Сюда, Ван поманил за поворот. Для первой смены самое то.
За углом два дружинника украдкой перешёптывались, опершись о бердыши, но, заметив смену, вытянулись и смолкли.
Что тебе? не спеша подходя, спросил второй дружинник.
Смена пришла, гляди.
Второй дружинник кивнул:
Покажи жетон.
Ван вытащил из-за пазухи жетон и показал. Волк тоже вынул жетон.
Добро, согласился дружинник и протянул Волку бердыш. Здесь спокойно. Как и всегда.
Ван показал жетон с изображением терема и указал на Волка:
Нового сегодня ко мне приставили.
Хорошо. Мы вас уже заждались, улыбнулся дружинник, протягивая Вану свой бердыш.
Дождь этот не кстати, так убаюкивающе стучит, да в трубах ветер воет, давненько так тяжело ночь отстоять не было, подхватил второй дружинник. Он подошёл к Влаксану, вручил ему своё оружие, мельком глянув на показанный жетон, пошёл вниз. Уже на ходу сменённые дружинники пожелали хорошей службы, поторапливаясь на заслуженный отдых.
Видишь, кивнул Ван, не все в дружине такие скоты, как Колыван да Арон. У них просто и отцы служили князю, и деды, и вместо себя их сюда протолкнули. Они себя считают по праву рода достойнее всех набранных со стороны. Я им тоже не чета, да и Трифон, хоть и из гратичей, но что же куда им! Разве ж ровня сын кузнеца.
Ну, теперь от сих, Ван взмахнул рукой вверх в сторону тёмного коридора, и до того поворота, наше пристанище. До вечера гуляй взад-вперёд. Только не топочи особо сапогами, не любят это княжьи люди. Не шибко дружина любит это место, им интереснее ближе к князьям, там больше происходит всего, интереснее по сторонам глядеть. А мне тут нравится: тихо, спокойно.
Ван оказался хорошим напарником. Особенно было приятно, что угрюмый мужик предпочитал молчать, и не заводил пустых бесед. Лишь один раз заговорил:
Знаешь, что мне в тебе нравится, Волк, протянул Ван, усаживаясь на пол.
Что?
Ты умеешь молчать. Так, что слышно всё, что вокруг творится, а значит, можно сесть, отдохнуть. Да, ты и сам не стой, в ногах правды нет.
Волк ушёл в дальний конец коридора, чтоб не мешать старику, встал в углу, достал из-за пояса точило и принялся тихонько натирать нож. Место действительно оказалось очень тихим. Только мальчишки дворовые порой пробегали.
К обеду застучали звонкие шаги. Влаксан прислушался: он точно слыхал раньше эту поступь.
Из-за поворота выбежала Дарёнка, одной рукой она прижимала к себе охапку сена, а в другой сжимала корзину.
Волк отошёл от стены. Дарёнка только теперь заметила его и испуганно отпрянула:
Ой! вздрогнула она и выронила корзину. По полу рассыпались травы и цветы, несколько клубков покатились по коридору. Напугал-то как!
Она подняла корзину и кинулась суетливо собирать клубки с пола.
Волк поднял один и протянул ей:
Прости. Не хотел тебя испугать.
Волк? удивилась Дарёнка и присмотрелась к нему. Не признала. Ты теперь в дружине?
Как видишь.
Дела-а, протянула Дарёнка. Это за что же тебя так?
Хотел бы знать.
Ладно, я побегу, Дарёнка смущённо покраснела и достала из корзинки голубой цветок, держи.
Зачем?
Обережная трава всегда сгодится.
Волк сунул за пояс цветок и натянуто улыбнулся:
Благодарю.
День в дружине оказался утомительно скучным. Темнота черновых этажей и тихий скрип половиц убаюкивали. С другого конца коридора доносился тихий храп Вана.
Смена пришла уже к ночи, Волк глядел, как Ван спрашивает жетоны и сдаёт оружие сменщику. Волк протянул бердыш другому дружиннику.
Не надо. У меня своё, брезгливо отмахнулся он.
Ван пожал плечами:
Ну, и ладно, и похлопал Волка по плечу, Тогда тащи его с собой, скинешь у оружейной.
Отойдя за поворот, Ван глянул на Волка:
Устал поди?
Не шибко, отмахнулся Влаксан.
А я прямо притомился, зевнул Ван.
В обеденной осталось четверо дружинников. Они равнодушно поглядели на вошедших и продолжили тихую беседу. В углу стояли две миски щей и хлеб. Наспех поев, Волк поднялся в спальню.
