Что ты такое говоришь! закричал задетый за живое и сокровенное Хейзозер. Столь глубокое оскорбление с лёгкостью выкинуло из его сознания факт о собственной смерти. Ты ведь лучший из лучших! Тебя боги облагодетельствовали манной небесной!
Это естественно, с чванливой физиономией кивнул Бухвала. Я единственный из радружских лекарей, кто торговал не разбавленной лабудой, а чистым товаром, наивысшего качества.
Ты наставник богов! укоризненно вскричал Хейзозер.
В определённом смысле вполне может быть, задумчиво потёр подбородок Бухвала. Я спас много жизней, уж гораздо больше, чем все боги, вместе взятые, которые не спасли ни одной по причине своего несуществования. В детстве я помогал отцу обслуживать аптеку. В семь лет умел приготовить несколько дюжин различных порошков, эликсиров, бальзамов, кремов. На людей мне, конечно, плевать, но на себя-то мне не плевать. Я всегда был смышлёным малым, а хотелось мне одного: быть лучше других, возвыситься над другими, унизить тем других, доказать всем их собственную тупость и недалёкость, и мошенникам-аптекарям, и простолюдинам, и знати. А аптека вместе с моей профессиональной этикой и умением сходиться с нужными людьми словно создана для этого. Конечно, умные люди о таких вещах умалчивают, но раз уж я мёртв как четыре года, чего в себе держать? После смерти можно и расслабиться.
Ты не можешь такое говорить! Не богохульствуй! Не поддавайся искушению! Всё твоё богатство только потому у тебя, что боги решили, что ты достойнее других! Но само богатство тоже искус, не забывай об этом! И чем больше у тебя денег, тем больше ты должен жертвовать в храм, отдавая дань богам!
Аптекарь с любопытством посмотрел на Хейзозера.
Уж не жрец ли ты какой поглупее или обычный олух, каких полно в любой округе? По твоим словам, я и после смерти должен жертвовать храму, даже если драконы никуда меня не забрали, а я застрял на этом поганом острове, пропитанном соками мертвецов? Смрада не чую, но достал меня этот остров за четыре года. Никуда от него не деться. Прям как от любимой семьи.
Пожалуйста, не говори такое! Семья есть то, ради чего мы живём.
Мудрик издевательски расхохотался.
Ну ты и кретин! Точно, жрец, глупый жрец! Да кто ты такой, в самом деле, как звать тебя, чудик?
Хейзозер Краснощёк, скованно представился Хейзозер, охваченный весьма противоречивыми и весьма сильными чувствами. Бухвала Мудрик снова ведёт себя нагло, против заветов богов, но ведь он их наставник, раз достиг таких богатства и славы!
Бледноват ты для Краснощёка! вконец развеселился Бухвала. Тоже с маг-рыцарями повстречался, а?
Откуда знаешь? раскрыл рот Хейзозер.
Так не тебя же одного они прибили. Только вчера на остров дюжин пять свежих призраков прибыло. Все как один идиоты, растерянные и напуганные. Совсем как ты. Хана, значит, моей аптеке. Разграбят и сожгут. Ты моих там не встретил, а? Ну, жёнушку ненаглядную, детишек любимых?
Хейзозер покачал головой.
Понимаешь, очень уж надеюсь на скорую встречу с ними. Так соскучился по ним, так соскучился
Хейзозер и сам надеялся вскоре отыскать Шаулину.
Так ты не узнал меня?
А с чего бы мне тебя, обалдуя, узнавать? Ты по своему мышлению отнюдь не кородент и не верховный жрец, чтоб тебя помнить.
Сейчас узнаешь! разозлился Хейзозер. Стена из трёх рассуждений мгновенно разлетелась в клочья, будто и не было её. Пять лет назад у меня заболела дочь. Она простудила лёгкие и очень нуждалась в настойке утрубицы. Но денег у меня хватило только на пару пузырьков, которые закончились через две недели. Я я на коленях тебя молил, чтобы ты под какой хочешь процент одолжил мне ещё утрубицы. Сказал же, дочка у меня умирает, по-человечески просил, а ты отказал. Да как ты мог?! Ведь ты же наставник богов, достойнейший!
