Глава 2
Свет позднего осеннего утра толком ещё не раскрасил небо, когда одинокий путник выехал на дорогу. На место ведьмак предполагал добраться к вечеру, потому и неспешно было его движение. Порой он дремал, когда индрик мерно тащился за каким-нибудь обозом, скалясь на готовую прийти в охоту кобылку. Только те побаивались столь необычного ухажёра и взбрыкивали. Их всадники то и дело на них покрикивали. Тогда ведьмаку приходилось понукать своего «коня» и, обогнав возчиков и выговорив виновнику всё, что он о нём думает, скакать вперёд до следующей вереницы телег и кибиток.
Ведьмак всё ещё надеялся, что преследователь вернётся и появится возможность узнать, кто на этот раз и за что решил его извести. Был тот человек, явно, несведущ в том, кого заказывает разбойничкам. Иначе нанял бы иных убийц, и вряд ли они были бы людьми. Нелюдь сложно подкупить. Они не станут без особой причины связываться с ведьмачьим племенем. Нежить же, сложно удержать, в особенности, если не хочешь указать на её хозяина и оборвёшь связующие нити. И такой убийца, лишившись своего кукловода очень опасен. Он может сорваться и уничтожить всё и всех на своём пути. Такое развитие событий нельзя допустить.
Человек такого-то князя это совсем не указатель на личность заказчика. Мало ли «добрых» людей вокруг Жирослава ходит! Да и солжёт такой хитрец недорого возьмёт. Самое ценное это город Рудица, да примета странный шрам. Опять же, а кто наверняка скажет, что и шрам показан не специально? Да и внешность подправить такой хитрец может запросто.
Хорошо было бы отловить самого наводчика. Только тот, как в воду канул. Сбежал, подлец такой, и если дело и впрямь серьёзное, то в живых его не оставят. Через глаза ворона харю его ведьмак срисовал на всякий случай, запомнил. Если и чужая личина, то может быть, круг знакомых недруга обозначит.
Отчего-то росла в нём неясная пока уверенность в том, что заманивают его в хорошо выверенную ловушку. Если не он настоящая цель, а весь Конклав? Коли вдуматься, то и князь Жирослав и боярин Хоромир, в вотчину которого лежит путь, совсем не чужие люди, сиречь сродники. Тогда и поездка эта совсем неспроста. Может быть, и нет никакой странности в описанных в грамоте случаях?
Вот в таких думах особо не торопясь, ведьмак и добрался до места.
Городок Верхние Дубы оказался ничем не примечательным захолустьем. Он не обзавёлся даже оградительной стеной. Десяток кривых улиц нестройными рядами опоясывали почерневшую от времени крепость на холме. В общем-то, ведьмак и не ждал большего от рода, поселившегося на берегу небольшого притока среди лесов и болот.
Копыта коня вспенили воду на речном перекате и всадник, казалось, очнулся от дрёмы, в которую был погружён всё это время. Он подогнал индрика, слегка ударив его пятками в крутые бока, обогнал телегу гружёную мешками, которая уже больше часа тащилась впереди и служила своеобразным ориентиром его лошади. Легко преодолел подъём и оказался на распутье.
Дорога раздваивалась. Одна её часть, огибая пологий холм, шла дальше на полунощь к морю Свагову. Она была укатана колёсами возов и прибита копытами лошадей до плотности камня. И даже в предзакатное время утдайни не пустовала.
Другая, куда и свернул ведьмак, поднималась на вершину холма к воротам крепости, и тянулась через весь городок.
Сразу за широким заливным лугом на взгорке землянки лепились плотно одна к другой, дымя очагами. Возле них носились стайками неугомонные дети в полотняных рубашках. О чём-то спорили дородные бабы, уперев руки в бока. Блеяли овцы, кричали козы в загончиках из слег. Спокойная, ничем не омрачённая обыденность бедноты.
Чем дальше от окраины и ближе к крепости находились дома, тем основательнее и зажиточнее были хозяева. Из-за высоких заборов виднелись срубы украшенные резными карнизами и ставнями, высокие крыльца поднимались на витых столбах к галереям второго этажа. Окошки блистали слюдяными просветами, а крыши покрывала уже не солома и дранка, а тёс.
