«Ну чего ты, Егор? Прости Ну встава-а-ай», виноватым голосом стала успокаивать меня Алина.
Кто-то из сидевших на задних рядах пошутил, что мы похожи на Нюшу и Бараша из мультфильма «Смешарики».
Соблазн выпить подкрался не там, где я того ожидал. Моя одногруппница Эля, полноватая девушка маленького роста с темным каре, называвшая себя либеральной феминисткой, принесла с собой в столовую пиво в термокружке и предложила всем из нашей группы. От такого любезного подгона было сложно удержаться, и я залпом выпил половину.
Через минуту мы сидели на лекции по русской литературе. Слушали, как старый препод большой поклонник Лермонтова и Баратынского монотонно рассказывал про романтизм в середине позапрошлого века. Хотя слушали сильно сказано: большинство студентов спали на задних рядах или занимались своими делами. Те, кто по каким-то причинам не засыпал под голос лектора, садились на первые ряды, чтобы завоевать его расположение к экзамену и получить автомат. И уж совсем психи, вроде меня, реально слушали и записывали.
От выпитого пива комок в груди будто был согрет и окутан патокой: захотелось улыбаться и говорить. Алина пригласила сесть рядом с собой, и половину лекции можно было наслаждаться ароматом ее духов и пленяющим профилем.
В этот раз я тоже не слушал препода: все мое внимание было приковано к Алине. Я разглядывал ее нежную шею и ямочки на щеках следы перенесенной угревой болезни и хотел целовать прямо в них, закопаться в ее волосах и жадно вдыхать их аромат. Это желание граничило между мучительностью и блаженством. Когда Алина почувствовала перегар, она перестала смеяться над моими шутками и вообще говорить со мной. Затем отвернулась, а в перерыве пересела на другой ряд.
Давай ты принесешь с собой портвейн или что там, но пить на парах больше не будешь. Лучше я с тобой после выпью, хорошо? внезапно сказала Алина после занятий, когда мы вышли из здания универа.
Я уже знал, чем кончается сочетание алкоголя и женщины рядом, и конечно, согласился. Стало страшно, когда подумал, что рано или поздно эти две штуки на букву б бабы и бухло сведут меня в могилу.
***
Убедить на журфаке кого-то выпить в общем не трудно. Вечер пятницы, занятия кончены, и впереди еще два дня отдыха. Чем не аргумент для того, чтобы взять в «Красном и белом» бутылочку дешевого фруктового вина? Из всей компании одногруппников согласилась, однако, только Даша, девочка с огненными волосами и небольшой горбинкой на носу, выдававшей ее восточные корни. Тогда мы мало общались, но я знал, что Даша пишет стихи и горячо верит в Бога, от чего тем для культурной беседы за винопитием прибавлялось.
Купив бутылку «Сангрии», мы завернули в ближайший от универа двор. Под голым деревом стоял полуразвалившийся обшарпанный стол, за которым, вероятно, собирались местные алконавты: рядом валялись пустые пузырьки из-под боярышника. Чтобы до него добраться, пришлось бы утопить ботинки в грязи, темными комками устилавшей большую территорию. Больные и намокшие голуби копошились в мусоре, валявшемся там же. Сидеть за этим столом казалось ужасной затеей.
К счастью, завернув за угол дома, мы наткнулись на детскую площадку. Судя по отколупавшейся на качелях краске, она тоже пришла в запустение, но тут стояли две целые лавочки, что стало решающим аргументом в пользу этого места. Мы открыли бутылку и, сделав пару глотков, заговорили о музыке и стихах.
Я просто обожаю песни Янки Дягилевой, поделилась Даша. Мне иногда кажется, когда слушаю, что их написала я: вот настолько с ними сроднилась.
Дягилеву я тоже люблю, как и их совместное творчество с Летовым. Еще в последнее время я в восторге от коллектива «ночные грузчики». Не слышала? спросил я.
Может, слышала, но не помню, прищурив глаза, будто вспоминая, ответила Даша.
