Барная стойка перед нами заставлена пустыми стаканами, и мы оба безнадежно пьяны. Твидовый пиджак валяется на соседнем стуле, рукава рубашки Рассела закатаны. Взмахивая руками, вот как сейчас, он то и дело сбивает с носа очки, и я едва сдерживаюсь, чтобы их не поправить.
Я собрала волосы в пучок, и меня совершенно не заботит, что они наверняка торчат во все стороны. Куда важнее удерживать себя в положении сидя, что дается нелегко.
Не рассказывай! Не хочу быть сообщницей. Совесть не даст мне покоя!
Слушай, я тебе рассказываю, чтобы ты помогла мне обеспечить алиби!
Весело вот так жаловаться на работу, когда собеседнику везет не больше твоего. Гаррисон аналитик, и работа всегда приносила ему столько стресса, что о своих проблемах я старалась не говорить разве только изредка, когда становилось совсем уж плохо, да и тогда переживала, что скажу слишком много и он оттолкнет меня.
«Я тебя как будто вообще не знаю! заявил Гаррисон во время нашей первой и последней ссоры на Хеллоуин. Со мной ты никогда не была настоящей».
Было чудовищно обидно. Понятия не имею, как сделаться еще более настоящей Ари Абрамс. Я обычный человек, не инопланетянин в человечьей шкуре! А Гаррисон решил, что я и при нем ношу маску жизнерадостной телеведущей, которая улыбается даже в самые тяжелые моменты. Однако все, что я скрывала, было ради его же блага. Впрочем, можно ли считать, что мы были парой, если я прятала такую большую часть себя?
Ты не думал уволиться? спрашиваю я Рассела, пытаясь непринужденно заправить оставшиеся волосы в пучок.
Иногда думал. Пару лет назад прошел несколько этапов собеседования на одной телестанции в Такоме, но так и не получил работу. На мелких станциях платят еще меньше, чем здесь, а мне нужна стабильность.
Студенческий кредит? догадываюсь я.
Типа того, мило покраснев, отвечает Рассел и молча берется за стакан, игнорируя мой вопросительный взгляд.
Я заинтригована. Мог ведь соврать, что содержит семью лесных эльфов, проживающих у него в подвале, и я бы поверила, а такой неловкий уход от ответа сразу же разбудил любопытство.
А для меня это была работа мечты, признаюсь я, продолжая тему. Вернуться из Якимы в Сиэтл, работать в родном городе Это было так круто! И я ведь даже попала на рекламный щит!
Мы попали на рекламный щит, поправляет Рассел.
Для тебя это тоже первый?
На Аврора-авеню рядом с пончиковой? уточняет Рассел, а потом сочувственно хмурится. Неужели птичье дерьмо так и не счистили? Он прижимает руку к сердцу, словно клянется отомстить за меня. Как посмела эта птица нагадить на одно из лучших лиц КСИ!
Я отчаянно краснею. С алкоголем пора было завязать еще пару коктейлей назад хотя бы потому, что моя скромная зарплата не рассчитана на выпивку в отелях, пусть даже остро необходимую.
Боже, какая я пьяная! В жизни так не напивалась! Я прижимаю ладони к горящим щекам, чтобы показать: это от алкоголя, а не по иной причине. Уж точно не потому, что мы сидим в опасной близости друг к другу и в расстегнутом вороте рубашки видны волосы у Рассела на груди. Всегда любила мужчин с волосатой грудью не настолько, чтобы сознательно искать себе такого партнера, однако при первом раздевании это неизменно возбуждает. Покрытый шерстью мужчина в гигиенической сетке для бороды? Отлично, беру!
Да уж, тот еще вышел рождественский корпоратив, соглашается Рассел.
Праздничный корпоратив! поправляю я.
Он бросает на меня смущенный взгляд.
Надо было, наверное, признаться раньше, но я привык не говорить о религии на работе Я тоже еврей, и это однозначно рождественский корпоратив, а не какой-нибудь другой.
Что-о?! Я пихаю его плечом. Это наше первое прикосновение, и по спине у меня пробегают мурашки, а Рассел невольно переводит взгляд на свое плечо видимо, тоже что-то почувствовал. Я думала, нас всего двое на станции! Пора учредить еврейский клуб ты, я и Ханна Штерн!
