Вот так и правда получается неплохо, определил он по ускорившемуся со стороны Шенне потоку.
К вечеру, когда подъехала повозка, вся эта гимнастика и постоянная сосредоточенность на взлетающих листочках изнурили Талика. И тем не менее он рассчитывал забрать еще несколько десятков «елочек» по пути к центру Калахаси.
Тело Вархага положили в центр телеги, укрыли поверх тряпками. Шенне же вместе с другими женщинами усадили на край повозки. Она пыталась сопротивляться, говоря, что, в отличие от других, совсем не устала, но властная рука Кухэ указала на предназначенное ей место, и девушке пришлось-таки сесть. Шенне расположилась ближе к лошади, свесила с телеги ноги и, сложив ладони в замок, уставилась на Талика.
Он еще не догнал ростом отца, лицу и телу его пока не доставало мужественности, но в представлении девушки лучше его не было. Шенне нравились его пшеничные, начинающие темнеть волосы, его светлые голубые глаза, спокойный нрав и не по возрасту глубокий ум. Со дня призыва Лаллака она ни разу не пожалела о содеянном и, даже наоборот, была благодарна судьбе за их теперь неразрывную связь.
Юноша шел позади повозки, рядом с отцом. Они негромко о чем-то болтали, однако за щебетом иных голосов девушка не могла даже приблизительно понять суть их беседы. Корлик то и дело прихлебывал вино из красной кожаной фляжки своего умершего товарища, хотя, по рассказам Талика, ранее редко злоупотреблял алкоголем.
От близких самая большая боль, Талик, иронично произнес отец. Они страдают больно, умирают жутко, а если предают не хочется и жить.
Но ведь от них и самая большая радость, осторожно возразил сын, потихоньку пододвигая отца в сторону так, чтобы «кольцо Лаллака», как они с Шенне прозвали поток листиков между ними, проходило одной своей стороной посередине повозки.
Возможно, сын, вновь пригубил отец уже почти пустую фляжку, но радость получаешь понемногу, а боль всю разом.
Талик не ответил. На миг представив, что он вдруг лишился Шенне, юноша осознал, что в сказанном отцом немало правдивого.
Любишь ее? Корлик кивнул на девушку, все еще не сводившую с них глаз.
Люблю, отец, спокойно, без вызова ответил юноша.
Как вижу, тоже и она, на миг он просветлел. Не обольщайся, далее не будет просто.
И почему?
Ну, так устроен мир.
Талик непонимающе пожал плечами.
Сестра сказала: «Не загадывай вперед, пусть будет, как само случится», неодобрительно процитировал сын.
Нет, в этом неправа Финиста, отец положил свою крепкую руку ему на плечо. Коль счастье есть, его держаться надо. Беречь, хранить, а не пускать на самотек как я. Да тоже и она.
Талик впервые говорил с отцом откровенно. И если ранее в их неладной семье он мысленно всегда держал сторону мамы, то сейчас ему показалось, что и отец, возможно, не является главной причиной этого разлада. Возможно, действительно все произошло само по себе.
10. Яр Муган
Артель прибыла на центральную площадь аккурат к общему ужину. Длинные ряды столов уже были составлены и наполовину заполнились дисциплинированными калахасцами. Никто из них и не обратил внимания на подъехавшую с западной стороны телегу и ее содержимое.
Все они семеро, а с ними и Талик с Шенне, проследовали к столу старейшин, устроенному на каменном около кухни возвышении. Девушка привычно выполняла роль поводыря Талика, в большой толпе терявшего способность ориентироваться.
Старейшины, твердо начала Кухэ, один из нас погиб сегодня. Вархаг. Упал с верхов и шею поломал.
Скажи им всем, после неловкого молчания кивнула Яра Аржана на столы внизу. Такое знать им должно.
Бригадирша согласно кивнула.
Родные! во весь голос прогремела Кухэ.
Разговоры в рядах затихли, сотни глаз устремились в сторону подмостка Совета и стоящей на нем женщины.
Умер наш Вархаг, уже много тише сказала она и отвернулась к старейшинам.
За столами внизу кто-то вскрикнул.
