На другой станции в купе вошел высокий, мертвенно-бледный джентльмен. Этот господин хорошо одетый, с длинными бледными пальцами и таким же лицом был шапочно знаком с Майором. В руке он держал номер журнала «Ланцет»: без сомнения, хирург, направляющийся на Харли-стрит[1]. Он сел рядом с Епископом, напротив Майора. Второе место у окна напротив меня осталось незанятым.
Вдруг я почувствовал некоторое изнеможение. Возможно, меня утомило возбуждение от самостоятельного путешествия, или виной тому было теплое солнце, светившее в окно вагона. Я закрыл глаза.
Открыв их, казалось бы, всего через мгновенье, я понял, что, должно быть, проспал некоторое время, ведь напротив меня теперь сидела женщина довольно красивая, но строгой красотой.
Она была молода, ненамного старше меня. Рыжеволосая, очень бледная и стройная, с удлиненным лицом и высокими скулами. Вся ее одежда, начиная от туфель и заканчивая шляпой, была белой.
Я улыбнулся и кивнул, и она улыбнулась в ответ, но от пристального взгляда ее зеленых глаз мне стало не по себе.
Я снова кивнул и оглядел остальных пассажиров купе, которые все до единого крепко спали; забавно, но Майор с каждым выдохом присвистывал.
Еще одна перемена заключалась в том, что поезд остановился, хотя никакой станции видно не было. Прижавшись лицом к стеклу, я увидел, что локомотив стоит прямо перед въездом в тоннель, а вагоны выстроились у подножия громадной выемки[2]. Ее высокие крутые откосы почти закрывали небо, и потому на поезд будто опустились в сумерки.
Я вспомнил постыдную истерику мачехи и потряс головой. Воображаю, с каким удовольствием она бы сказала: «Я же говорила». Однако, как ни раздражала непредвиденная остановка, едва ли она представляла собой какую-либо опасность.
Сидящая напротив женщина по-прежнему смотрела прямо на меня и улыбалась так беззастенчиво, что я почувствовал, как краснею.
Где мы находимся, мисс? Вы, случайно, не знаете? Было ли объявление?
Вы надеялись на объявление?
Да, ответил я, проводник должен был сообщить, где мы находимся и надолго ли задерживаемся.
О, вот как, сказала она. Нет, боюсь, никакого объявления не было.
Она взглянула на золотые карманные часы, затем на меня, затем снова на часы и убрала их в маленькую сумочку, которую придерживала на коленях длинными пальцами, затянутыми в белую перчатку. Я тоже достал свои часы и вздохнул, встряхивая их.
Который час, мисс? спросил я. Мои часы, кажется, остановились.
Который час? Она наклонила голову, словно маленькая птичка. Вы спешите? Молодежь вечно куда-то спешит.
Меня немного повеселило, что она сказала «молодежь», ведь, как я уже сказал, она была старше меня самое большее на десять лет. Но я оставил ее замечание без внимания и ответил:
Я не слишком спешу. Но меня встречают на вокзале Кингс-Кросс, и я бы не хотел никого задерживать. Мне просто хотелось бы знать, сколько мы уже здесь стоим.
Недолго, сказала она.
Я снова помолчал в надежде, что она продолжит, но она ничего не сказала.
Роберт Харпер, представился я, протягивая руку. Думаю, так в подобных обстоятельствах поступил бы мой отец.
Очень приятно познакомиться, Роберт. Она взяла мою руку, задержав ее в своей дольше, чем я бы предпочел. Пожатие у нее было удивительно сильным.
Однако она не назвалась, и я, хоть это и может показаться слабостью, не решился настаивать. Я снова посмотрел в окно и вздохнул, раздосадованный, что мы по-прежнему не двигаемся с места.
Вы, кажется, обеспокоены, Роберт, сказала Женщина в белом (про себя я решил именовать ее так, припомнив одноименный роман мистера Коллинза). Напрасно я проболтался, как меня зовут, так у нее сразу появилось передо мной некое преимущество.
Мне всего лишь не терпится продолжить путь, мисс Я прервался, чтобы она наконец представилась, и выжидательно приподнял брови, но она и не подумала нарушить паузу. Я осмелился нахмуриться, совершенно не заботясь о том, что это может ее оскорбить. Однако она, напротив, улыбнулась еще шире. Уверен, что она насмехалась надо мной.