Он почесывает подбородок в притворной задумчивости.
А что мы будем делать на заседаниях клуба?
Не знаю учиться печь хоменташ?..[6] Всегда хотела. Я обвожу нас двоих стаканом. Только подумать! Два еврея последними уходят с рождественского корпоратива!
Евреи умеют веселиться у нас одна только Ханука восемь ночей!
По-моему, большинство иудейских праздников не про веселье, а про наблюдение и размышление.
Согласен. И Рассел чокается со мной.
Мне нравится, как он раскрепостился от алкоголя и превратился из подчеркнуто вежливого коллеги в открытого и веселого собеседника. Потрясающе: Рассел Барринджер еврей, пьяный, симпатичный и сидит в опасной близости от меня! Если я свалюсь со стула (что весьма вероятно), то упаду прямо к нему на колени.
Рассел пристально смотрит мне в глаза. Это что, приглашение к флирту? А я совершенно утратила навыки!
Мне нравится твоя брошка, сообщает он тоном ничуть не более интимным, чем по телевизору. Значит, все-таки не флиртует, хотя брошка приколота в опасной близости от моего декольте.
Ой, спасибо! Не знаю, с чего люди перестали носить брошки. Я вот намерена вернуть их в моду! Пытаясь дотронуться до брошки, я хватаю себя за грудь. Прекрасно. Профессия метеоролога отличный повод делать особенные аксессуары.
Убирая выбившиеся из пучка волосы, показываю сережки в одном ухе солнце, в другом луна. И нет, это не флирт! Я не флиртую с Расселом, потому что Рассел не флиртует со мной. И взгляд его кажется чересчур пристальным всего лишь из-за виски.
Это ты сама сделала? поражается он.
Да просто нашла подходящие подвески и приделала к ним крепления для сережек. Капли дождя на брошку тоже сама добавила Смешное слово «брошка», спьяну язык заплетается. Снова промахиваюсь мимо украшения и кладу руку себе на грудь. В общем, занимаюсь этим в свободное от рабочих страданий время.
Я впечатлен! Очень красиво!
Искренний комплимент заставляет меня покраснеть еще сильнее.
А у тебя что же нет запонок в форме баскетбольных мечей и ложек в виде клюшек для гольфа?
Я больше люблю хоккей, даже играл в старших классах Кашлянув, Рассел резко меняет тему: Чего я не понимаю: если они расстались так плохо, что до сих пор пытаются друг друга загрызть, какой смысл работать в одном коллективе?
Трудно сказать, что на самом деле происходит между людьми
Я думаю о Гаррисоне, об отце, которого едва помню. Как долго он собирался с силами, чтобы уйти?..
Плохо то, что это их естественное поведение, и никто не может поставить их на место, поскольку они начальство. Генеральному плевать, эйчар их боится. Они превращают работу в ад, а мы ничего не можем поделать!
Рассел перестает водить пальцем по запотевшему стакану и бросает на меня взгляд из-под густых ресниц.
А что, если можем?
Опять предлагаешь мыло в кофе налить? Не уверена, что вынесу тюремное заключение. Рыжим не идут оранжевые комбинезоны[7].
Рассел наклоняется ближе. Древесный аромат его геля для душа смешивается с алкогольными парами и едва ощутимым запахом пота.
А что, если мы найдем способ их свести?
Некоторое время я изумленно на него таращусь, а потом меня разбирает смех.
Свести их?! Да они друг друга ненавидят, Рассел!
От любви до ненависти, говорят, один шаг. В обратном направлении тоже может сработать.
Это бред!
Я делаю очередной глоток. Напиток уже не кажется кислым должно быть, вкусовые рецепторы отмерли.
Такой ли уж бред? Они несчастны и делают несчастными нас да и не только нас. Вдруг нам удастся понять, что у них разладилось, и починить?
Вспоминаю взгляды, которыми боссы обменялись на сцене, слова Торренс о том, как их обуревала страсть, оживление, с каким она приняла приглашение Сета на танец А что пожалуй, и впрямь еще не все потеряно!