Все остальные, Яра Аржана властно обвела взглядом остатки строительного отряда и прибывших с ним подростков, так оно и было?
Те виновато кивнули.
А тело где?
Вон там, в повозке, пальцем указала бригадирша.
Внезапно на подмостки влетела в слезах женщина, никак, видимо, не желавшая верить в произошедшее, супруга погибшего.
Ну Корлик, как же?! затрясла она за плечи старого знакомого.
Летал, Юсина, и тогда ошибся.
И всё его безумные полеты! женщина рухнула на колени и, закрыв ладонями искореженное горем лицо, зарыдала.
Яр Муган покинул свое место, присел рядом с рыдающей и, обняв ту за плечи, попытался ее успокоить. Само собой, потерявшая мужа женщина заревела еще сильнее. Старейшина поднял ее и усадил на скамью.
Ну ты же друг его, набросился Яр на Корлика, чего же не сдержал?!
Да потому, зло закусил губу тот, что он без неба жить не смог бы!
Беспутный друг, беспутный муж! не удовлетворился объяснением старейшина.
Ты пасть заткни! вмиг взорвался Корлик, самообладание которого с утратой друга и опорожненной его фляжкой сильно пошатнулось.
Эй, на кого затявкал?! растерянно открыл рот Яр Муган, должно быть, не рассчитывавший на такую реакцию. На меня?!
В три широких прыжка Корлик настиг его и со всей мочи направил свое тело на старейшину. Их дар-буганы столкнулись, взаимно уничтожая друг друга, образовали невидимый сгусток небесной силы, который отбросил обоих в обратные от столкновения стороны.
Старейшина повалился на каменный помост, тогда как нападавший смог удержаться на ногах и продолжить атаку. Подойдя к упавшему, Корлик наступил тому на грудь и прижал к земле:
Змея и трус! Как ты еще не подавился желчью?
Потасовки в общине были такой редкостью, что никто даже не дернулся, чтобы остановить или разнять мужчин. Не только Шенне и Талик, все стоящие рядом с ними строители, старейшины, сидящие за столом, но и те жители, что видели драку снизу, лишь изумленно наблюдали происходящее.
Только умудренный подобными выходками первый защитник Гахтаг спокойно встал со своего места и направился к месту драки.
Дар-каратун, подходя к Корлику, уже убравшему с груди Яра свою сандалию, он, на секунду остановившись, почти мгновенно призвал темно-синий меч. Склони колени и предстань перед Советом, грозно приказал он виновнику.
Сначала пусть поест, неожиданно вмешался старейшина Минжур, самый старый и самый уважаемый член Совета. Ты проследи, Гахтаг.
Идем! кивнул он Корлику, отводя свой небесный клинок в сторону.
Тяжело вздохнув, тот последовал за первым защитником сначала на раздачу, а затем уже к столику, обычно занимаемому Корликом и его семьей у западного края площади. По пути Гахтаг остановился у ближайшего клочка земли и по самую рукоять опустил в нее синий меч. В такой толпе небесное оружие могло легко кого-нибудь ранить или даже убить.
Они поставили свои миски, сели. Гахтаг расположился рядом с поднадзорным. Молча и не спеша принялись за еду.
Глядя на отца, молча жующего сухую лепешку, Талик не мог объяснить его безумного поступка. Юноше была понятна причина злости и раздражения, не ясен был лишь слепой гнев, выплеснувшийся так наружу и теперь грозящий отцу суровой карой.
«Если он думал проучить или убить, то разве стоило вот так прилюдно? рассуждал про себя Талик. Все можно было сделать незаметно. Тайком. Зачем тогда сейчас?»
Разделяла его недоумение и мать.
Зачем ты так? осторожно спросила Альма. Они ж тебя накажут!
Устал его насмешки выносить, зло выдавил отец и отвернул от супруги лицо.
Отвернулась и она.
Вот ты, Гахтаг, попробовал найти Корлик поддержку у постороннего, ужели с ним ты ладишь?
Тот пошевелил мощными челюстями, повел носом и все же промолчал.
Чего молчишь?
Первый защитник усмехнулся.