшшшш говорю я ей на ухо, касаясь его только дыханием, но мурашки на ее коже показывают мне, что и этого довольно. Ничего не делай. Я просто хочу, чтобы тебе было приятно.
Но
Ты мне платишь за удовольствие, поэтому можешь вообще лежать бревном. Не надо стараться отдавать столько же, сколько получаешь.
Я так не могу!
Можешь шепчу ей на ухо и снова применяю этот нечестный прием острым кончиком языка прохожусь по чувствительным завиткам уха. Арина дышит чуть чаще и резче. Делай только то, что усилит твое удовольствие. Я здесь для этого.
Арина. 11
Его руки везде, просто везде.
Гладят, стискивают, прижимают, щекотят, надавливают,
Он снимает с меня лифчик и тут же заменяет его своими руками, взвешивая и покачивая грудь в ладонях. От его прикосновений становится жарко. Не только от прикосновений от взглядов. Не знаю, можно ли такое сыграть такое жадное желание в стальных глазах, что я чувствую дрожь во всем теле.
Глеб облизывает большой палец и проводит им по моему соску шершаво и влажно.
Он словно нажимает какую-то секретную кнопку, которая включает особый режим моих нервов. Где-то в глубине кожи рождается странное ощущение нетерпения и желания. Острый зуд, который под силу утолить только его прикосновениям.
Его пальцы ныряют под кружево трусиков и там, прижатые резинкой к моему телу, осторожно раздвигают набухшие складочки между ног.
Легчайшее касание и словно удар током.
Я выкручиваюсь, извиваюсь и нетерпеливо хнычу, раздвигая ноги шире.
Сними, прошу я его. Сними.
Улыбка на лице Глеба коварная и многообещающая.
Потому что он и не думает делать, как я говорю.
Он вынимает пальцы, но вместо того, чтобы стащить с меня трусы, кладет руку поверх них и трет кружево об узкую щель, дразня редкими яркими вспышками слишком сильных нажатий.
Подгибающиеся пальчики вот они.
Все, как он заказывал.
Он снова разбудил давно уснувшую эрогенную зону и получает все накопившиеся за много лет награды.
От его горячего шепота прямо на ухо, у меня перехватывает дыхание, разбегаются мурашки и между ног становится влажно.
Я изо всех сил стараюсь слушаться и не трогать его самого. Но что поделать, если обнять ладонью его член становится моей навязчивой идеей?
Если б я сейчас могла еще испытывать стыд, я бы устыдилась того, как безумно мне хочется взять в рот член постороннего мужчины, которого я знаю меньше часа.
Где-то на заднем плане мелькает что-то похожее на неловкость, но она только добавляет остроты. Вся эта ситуация неловкая и жаркая одновременно, и я погружаюсь в ощущения от нее, смирившись, что она такой и останется.
Пока я держусь.
Держусь, пока Глеб раскладывает меня на кровати аккуратно, тщательно, выверенно, так, как ему удобно и приступает к пиршеству.
Я чувствую себя накрытым столом, на котором собрали все его любимые блюда.
И он не знает, с чего начать и пробует то там, то там.
То прикусывает сосок, втягивает его в рот и посасывает, вновь вызывая то ощущение нетерпения.
То надавливает ладонями на живот, гладит его широкими движениями.
То вновь возвращается к моему уху, обводя его языком, и нетерпеливое желание становится невыносимым.