В общем, там два участника, и они читают стихи под бит. По сути, это современная поэзия в чистом виде. И мотивы у них такие, достаточно близкие мне: богоискательство, пьянство, творчество, начать тележить я.
Вдруг за спиной мы услышали два отчетливых мужских голоса, один из которых, быстро приблизившись, сказал:
Та-а-ак, что это тут у нас?
Перед нами стояли менты, заставшие нас врасплох. Вспоминаю в таких случаях песенку Розенбаума: «Гоп-стоп, мы подошли из-за угла». В том, что это написано про наших полицейских, никогда не возникало сомнений.
У одного из ментов из-под шапки торчали рыжие волосы, а вытянутое свежее лицо говорило о его молодости. Другой, чернобровый, с небольшими синяками под глазами, казался немного старше (по крайней мере, по званию), главным образом потому что говорил в основном он. На них были форменные зимние бушлаты, к карманам которых прикреплялся значок, что как бы значило: «Мы при исполнении. Все попытки сопротивления будут караться».
Распиваем, значит? И девушка с вами? отобрав бутылку, обратился ко мне один из ментов, тот, что постарше.
Нет, я один распиваю. Она тут просто со мной сидит. Извините, подавляя в голосе испуг, ответил я.
Да что вы. А если мы в отдел проедем и тесты сделаем? поймал меня мент.
Не надо в отдел. Мы студенты, учимся тут неподалеку, просто решили отметить окончание учебной недели. Больше так не будем, отчаянно пробормотал я.
Понимаем, сами недавно в вашем возрасте были. И все-таки распитие в общественных местах запрещено. Что ж вы домой не пошли, в подъезд, в конце концов? при этих словах полицейский сделал сочувствующее лицо и закивал головой.
Дома родители, а в подъезд бы нас вряд ли кто пустил, ответил я чистую правду. Послушайте, раз вы понимаете, может, отпустите нас? Мы, правда, больше не будем.
Да все нормально будет, успокойся. Просто штраф заплатите и все, как бы обнадеживая, сказал мент. Вы ж совершеннолетние?
До сих пор мне каким-то чудом удавалось избегать приводов в ментовку, в то время как мои ближайшие друзья уже стояли там на учете из-за всяких мелочей, вроде курения за школой. Поэтому услышав про штраф, я наивно подумал, что можно будет договориться с полицейскими тут же и не ехать ни в какой отдел. Оторопевшей от происходящего Даше я так и объяснил, что мы сейчас расплатимся с ними и уйдем. Но когда мент, с которым я разговаривал, попросил наши паспорта и стал что-то с ними сверять по рации, моя иллюзия по поводу скорого освобождения улетучилась.
Так, щас машина подъедет, пойдемте с нами, закончив с проверкой и вернув нам паспорта, сказал полицейский.
В отдел повезете? Глупый вопрос с моей стороны. Не в лес же.
Не переживайте, там быстро, продолжил успокаивать он.
К этому времени к нам подъехал обычный ментовской «бобик». Если вы никогда не были внутри, расскажу: водительские и передние сидения там отделены от «пассажирских» металлической решеткой. Багажника нет, вместо него специальная дверца для тех, кто едет сзади. Сидения тоже сделаны из металла, и находиться там довольно тесно. Человеку высокого роста, такому как я, придется пригнуть голову при езде.
Мы с Дашей сели друг напротив друга, и железная дверь с грохотом захлопнулась за нами. У моей подруги на глаза наворачивались слезы. Она дрожала, уткнувшись в рукав своей куртки. Я не знал, чем ее успокоить и поэтому сказал то же, что говорил мне мент:
Не плачь, это не страшно. Мы просто заплатим штраф и уйдем: никто об этом не узнает.
А на факультет они не сообщат? вытерев слезы, спросила Даша.
Не думаю: зачем им заниматься этой фигней? Если на журе и узнают, что их студенты попали в ментовку за то, что пили вино, не думаю, что нам что-то предъявят. Мы же не на военке учимся свободный факультет, с легкой иронией в голосе ответил я. Сфоткай меня на память, пока едем.