К кому мне ее испытывать? К компьютеру? Я сомневаюсь, что во внешнем мире кто-то может похвастаться тем, что любит. Потому что никто ничего не любит. Просыпаются, работают, засыпают. Иногда едят. С такой продуктовой нормой, какую установил орден, крайне тяжело похвастаться вкусовыми предпочтениями. Я ела один раз в день. Иногда не ела вовсе.
Хорошо, любовь ты не испытывала, что еще ты не испытывала?
Чувство стеснения, стыда и неуверенности в себе. Выходя каждый раз во внешний мир, меня не беспокоило то, что обо мне подумают. Окружающие люди не имели для меня значения, и даже я их, скорее, считала человеческой погрешностью.
Почему?
Я никогда не оценивала людей через всеобщее приложение о личности, но прохожие постоянно тыкали мне в лицо телефоном, чтобы сделать вывод обо мне на основании мнения таких же людей, как они, которые со мной даже не говорили. Как их можно воспринимать всерьез? Здесь, в ордене, все много иначе. Люди не основываются на мнении окружающих. Они предпринимают попытки общения, узнают, как у меня дела, чем я люблю заниматься это непривычно. Я впервые в жизни стеснялась. Со мной разговаривали, а я не могла и двух слов связать, словно недоразвитая. Хотя я очень много читала и не считаю себя полоумной. Выходя каждый раз на улицу, я чувствую неуверенность, потому что понимаю разрыв нашего статуса. Я девушка из внешнего мира, они люди, которые презирают подобных мне. Разные уровни.
Ты выше их, возразил Сергей. Ты ценишь то, что они считают нормой и обыденностью. Не думай, что здесь живут высокоинтеллектуальные люди. Большинство женщин вместо того, чтобы открыть книгу, как это делала ты, включают телевизор и смотрят тупые ток-шоу.
Я так не думаю.
Хорошо, ты думаешь, что они хотя бы раз в жизни задумывались над тем, почему они испытывают те или иные чувства? Я могу сказать со стопроцентной уверенностью, что нет. Не только во внешнем мире «пустые» люди составляют большинство. Если бы здесь было большинство таких, как ты, то первое: подобных шоу, которое мы с тобой смотрели, не существовало бы. Второе: я бы никогда не обратил на тебя внимания и не дорожил бы тобой так, как дорожу. Ты одна из немногих. Поверь в это, и ты почувствуешь, насколько просто здесь жить.
Это сложно сделать. Мне, наверное, нужно время.
Я не сомневаюсь, что у тебя все получится, взяв ее за руку, сказал Сергей.
Дарина почувствовала облегчение. Она не понимала это облегчение вызвано поддержкой Сергея или тем, что она выговорилась. Сказала то, что ее очень волновало.
Вечер близился к концу, и когда они оказались на кровати, Сергей, поцелуями по телу обозначил свое желание. Он был настойчив и по-хорошему груб. Дарине нравилось то, какой он в кровати. Как он добивается своего и не спрашивает разрешения. Тогда Дарина поняла ей нравится секс.
Пока Сергей продолжал ходить на работу, Дарина старалась погрузится в повседневную жизнь жительниц ордена. Она продолжила повторять ту же последовательность быта, что и окружающие, включавшую в себя рестораны, шопинг и развлечения в виде просмотра телевизора. Вечером она готовила новые блюда, и ужин неизменно переходил в секс, секс в сон. Снова утро. Каждый день становился все скучнее. Спустя пару месяцев поход в магазин в итоге оказался для нее нудным занятием. Новая одежда ее не радовала, как и всякие изученные вдоль и поперек вещи для дома. Рестораны со слегка измеряющимся меню надоедали искусственной улыбкой обслуживающего персонала. Прогулки по аллеям и паркам не вызывали ничего, кроме грусти. Одна и та же картинка и уже ставшие знакомыми лица, встречавшиеся на пути, воспринимались как данность. То, что она раньше считала мечтой всей жизни, на деле оказалось самым скучным из всего, что когда-либо окружало ее. Находясь в состоянии свободного до действий человека, Дарина чувствовала, что находится в тупике собственного развития. Книги ее больше не привлекали. Постепенно она перестала выходить из дома, предпочитая смотреть без звука на то, как в телевизоре сменяются картинки. Позже она это делала уже со звуком. Инертность, овладевшая ей, уже не казалась чем-то плохим. То, что убивает огонь в груди, поддерживаемый до этого внешним миром и его ощущением всеобщей несправедливости, стало для нее нормой.
Лежа на кровати, Дарина с Сергеем ели крекеры, запивая их газировкой. Телевизор показывал тысячный эпизод сериала о неразделенной любви. Дарине не нравился этот сериал, равно как и Сергею, о чем он неоднократно говорил. Но выбор состоял из него и ток-шоу, в прямом эфире которого убивали нарушителя системы внешнего мира, либо, если не находились нарушители, ведущий обсуждал предыдущее убийство. Делал он это с большим энтузиазмом и, упиваясь торжеством справедливости, заявлял, что ждет не дождется очередной рейд патрульных из ордена.
Я стал замечать некоторые изменения в тебе, на самом неинтересном моменте в сериале сказал Сергей.
Дарина понимала, о чем он говорит. Она как житель ордена и как отдельная единица общей массы внешнего мира два совершенно разные человека.
В чем они заключаются? спросила в ответ Дарина, желая оттянуть время, чтобы, обдумав все, сказать причину своих изменений.
Ты стала менее общительна. Не знаю, как объяснить, но я чувствую, что ты отдалилась. Ты словно заперлась в себе. Даже в кровати ты ведешь себя так, будто тебе не нравится секс со мной.
Я стараюсь социализироваться, и мне тяжело, отвечала откровенно она. Иногда я чувствую себя лишней в этом мире. Человеком, который создан для внешнего мира. Когда ты уезжаешь, мне становится одиноко.