Олег Николаевич Ермаков
По дороге в Вержавск
Роман цикла «ЛѢсъ трьхъ рѢкъ»
Маме, сказочнице Марье из Горбунов и всей касплянской родне посвящается
Мы перешагнули через все поражение. Мы похожи на паломников, которые легко переносят мучения в пустыне, потому что сердцем они уже в священном граде.
Экзюпери, военный летчик
АрхилохВкруг высоких стен зубчатых бой идет за родину.
Ноябрь, 1914 год. По словам раненых немцев, настроение у солдат весьма подавленное. Офицеры все время говорят им о победах, но солдаты больше уже не верят этим рассказам.
К. Вагинов. Труды и дни Свистонова
Н. ЕгороваИ звезды над Касплей на волок идут посолонь.
* * *
© Олег Ермаков, 2022
© «Время», 2022
Первая часть
1
Арсений улыбался расслабленно, вновь слыша свою детскую кличку. После прыжков с куском дерюги с тополя в сено, замеченных проезжавшими мимо мужиками с ребятней, звали его Сенька Дерюжные Крылья, а как подрос, то и еще грубее и проще: Сенька Дерюга. Созвучно с прозвищем его известного в округе деда.
Кстати, наш Беляев в детстве тоже прыгнул с сарая за семинарией, продолжал Илья. Возле крепостной стены. Взял зонтик и взлетел.
Взлетел? спросила Аня.
Илья улыбнулся, облизнул толстые губы.
Взлетел вниз, как говорится. И получил травму позвоночника. В результате слег на три года, и от него сразу ушла женушка.
Почему? спросила Аня.
Илья фукнул и сделал жест рукой:
Вот такие уж вы коварные.
Где он сейчас? спросил Арсений, ополаскивая чистую, переливающуюся солнечными бликами кастрюлю.
Они только что отобедали под ивой у ручья в стороне от дороги. Обед получился так себе, хотя девушка с ореховыми глазами очень старалась. Но что за обед без соли? Она ее забыла. Не взял и Илья. А прибывший на побывку летчик Арсений на них понадеялся. Илья, коего Арсений иногда кликал Геродотом, помянул давние времена Алексея Михайловича, царя, при нем случился известный соляной бунт на Москве, когда народ из-за подорожавшей соли погромил всякие строения, побил людей и совсем убил некоторых инициаторов этой меры выбивания денег. Арсений взялся мыть посуду на ручье, сославшись на свой курсантский опыт горы мисок и ложек, котелков и котлов перемыты за годы учения. И он надраил сейчас песком все и ополоснул кастрюлю.
Беляев?.. Илья пожал толстыми покатыми плечами. По-моему, в Питере то бишь в Ленинграде.
Ходит? уточнила Аня.
Илья поднял вверх палец.
Главное, пишет. Только что вышла новинка. Он взглянул на Арсения. «Ариэль». Илья выдержал паузу. Про летающего человека.
Над чем он пролетал? сострил Арсений.
Над городами и горами Азии, может, и Персии как раз. Потрясающий роман. Правда, я еще не читал.
На чем же он летал? заинтересовался Арсений.
Так, сам по себе.
Как во сне? сказала Аня.
Наверное.
Или на старом рваном черном зонтике? переспросил с улыбкой Арсений.
Нет, его там, в азиатских горах, в монастыре каком-то, обучили этой науке мудрецы.
Кого, Беляева? опешила Аня.
Что?
Ну ой, с вами совсем голова кругом. Она засмеялась. Он же научный писатель? То есть фантаст, стала она оправдываться. А не то что там всякие Жюль Верны.
Это был старый спор, но Илья не стал ввязываться, а заявил, что фантастика вообще-то сейчас чуждое явление.
Это почему же? спросил Арсений, круто повернувшись к нему.
Очень просто, ответил Илья: я знаю саду цвесть, когда такие люди в стране в советской есть! Это наше трезвомыслие. А бесплодные всякие мечтания там «Город Солнца» и прочие утопии удел капиталистических фантазеров. И тому же нашему землячку Беляеву пришлось одно время очень туго, бросили его печатать. И он уехал вообще за полярный круг.
Зачем? спросила Аня.
Подальше от нелюбителей фантастики. Он там предлагал свои идеи озеленения
Тундры? уточнил Арсений.
Мурманска. Потом вернулся.
Откуда такие сведения? спросил Арсений.
От Желны.
Дятла?