Хм Бухвала потёр толстый голубовато-молочный подбородок, в чём тоже не было никакой необходимости, но от привычек трудно избавиться. Чтобы от нас осталось, если бы не наши привычки и память на эти привычки. Вспомнил! Точно, Хейзозер Краснощёк! Ты ещё обитал в каком-то закоулке, в конце улицы, в жалкой халупе, жалкой, как ты сам, когда припёрся ко мне в аптеку. Знаешь, я ненавижу и презираю подобных тебе слюнтяев и попрошаек, у которых не хватает мозгов и решимости даже на то, чтобы обеспечить свою семью. А, так ведь ты жил по заветам! И в храмы жертвовал наверняка, а? Жертвовал, жертвовал. Всё на рыле твоём тупом написано. А знаешь зачем? Затем, чтобы было на кого свалить все свои неудачи и недовольство собой! Чтобы боги были виноваты в твоих несчастьях и нищете, но никак не ты сам. Конечно, боги, а не твой куриный умишко, который не в силах сообразить, что если бы ты не жертвовал храму часть заработка, храму, который взамен ничего тебе не давал, у тебя были бы деньги на лекарство. Ну, соображай, тупица, храм построили люди по своему усмотрению, так? Так. Боги-то здесь причём?
Но почему ты не помог мне? Почему проявил столь немыслимое жестокосердие?
Да потому что плевать мне на тебя, блаженный ты идиот! заорал Бухвала. Плевать на тебя и твою дочку! Когда ты шлёпнулся на колени как подкошенный и принялся скулить и ныть, ничего кроме брезгливости у меня не вызвал. Как же ты был жалок, Краснощёк, идиотина ты несчастная, тупая ты образина! Пойми, я не обязан давать в долг ни тебе, ни своре других таких же оборванцев-попрошаек! Это моя аптека! Она моя! А такие как ты и потомство от таких как ты должны сдыхать, раз уповаете на богов только потому, что сами не умеете выжить!
И тут Хейзозер не выдержал. Он был очень гордым существом, правда, сам этого не понимал, так как слишком много думал о богах и о том, как они относятся к нему. Одни эти мысли погребали его под целой горой тщеславия. Думами о высшем он как бы приближался к богам, почти становился с ними вровень, когда хотя бы иногда полезно подумать о себе и подобных тебе, ведь люди всё же живут среди людей, а не среди богов.
Со сдавленным рычанием Хейзозер бросился на ненавистного аптекаря, пускай даже и лучшего из лучших. Чёрт с ними, с искусами! Не до них стало! Такое унижение ну невозможно стерпеть!
Однако толстый и сильный Бухвала легко отбил его несколько сумбурную и бестолковую атаку. Он встретил Краснощёка тяжёлой оплеухой, от которой бывший помощник каменотеса лягушкой шлёпнулся наземь. Хоть призраки и не могли касаться материального, касаться друг друга они очень даже могли.
Оглушённый Краснощёк медленно поднялся с земли и пасмурно и тяжко посмотрел на Бухвалу исподлобья.
Будь ты проклят, демонов сын! с тихой ненавистью проговорил он.
Да уже, спокойно согласился Бухвала. Иначе чего бы мне торчать на этом поганом острове? Э, верующий, погоди-ка, а ты ведь только что поднял руку на наставника богов, проклял его и назвал сыном демона.
Краснощёк в смятении выпучил глаза. Лицо его вытянулось, как у осла, а вместо слов глотка выдала кашу из мычания и блеяния:
Бее-эмм, бее-эмм.
И так всегда. Больше дров ломают бездумно идущие на поводу у других, посокрушался Мудрик. Странно, и почему это не одна из заповедей?
Краснощёк некоторое время молчал, уставившись в землю, затем сказал:
Ты прости меня, Бухвала.
Да чего уж там, махнул рукой Мудрик.
Я сквернословил в твой адрес, напал на тебя, а ведь ты божий наставник.
Мудрик закатил глаза и обречённо вздохнул.
Послушай, а ты не видал здесь моей жены или, может быть, дочери? Жену звать Шаулина, а дочь Листой. Ей было всего четыре года, когда она умерла.
Бухвала покачал головой.
Не встречал. Но с нетерпением ожидаю свидания с моей ненаглядной и моими детишками Неужто им удалось сбежать и выжить? Вот ведь как им повезло тогда.