Ну, может быть, всё-таки к Пенкину пойдешь? толкнула меня локотком Алёнка и во весь голос захохотала в ответ на мою возмущенную гримасу.
Глава 4
Всю ночь за окном грохотала гроза молнии сверкали неоновым светом не хуже, чем у нас в России. Алёнка похрапывала, свернувшись клубочком под своей частью одеяла, одеяло на этом королевском ложе было одним, но огромным, а я завидовала её крепкому сну. Меня гроза разбудила. Вечером мы обе, уставшие от перелёта и обилия новых впечатлений, заснули сразу, даже в вечерних развлечениях в холле не стали участвовать. А сейчас, среди ночи, сна у меня не было ни в одном глазу.
Я встала, подошла к окну. Ливень хлестал плотным потоком, судя по звуку, заливая балкон. Только по звуку и можно было судить темнота за окном была абсолютная, глухая, чёрная. Про такую, что ли, говорят «тьма египетская»? Хотя в данном случае тьма тунисская. Надо же, первая майская гроза, и я встречаю её в Африке.
Отгрохотав, гроза ушла куда-то дальше, ливень сменил звук на тихий шёпот, я уснула. А утром проснулась от лучей, бьющих в лицо сквозь отодвинутую ночью штору. Oпять выглянула в окно и ахнула: картина открывалась потрясающая! За окном виднелись деревья в фантастических малиновых и белых цветах, а дальше лазурный кусочек моря. Алёнка дрыхла, а я быстро оделась, подхватила фотоаппарат и побежала эту красоту фотографировать.
Свой цифровик пожалуй, единственный доход от сетевого бизнеса я купила ещё в Челябинске за солидную для меня сумму и взяла с собой в Москву. Зачем не знаю. Наверное, чтобы делать фотолетопись своего знакомства со столицей. Новый город, новые впечатления. Если уж в Челябинске, где выросла, и где всё знакомо, я умудрялась такие моменты подмечать, что мама поражалась, а местная газета брала мои снимки на фотоконкурс «Город и горожане», то в столице, думала я, будет столько всего «вкусненького»! Но со всеми моими хлопотами первых недель поиски жилья, работы, привыкание к Пенкину, опять поиск жилья и обустройство мне было не до фотографирования. А когда узнала, что еду в Тунис, тут же вспомнила про своего дружочка.
Первый снимок я сделала в самом отеле. Очень уж хорош был их зимний сад: пальмы и кустарники росли в полную высоту на площадке, вокруг которой галереями располагались этажи с номерами. Яркая зелень изумительно сочеталась с бежево-коричневой гаммой интерьеров. Особенно меня умилили плафоны настенных светильников, напоминавшие половинки амфор из простой обожжённой глины. А когда я вышла на вчерашнюю террасу, то и вовсе замерла, впитывая красоту утра. Сколько всего! Залитый дождем бежевый камень террасы и лужи, где отражаются небо и гнутые кованые ножки изящных стульев. Ступени, красиво сбегающие к нижней площадке, где сбились в кучку столики и скамьи. Голубой бассейн с белым изгибом окантовки. Если встать вот так, то в кадр попадает часть крыла отеля, и кажется, что одни линии дублируют другие, а голубизна бассейна словно кусочек моря.
Снимая всё, на что падал взгляд (в номере посмотрю, что не удалось сотру), я добрела до моря. Люди по дороге не попадались, видимо, рановато было для них в семь утра вставать. Или знают, что после ночного ливня делать у моря нечего. Просто гулять неприятно, не то что загорать. Вода холодная, пляж завален водорослями. Водоросли тянулись тёмным воняющим йодом валиком вдоль всей прибрежной полосы, и вдалеке уже появился маленький бульдозер, который деловито сгребал их в стога.
Привет! Тебе тоже не спится? спросили за спиной, и я оглянулась. Ирина.
Привет. Утро какое красивое!
Да, здесь хорошо, кивнула она и начала раздеваться. Я искупнусь. Пойдешь со мной?
Нет, вода холодная.
Нормальная, градусов шестнадцать, потрогала она воду ногой. Поправляя трусики бикини, пошла в море, я успела камерой поймать момент, как она входила в воду. Вот ведь моржиха! Через несколько шагов поплыла. Плавала не меньше четверти часа, бульдозер подобрался совсем близко, когда она вернулась.
Слушай, отличная вода! Только вначале кажется холодной, а потом так здорово! Окунись не бойся!