Ха! Вроде того. Он похож. Борька Желна, актер, пасынок актеров Разумовских. Сам Разумовский с Беляевым в переписке. Беляев же тоже был, как говорится, не чужд актерской стези Я у него выпрошу книжку для тебя.
Арсений махнул рукой.
Это похоже на ту историю с Лилиенталем А у меня уже своя лётная книжка.
Что ты в ней пишешь? Про нас? Про новый поход к Вержавску? спрашивает Аня, поправляя сияющие в солнце черные волосы.
Арсений кивает и как бы читает вслух:
Двадцать первое шестого, сорок первого. Тринадцать двадцать. Он мельком взглянул на часы с выпуклой линзой. То есть уже
И сколько же там на твоих «кировских»? подает голос Илья, зачесывая распадающиеся на два крыла русые волосы.
Двадцать двадцать девять минут, отвечает Арсений. Вот и все.
И это все-о? разочарованно переспрашивает Аня.
Арсений улыбнулся:
Ну не пересказывать же наши разговоры.
А что, и неплохо, возражает девушка. Про соль, про Беляева. Про французов и венцев, захваченных фашистами, про англичан, Черчилля с декоративным королем Георгом Шестым да? Или Седьмым? спрашивает она у Ильи.
Ну и ну, бормочет Арсений, раньше мы тебя слушали, открыв рты.
Да куда мне до вас, горожан! беспечно восклицает девушка, отгоняя веточкой надоедливых комаров и оводов. Была селянкой и ею осталась.
Хм, а кто нас только что просвещал насчет венцев, то есть ихнего короля Штрауса, получившего орден Льва и Солнца от персидского шаха? напоминает с улыбкой Илья. Признайся, Ань, сколь раз смотрела «Большой вальс»?
Аня потупила глаза.
Сознавайся!
Три! выпалила она.
Илья и Арсений расхохотались.
А вы сами?
Трам-трам-трам-па-па! запел Арсений.
Илья засвистел, выводя ту же мелодию «Сказок Венского леса» Штрауса.
Не хотите признаться?! восклицает Аня, горячо сияя глазами.
Арсений берет ее за руки и пытается вести в танце. Илья еще пуще насвистывает и прихлопывает в ладоши. Аня поначалу бестолково топчется в каких-то сбитых башмачках, трико, мужской рубашке, туго перетянутой в поясе ремешком, но вот уже начинает совпадать в движениях ведущего. Эти трико она надела вместо черной юбки, как только они немного отъехали от Каспли. Матушка ее все так же была сурова в вопросах одежды для женщин.
А ты хорошая ведомая! одобряет Арсений.
Арсений бос, сатиновые черные широченные штаны подвернуты, старая рубашка расстегнута. На голове кепка.
Ладно! кричит Илья, встряхивая русыми волосами. Оркестр устал.
Арсений останавливается и наклоном головы благодарит Аню.
Ты все так же прячешь свои пластинки у Тамарки Морозович? спрашивает Арсений у Ани, доставая коробку, вынимая папиросу.
Он протягивает коробку Илье. Тот отрицательно качает головой, но, взглянув на картинку на коробке, оживляется:
Васнецов? «Три богатыря»?
Передумывает и тоже берет папиросу. Они прикуривают от тлеющего сучка. Аня смотрит на молодых мужчин, все помахивая своей березовой веточкой.
Вот еще! восклицает Аня с независимым видом. Что я, школярка, что ли?
Ну Арсений растягивает черные узкие усики в улыбке. Мама Пелагия цитадель старого уклада.
Аня нетерпеливо крутит головой.
Никакая не ци-та-дель. Штраус ей уже нравится.
Бьюсь об заклад после «Большого вальса»! откликается Арсений. Неужели смотрела?
Аня смерила его взглядом светящихся ореховых глаз. Ее волосы тоже светились. И на лбу играли блики но как будто уже и не солнечного, а какого-то другого, особого, девичьего света.
Интересно, где же? как маленького спросила она.
Ну в клубе, растерялся Арсений.
Илья усмехнулся:
Эх ты, Сенька Дерюжные Крылья. Запамятовал, где киноустановка?
Арсений наморщил смуглый лоб.
Ну И тут он вспомнил и ударил себя ладонью по лбу: В Казанской?! Затянулся папиросным дымом и сам себе ответил: Ну да, как же матушка Пелагия туда пойдет.
Догадливый товарищ лейтенант, ехидно заметила Аня, автор лётной книжки. Кстати, дарю название. Хочешь?