Мирон неуверенно кивнул, не отрывая ладоней от лица. Наверное, он тогда были слишком занят своими проблемами, чтобы обращать внимание на весь мир
Ну так вот. Платон, чтобы предотвратить панику, решил явить себя миру. И объяснить, что случилось.
Что? Мирон вскинулся. Увидел своё безумное, встрёпанное отражение в зеркальных глазах Оссеан и выдохнул. Нельзя. Нельзя так распускаться.
Не сразу, конечно. Он обратился к нам, а мы уже построили вот такие терминалы в самых больших городах мира. В Токио, кстати, тоже. В Москве, в Минске, в Буэнос-Айресе, Мумбае, Париже всего в шести городах. Пока в шести. Любой человек может войти в такой терминал и поговорить с Платоном.
О чём?
О чём угодно. О мировом кризисе, о вымирающих оленях, о футболе. Обо всём. Но в-основном все хотят знать, как это: жить в Плюсе.
Он рассказал им о Призраках?
Нет, покачала головой Оссеан. Они ещё не готовы.
Ладно, Мирон поднялся. Затем снова сел клюшка была совсем рядом, стоило протянуть руку. Я готов. Ты меня подождёшь?
Ну разумеется, Оссеан поднялась. Пойду, куплю себе круассан.
Мирон огляделся. В нескольких метрах от него сидел мужчина в шляпе и коричневом плаще. Его рука лежала на головке ближайшей к нему клюшки.
О чём они разговаривают? подумал Мирон и вытянул руку. Обхватил головку и вновь оказался в старой кухне.
Привет, крокодил, сказал он.
Здорово, аллигатор, ответил Платон.
Мирон расслабился. Да. Внешне это был он, его брат. Но Призраки умеют принимать любые обличья.
Что мы делали в странном аттракторе? спросил он.
Мы долго брели по пустыне, а потом вышли к кенотафу из лавы, который ты выстроил для Мелеты.
Хорошо, кивнул Мирон. Это и вправду ты Значит, сможешь объяснить, что за хрень вокруг твориться.
Я думал, ты сам хочешь во всём разобраться, заметил Платон.
Кожа его на фоне дешевых материнских занавесок отливала желтухой, уголки рубашки засалились и потемнели. Глаза были красные, на подбородке трёхдневная щетина. И всё бы ничего, но у Платона она росла клочками.
Тебе правда необходима такая реалистичность? Мирон не удивился бы, если бы на кухне запахло мартини мать частенько оставляла за собой липкие, пахнущие алкоголем лужицы.
А тебе не нравится наша квартира?
Мирон не заметил, когда стены, покрытые выцветшими зеленоватыми обоями сменились бесконечными книжными полками. Стол превратился в солидное сооружение из морёного дуба, его поверхность освещала лампа под стеклянным зелёным абажуром.
Платон устроился в кожаном кресле, перекинув нога на ногу. Теперь на нём был коричневый плюшевый халат с золотыми кистями, под ним белоснежная сорочка и зеленоватый шейный платок. Небритость, впрочем, никуда не делась.
Так лучше? спросил он, раскуривая длинную сигару.
Ты никогда не курил, буркнул Мирон. На дух не переносил табачного дыма.
Ой, ну что ты сердишься? сигара исчезла, на столе появился чайный сервиз голубого фарфора. Чем ты недоволен?
Чем? Мирон в избытке чувств махнул рукой изображение библиотеки и Платона пропало. Опомнившись, он вновь взялся за клюшку
Будь добр, не снимай руки с сенсорного передатчика, сказал брат. Твоя экспрессия сбивает настройки.
Пошел ты в жопу, беззлобно выругался Мирон.
Сам пошел.
Вот и поговорили, Мирон сделал вид, что собирается уходить.
Подожди, Платон робко улыбнулся. Я рад тебя видеть, брат. Нам столько нужно обсудить
Например, как ты без спроса сделал меня звездой Плюса?
Это был просто удачный случай, нельзя было его упускать.
А что с этими ребятами? Минск-Неотех.
Ты о них правильно всё понял, отмахнулся Платон. Просто мне нужны руки в Минусе. На самом деле, много рук. Я подсказал им несколько удачных идей, они зарегистрировали патенты, и вот
Новая корпорация, кивнул Мирон. И кто помешает им стать второй Технозон?
Я, конечно.
Знаешь, мне кажется, найти способ изолировать тебя в Плюсе, где-нибудь на дальних серверах, не составит большого труда. И когда ты не будешь полезен
Меня невозможно изолировать, перебил Платон. Образно говоря, на данный момент я и есть Плюс. Мои нейросети опутали все серверы в мире. Я везде.
А Как же Призраки? опешил Мирон. Я так понял, они не очень-то рады твоему присутствию.
Я с ними догово
И всё пропало. Мирон почувствовал толчок, упал, но тут же поднялся.
Ты что, с ума сош он осёкся. Думал, это чудит Оссеан по своей привычке, дёргает его за руку, но ошибся.
Перед ним стояла Амели.
3.6
Ну здравствуй, щеночек, сказала Амели, всунула в губы сигарету и прикурив, выпустила сизый клуб дыма.
Как ты меня нашла?
А ты поглупел, прищурилась девушка. Чёрный Ферзь. Таких клинков в мире всего два. Один из них остался в Токио. Другой забрал ты.
Ноги обтянуты чёрными чулками в крупную сетку, дальше короткие кожаные шорты. Выше полоска белого живота, сетчатая майка на голое тело, сверху растянутая кофта грубой ручной вязки. Последний писк Парижской моды: гротескное сочетание вульгарной порочности и домашнего уюта.
Ты пришла меня убить?
Снова мимо, Амели щелчком запустила окурок в голубя, сосредоточенно клюющего в паре метров от них.
Голубь подёрнулся рябью, заискрил и исчез. На брусчатке остался лишь окурок с карминно-красными следами помады.
Всё фальшивка, сказала девушка и тряхнула чёрными волосами.
С тех пор, как мы не виделись, волосы у неё отросли подумал Мирон.
О чём ты? вроде бы рассеянно, он блуждал глазами по площади, высматривая Оссеан. Почему-то казалось, если они столкнутся, случится что-то нехорошее.