Чэтима кивнул, подбадривая ее продолжить.
У нас был маленький деревянный дом недалеко от города Кенай и поле. Родители работали в том поле и им помогал мой старший брат, а я больше прибиралась по дому, готовила еду. Но однажды, как раз после того, как собрали урожай, пришли люди с оружием, забрали у нас все, даже спрятанные деньги. Мама с отцом после этого долго ссорились, но потом снова поладили. Они сказали мне и моей младшей сестре, что нам нужно будет теперь пожить без них, так как иначе без еды мы можем умереть. Ну и на следующий день отец отвез нас в Кенай и отдал там какому-то человеку с темной кожей. Он нас разделил с сестрой, так что я больше ее не видела, а потом повез на корабле через море в очень большой красивый город, который называется Ниамай. Я так понимаю, туда много детей отправляют из семей, которым нечего есть, или тех, кого силой забрали. Вот там меня и стали обучать служить господам, объяснили, что я должна делать, как себя вести.
Она замолчала, вспоминая свое обучение: суровых темнокожих временных хозяев с плетками, десятки других учениц и учеников, разного возраста, говоривших на разных языках. Тесную каморку спальни с двенадцатью коек, где постоянно пахло мочой и плохо вымытым телом. Аделина никогда особенно не задумывалась над своей жизнью, потому как жизни иной она просто не видела, разве что мельком и украдкой, подглядывая за ней через решетки окон. А потому она не считала свою судьбу какой-то особенно плохой или хорошей. Мир был прост и люди в нем делились на сильных, являвшихся господами, а также на тех, кто обязан им служить. И раз уж ей выпала доля оказаться среди последних, оставалось только смириться, хорошо делая то, что от нее ожидали.
А вспомнить можешь среди этого то, что любила ты? спросил мужчина.
Девушка чуть помедлила и кивнула, позволив себе робкую улыбку.
Я любила финики. Потому что они сладкие.
Чэтима тяжело вздохнул, затем натянуто улыбнулся и указал пальцем на еду.
Ешь пока тогда. Яблоки несладкие очень, но я потом тебе фиников попрошу.
С этими словами он поднялся, принявшись ходить возле печи, напряженно о чем-то размышляя. Когда Аделина поела, мужчина остановился и показал ей две свои растопыренные пятерни.
Пальцев сколько здесь есть?
Десять, удивленно ответила девушка.
А три раза так, сколько будет?
Я умею только до десяти считать.
Чэтима радостно хлопнул в ладоши и добродушно улыбнувшись сказал:
Давай тебя учить письму, счету, буду. Очень тут скучно, а то.
Так потянулись странные дни в жизни девушки.
Чудаковатый здоровяк оказался человеком, впервые выбивающимся из привычной Аделине иерархии. Он ничуть не походил на слугу, потому как не боялся вести себя так как ему хотелось, что читалось в каждом его жесте, взгляде и интонации. В то же время Чэтима не был ей и господином, позволяя девушке делать все, что та хотела спать пока не выспится, есть то и сколько посчитает нужным, а самое главное, и это поражало ее больше всего, не притрагивался к ней как мужчина.
Он обучал ее счету, терпеливо объясняя, что означает ноль и почему делить числа можно на любые другие кроме него. Рассказывал о том, как следует писать слова, хотя то и дело сам поправлял себя, путаясь в языках.
Когда Аделина уставала от уроков, а ей позволено было говорить об этом прямо, Чэтима выдумывал всякие забавные игры. Один раз он набрал в кулек, размером с ладонь, зерна, повязал его узлом, а затем предложил кидать это в стену, где углем уже был нарисован круг со множеством чисел. Требовалось так попасть с расстояния в числа, чтобы их сумма в итоге равнялась двенадцати.
Эта игра, отчего-то очень увлекла Аделину, но понять наверняка, куда именно угодил кулек, оказалось непросто. Чэтима постоянно говорил, что его попадания случаются именно по тем числам, которые приводили прайярца к победе, и в один момент девушка поймала себя на том, что спорит с мужчиной, совершенно непозволительно повышая при этом голос.