А ты что же, вспомнил Ван, на полу спал давеча?
Да.
Не делай так, вон, ложись подле меня, он указал на пустую лавку. Ложись вон, там тебе место будет.
29
Жребий на утро тянул только Ван.
Снова терем, радостно объявил он.
Белорад кивнул:
Тогда сегодня на чёрной лестнице встань. Нечего на месте топтаться.
Теперь до чёрного крыльца идти пришлось недолго, два поворота и Ван толкнул неприметную дверцу. Крутые узкие ступени, закручиваясь винтом, уходили вверх. Здесь даже вдвоём не разойтись.
Дождавшись, когда уйдёт ночная стража, Ван поглядел на Волка:
Ну, что? Ты вверх, я здесь?
Хорошо.
Лестница была настолько узкой, что даже светильники повесить было негде. Только со второго этажа начинались мелкие решётчатые оконца и низкие двери, по одной на этаж.
Влаксан тихо расхаживал по лестнице вверх и вниз, внимательно прислушивался к шорохам за тяжёлыми дверьми, высматривал в небольшие решётчатые окошки княжий красный двор и городские крыши. Княгиня сменила девичью комнату третьего этажа на княжью опочивальню, этажом выше. Утром она отворила дверь, поглядела на Волка и велела:
Веди вниз.
Волк тихо двинулся по лестнице, слушая как аккуратно ступает позади Брониимира. Едва она ушла, Ван махнул на лестницу:
Эй, Ван, подошёл к напарнику Влаксан, когда лёгкие девичьи шаги стихли за углом первого этажа. А здесь ещё есть ход?
Конечно! Откуда такой глупый вопрос? удивлённо глянул Ван.
С чего бы княгине по тёмной лестнице ходить?
А, это зевнул Ван, надо, вот и ходит. А другая лестница, конечно, есть. Со стороны красного двора. Но тебе туда всё равно пока даже и соваться не стоит. Таких зелёных туда не ставят. Там своя дружина. Они выходят только в красный терем. Его такие, как Арон с Колываном сторожат, только наши друзья пока не доросли.
Вторая сторожевая смена прошла спокойно, под тихий шум дождя и едва слышные шаги стражи внизу. К вечеру дождь стих. Едва засмеркалось, пришла смена. Ван посмотрел жетоны новых дружинников и велел Волку передать оружие смене.
В сенях Влаксан бросил жетон в мешок и снял кафтан.
На том и всё, теперь, считай, свободен, развёл руками Ван. Белорад сказал, завтра днём снова заступать, значит, ночь наша.
В дом вбежал стряпчий с котелком, быстро проскользнул через сени.
О! Кормёжку нам принесли! радостно объявил Трифон, вваливаясь в сени, следом за стряпчим. Жрать охота, аж пузо сводит!
Сегодня поспели, похлопал Волка по плечу Ван и вошёл в избу.
В обеденной уже набилась добрая половина смены.
Чего, Ван? Выпросил себе на псарне кобелька беспородного? нагло заржал Колыван.
Волк глянул на веселящихся дурней вокруг Колывана. Надо бы подловить как-нибудь этого скота, да познакомить с охотничьим ножом. Уж шибко неугомонный.
Я не понял, кому тут в дружине неугодно, прогремел грозный голос Белорада.
В дружине угодно, не угодно, что в псарню её превращают, встал из-за стола Колыван.
Ты, видно, псарню не видал, Белорад нахмурился, от чего и без того суровый вид его стал угрожающим.
Видал, в том-то и дело. Негоже, чтоб и дружина превратилась в это!
Белорад медленно пересёк обеденную, подходя вплотную к Колывану:
Так может, стоит тебя перевести в псари? Раз такое любопытство лютое у тебя? Я это мигом устрою, голос воеводы звучал, словно молот кузнеца, отбивая из стали каждое слово. Сейчас поешь, и на псарню! Чтоб всю её вылизал к утру! Может, кому ещё в дружине не угодно? Так у нас при дворе псарей-то недостаток. Ещё раз услышу подобные шутейки все побежите клети чистить! отчеканил воевода.
Колыван притих, Арон всё это время глядел на стол, словно воды в рот набрал, и не решался, как обычно, поддакнуть дружку. Трифон дёрнул Волка за рукав, указывая на стряпчего:
Пошли. Чего, как вкопанный, словно есть неохота.
Влаксан встал позади Трифона, в очередь за ужином. Стряпчий быстро закидывал черпаком мясную кашу и отодвигал от себя миски. Взяв ужин, Волк окинул взглядом обеденную и вышел на крыльцо.