Всё ещё торговал рынок, не желавший упускать даже мелкую выгоду. Сновали туда-сюда лоточники и барышные люди. Двери лавок были зазывно открыты. В стороне грохотала, дымила и парила ремесленная слобода. Вечерний ветер доносил звучные шлепки мельничного колеса.
У коновязи небольшого постоялого двора теснилось с десяток лошадей. Телеги и кибитки скучились сбоку. В обедне шло шумное веселье: взрывы смеха и выкрики перекрывали гудение дудок, наигрыши гусляра, глухие удары барабана и звон бубна. Зазывно пахло мясным варевом и свежим хлебом.
Но странный путник всё же, проехал мимо, направляясь к крепости. Рассмотреть его подробно случайному взгляду, было не дано. Вся фигура сливалась в одно чёрное пятно от верха низко опущенного на лицо капюшона кожаного плаща, до копыт такого же вороной масти жеребца. И даже сам этот вид не сохранялся в памяти, как забывает человек дурной сон поутру.
Преодолев широкую полосу выкошенного луга, предусмотрительно отделявшего саму крепость от городка, всадник добрался до места.
Потемневшей от времени и непогоды громадой высился частокол из необхватных дубовых столбов. Ворота крепости, несмотря на видимый край садящегося солнца, а значит, и довольно-таки раннее время, были уже закрыты наглухо.
Но что действительно удивило нежданного гостя, так это отсутствие сторожей на башенках и стенах. И ему пришлось довольно долго стучаться в мощные тесовые ворота, привешенной на цепи колотушкой, прежде чем кто-то ответил на его призыв.
Кто? спросил дребезжащий старческий голос.
Видан из Чернорыбицы, назвался гость. Голос у него был чуть надтреснутый, низкий с хрипотцой. Прислан Конклавом ведьмаков по просьбе боярина Хоромира.
Ох, ты ж, батюшки! Невидимый глазу челядник забормотал нечто невнятное. Щас, щас, погодь, любезный ведьмак, доложу
За воротами что-то заскрипело, зашелестело и стихло.
Явно, Уголёк, нас с тобой не ждали, Видан потрепал по шее своего коня, которому, как и хозяину, не хотелось стоять на месте он перетаптывался нетерпеливо, намекая хозяину, что пора бы его накормить.
И Видан сделал ему снисхождение, пустил щипать отаву по краю дороги. Конь недовольно фыркнул, раздувая ноздри, но голову опустил, удовольствовавшись сегодня таким кормом.
На этот раз ждать пришлось намного дольше прежнего. Ведьмак осматривался по сторонам, старался прочувствовать пространство, шумно носом втягивал воздух. И всё, что ощущал, ему не нравилось. Гиблое местечко эти Верхние Дубы. Пространство на версту в округе было пропитано эманациями смерти, будто навье воинство затаилось в дебрях окрестных лесов.
Но более всего, ему не понравилось то, что заполняло всё пространство внутри притихшего за стенами детенца.
Кто-то сплёл плотную паутину страха вокруг замка. Опытный глаз отличал замысловатую путаницу нитей из ненависти, злобы, зависти и ужаса, переливавшихся за стены, как гнилая вода пузырится и выкипает в чародейском котле, оставленная без присмотра. Тонкие связи уходили во все стороны, накрывая и городок, и всё окружающее пространство.
И эти нити, и связи, и само излучение зла, были застарелыми, но тщательно кем-то подпитываемыми. Они должны были стянуть к городку много порождений изнанки, целые толпы нечисти и нежити. Удивительно, что простолюдины так беспечны и не замечают странностей, которые обязательно должны были проявить себя уже давно.
Видан тряхнул головой, пряча ведьмачью силу. И ещё раз огляделся. Городишко начал тонуть в быстро наползающей тьме. Слабо засветились оконца, открытые по причине тёплой погоды. Призрачный диск луны изредка выказывал себя в прорехах, потянувшихся по ветру туч, едва заметным пятном.