Она испугалась и тут же одернула себя, однако Чэтима словно бы именно этого от нее и ждал. Как всегда добродушно рассмеявшись, он сообщил, что она победила и ему сегодня предстоит убирать со стола.
Через полтора месяца их пребывания вместе Аделина начала думать, что Чэтима все-таки такой же слуга, как и она, что и объясняло его удивительно доброе отношение. Ведь прайярца привезли сюда важные люди с Нордики, обязав находиться в доме и создавать зачарованные вещи. С этой нехитрой логикой никак не вязался один единственный, но очень важный момент. За все время пребывания на острове, Чэтима так ни разу и не притронулся ни к чудесному синему минералу, пылящемуся в ящиках, ни к самим предметам, которые следовало зачаровать.
После очередной их игры Аделина, наконец, набралась смелости и задала беспокоивший ее вопрос:
Скажи, Чэтима, а разве ты не должен делать зачарованные вещи? Тебе ведь велели завершить это поскорее. Я беспокоюсь, что тебя накажут, если ты все не успеешь.
Менять вещи здесь? Конечно, нет! Я не могу им сделать то, чего они хотят, удивленно ответил мужчина. Я здесь думаю пока. Может давай поиграем, бросая кулек с зерном?
Прости, но я не хочу играть, вздохнув, ответила девушка. Мне кажется ты несерьезно относишься к нашим господам. Они могут сделать с тобой и со мной очень плохие вещи, если их разозлить.
Прайярец вдруг посерьезнел и взглянул на нее так, что Аделина прикусила язык.
У Прайяра нет господ и не будет! грозно процедил он сквозь зубы. Завтра новую еду принесут, я тебе все покажу.
На следующий день к ним действительно постучались в дверь и на пороге появился статный человек в магической мантии, в сопровождении десятка слуг. Те заносили в дом коробки с едой, бочки с вином и водой, а маг, тем временем по-хозяйски осматривал помещение.
Чэтима, при этом, отошел к стене и принялся кидать кулек с зерном по нарисованной мишени.
Как продвигаются дела с зачарованием, прайярец? повелительно бросил маг на нордском, немного знакомом Аделине, однако мужчина его будто бы не услышал.
Занеся всю еду, слуги удалились, и маг повторил свой вопрос, однако и в этот раз Чэтима проигнорировал его. Тогда человек в мантии брезгливо поморщился и встал перед мишенью привлекая к себе внимание.
Прайярец размахнулся и что было силы влепил кульком магу по лбу. Аделина в ужасе подскочила со стула, глядя как по всей комнате разлетелось зерно от разорвавшейся ткани их игрового снаряда, а маг яростно вскинул руку и на кончиках его пальцев появились грязно-серые сгустки подготовленного к броску заклинания.
Давай, дурак! засмеялся Чэтима и, хлопнув в ладоши, принялся пританцовывать перед магом. Сделай прайярцу плохо! Ну-ка, ну-ка! Давай же, смелый дурак!
Лицо мага побагровело от ярости, однако он не решался пустить заклинание в ход. Чэтима, тем временем, прекратил свой танец, подошел к одному из ящиков с едой и, открыв крышку, стал по одному выкидывать оттуда финики.
Порченых много почему есть? ворчливо бормотал мужчина. В следующий раз все назад заберешь, будет снова так!
Решив, что от своенравного чужака ответа ему не дождаться, маг подошел к Аделине и протянул руку к ее шее, намереваясь снять медальон.
В этот момент очередной финик прилетел точно по уху магу. От неожиданности тот вскрикнул и отпрянул от девушки, а Чэтима насмешливо сообщил:
Медальон тронешь ты, южный фрукт в твоей заднице будет. Веришь мне?
Ты забываешься, наглец, на каком основании договорить он не успел, потому как Чэтима подскочил и ухватил его своей лапищей за шиворот. Через секунду прайярец уже отворил дверь, и, словно кулек с зерном, вышвырнул мага на улицу.