Я взглянул в окно еще раз, но смотреть там было не на что: мимо не пробегал даже самый малюсенький зверек. Пока я вглядывался в полумрак, мне странным образом почудилось, что Женщина в белом наклоняется ко мне. Краем глаза я заметил в окне мелькнувшее отражение: ее лицо несколько исказилось, когда она подалась вперед. Я обернулся и вжался в сиденье. Однако Женщина в белом сидела в той же позе и улыбалась, и я почувствовал себя довольно глупо.
Что с вами, Роберт? спросила она, и не без причины.
Все в порядке, благодарю вас, ответил я как можно более непринужденно. Мне разве что немного скучно.
Женщина в белом понимающе кивнула и, взмахнув изящными руками, хлопнула в ладоши так внезапно, что я испугался. К моему изумлению, этот звук не разбудил никого из спящих пассажиров.
Нам нужно придумать, чем себя развлечь, объявила она.
Вы полагаете? сказал я, гадая, что она имеет в виду.
Может, вы были бы не прочь послушать историю?
Историю? переспросил я слегка недоверчиво. Вы, мисс, стало быть, школьная учительница? Однако, стоило мне произнести эти слова, как я понял: в ней есть нечто такое, что делает это маловероятным.
Нет, Господь с вами, я не учительница. Она улыбнулась, найдя, очевидно, эту мысль забавной. Полагаю, вы так решили, потому что считаете, будто истории рассказывают только детям?
Нет, вовсе нет, мисс. Я очень люблю истории.
И какие же истории вы любите, Роберт? Она опять по-птичьи наклонила голову.
Ну, не знаю, ответил я. Я выписываю «Стрэнд Мэгэзин», там много занимательных рассказов, например те, что пишет мистер Уэллс. Или приключения Шерлока Холмса.
Женщина в белом улыбнулась, но, поскольку она ничего не ответила, я счел нужным продолжить.
Я прочел «Дракулу» мистера Стокера, и мне ужасно понравилось. О, и еще я нахожу, что мистер Стивенсон тоже прекрасный писатель, но это, возможно, потому что мы тезки.
Она приподняла брови.
Роберт, объяснил я. Нас обоих так зовут. Он ведь Роберт Льюис Стивенсон.
Да. Я поняла.
О, прошу прощения.
Снова повисла пауза. Я ожидал, что Женщина в белом выскажется на предмет моих литературных вкусов, но никакого суждения от нее не последовало.
Мне весьма пришлась по вкусу «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда», продолжил я. Она улыбнулась и кивнула. И, думается, «Портрет Дориана Грея» тоже очень хорош, добавил я в надежде поразить ее тем, что мне нравится такое скандально известное произведение. Однако ее лицо осталось бесстрастным.
Кажется, вас привлекают истории о противоестественных опасностях, сказала она, и произведения с уклоном в сверхъестественное и таинственное.
Пожалуй, да, признал я, не уверенный, говорит ли она это мне в укор.
Что ж, сказала Женщина в белом. Быть может, у меня найдется пара историй, которые придутся вам по душе.
А вы сами, случайно, не писательница, мисс? спросил я. Я никогда еще не читал произведений, написанных женщинами, но знал, что женщины-писательницы существуют. Это могло бы объяснить ее своеобразные манеры. Как я знал из газет, писатели странный народ.
Эта моя догадка позабавила ее еще больше, чем когда я предположил, что она учительница.
Нет-нет. Я не писательница, но в самом деле знаю много историй. Она сложила кончики пальцев вместе, и ее глаза сверкнули. Что, если я расскажу одну? Посмотрим, как она вам понравится.
Признаюсь, я не проявил воодушевления, но отказаться было бы невежливо. Предложение казалось довольно экстравагантным. Я неуверенно покосился на остальных пассажиров, но они все еще крепко спали.
Скоротаем несколько минут, сказала она.
Ну что ж, хорошо. Я вздохнул и бросил еще один взгляд на наших соседей по купе, надеясь, что хотя бы один из них очнется и придет мне на выручку. О чем же ваш рассказ?