Она выглядела абсолютно довольной, стряхивая капли с волос. А я, глядя на её спортивную фигурку и потемневшие от воды волосы, поняла, что Ирина совсем молодая ещё. Вчера в аэропорту мне показалось, что ей за сорок. А она просто выглядела уставшей. А то, что я приняла за седину, оказалось мелированием.
Ир, а сколько тебе лет? решила проверить я.
Тридцать шесть, а что?
Да просто сегодня ты лет на десять моложе себя вчерашней.
Потому что расслабилась и отдохнула. Все проблемы в Москве оставила.
Она быстро оделась и накинула на голову полотенце:
В воде тепло, снаружи холодно. А тебе сколько?
Тридцать семь.
Да? Тогда ты тоже сегодня выглядишь гораздо моложе вчерашнего. Ну что, пошли завтракать? Через пятнадцать минут ресторан откроют.
Мы вернулись в отель. Ирина пошла переодеваться, а я отпирать Алёну. Ключ от номера был один на двоих, дверь не захлопывалась, так что мне пришлось закрывать её снаружи и носить ключ в кармане.
Алёнка ещё не встала, хотя уже проснулась.
О, привет, ранняя птичка. Ты что, бегаешь по утрам?
С фотоаппаратом ходила. И вообще-то пташка.
Кто пташка? Ты? Она потянулась и стала шарить на тумбочке сигареты.
Говорят «ранняя пташка», а не птичка.
Да пусть говорят, что хотят, отмахнулась Алёна, нашарив пачку и вытаскивая сигарету. Как на улице?
Красиво. И не жарко. А ночью гроза была. Ты слышала?
Не-а, я отсыпалась, зевнула Алёна. Я ведь прошлую ночь не спала почти, мы с Олькой Крестовской в ночной клуб ходили, гудели почти до утра. Я вчера еле успела сумки собрать.
Она щелкнула зажигалкой и закурила.
Знаешь Крестовскую?
Нет. А кто она?
Я открыла окно. Терпеть не могу, когда в комнате воняет сигаретами.
Ну, ведущая на СТВ! Программа «Образ бабочки». Ты телевизор вообще смотришь?
Смотрю иногда, пожала я плечами. Но эту передачу не знаю.
Ну и зря. Посмотри. Там из таких как ты женщин делают.
В смысле? не поняла я. Я и так, вроде, не девушка.
Это точно, кивнула Алёна и затянулась. Они там берут какую-нибудь тётку, которая подать себя не может, и делают из неё конфетку. Бабочку из гусеницы.
Какие-то у тебя с утра сравнения в мой адрес зоологические, хмыкнула я. То птичка, теперь гусеница. И до кучи тётка.
Ты что, обиделась, что ли? выпустила дым Алёна. Да брось, на правду не обижаются!
А в чём правда-то?
Я села в изножье кровати и принялась расчёсываться, а Алёнка подняла подушки повыше и села, поблескивая атласной малиновой сорочкой на бретельках.
А в том, что ты на себя рукой махнула, как на женщину. У тебя волосы блеск. Густые, пушистые, а ты их заколкой скручиваешь, будто прячешь.
Мне так удобнее, терпеть не могу, когда в глаза лезут.
О, глаза! Глаза у тебя красивые, я вчера разглядела, только оттенить, форму бровей подкорректировать, и всё. Почему ты не пользуешься косметикой?
У меня на неё аллергия, веки чешутся.
Ты, наверное, какой-нибудь фигнёй за триста рэ ресницы красила? Так ты не бери в ларьках дрянь всякую, фирменную покупай, от пятидесяти евро.
Алёна, ты что? вытаращилась я. Пятьдесят евро за тушь для ресниц?
Ну да, а что такого? Ты же хочешь выглядеть привлекательной?
Хочу. И, по-моему, выгляжу в достаточной мере.
Я решительно собрала волосы заколкой и сменила тему:
Столовая уже открылась. Завтракать идешь? А то нам выезжать в одиннадцать.
Иду-иду. Алёнка загасила окурок в глиняной пепельнице и побежала в ванную. А я, пока она не видит, подошла к зеркалу. Я что, и вправду выгляжу так плохо, что и Ирина, кажется, удивилась, что мне всего тридцать семь? Это из-за полноты, наверное. Я с этими стрессами из-за подлеца Углова и переезда в Москву подрастолстела как минимум на размер, а то и на два. На фруктах-овощах посидеть, что ли, пока в Тунисе?