Частное лицо к частному? удивилась «Марта». Это за пределами моего понимания. Я имела дело со «Стеллой» как с агентом и, признаюсь, никогда не рассматривала свою работу в службе под таким углом зрения.
Это всё так, согласился он, но мы с вами уже больше не работаем, дело «Стеллы» находится в архиве. Неужели у вас не осталось хоть капельки того, что мы называем особенностями личного общения в процессе решения служебной задачи?
Иван Алексеевич вас, кажется, так зовут? Иван Алексеевич, буду откровенной: я никогда не одобряла служебных романов, а в нашей работе особенно. Честно говоря, когда я встречалась с Кристиной, я старалась как можно дальше абстрагироваться от того, что вас лично связывало с ней. Мне это просто мешало наладить с ней нормальные рабочие отношения.
И вам удалось добиться этого?
Считаю, да. Тем не менее, её неожиданное исчезновение застало меня врасплох.
Как вы полагаете, что послужило причиной потери «Стеллы»? Если он хотел хоть что-нибудь узнать от «Марты», ему тоже нужно было придерживаться сухого и делового стиля. Нормальный застольный разговор с хозяйкой дома просто исключался.
Только не я, поспешила ответить «Марта». У нас с ней всё было прекрасно, я всегда шла ей навстречу и делала всё от меня зависящее, чтобы достигнуть наибольшей информационной отдачи.
Не сомневаюсь. Она когда-нибудь что-нибудь обо мне спрашивала или рассказывала?
Гмм Не помню. Если только в связи с работой. Впрочем, однажды она разревелась на встрече, и мне пришлось давать ей успокаивающее. Она сказала, что очень хотела бы вас видеть и просила Центр организовать ей краткосрочную поездку в Москву.
Вы не припоминаете, когда это было?
Кажется, накануне её пропажи. Но
Что но? встрепенулся он в тяжёлом подозрении.
Видите ли, Иван Алексеевич плакать она стала с первой встречи, и нам мне стоило больших усилий сохранять рабочую атмосферу на встречах.
А вы сообщили об её просьбе в Центр?
Разумеется.
Сомневаться не приходилось о пунктуальности «Марты» среди сотрудников службы ходили легенды.
И что ответил Центр?
Он рекомендовал разъяснить «Стелле», что вы находитесь в ответственной загранкомандировке.
И как на это среагировала Тина?
Неадекватно. Она заподозрила обман и устроила мне истерику.
Между прочим, после отзыва из той командировки я два года безвыездно находился в Москве, сказал он тихо, глядя в глаза «Марте».
Ну и что? Это ничего не меняет. Центр принципиально отвергал возможность вашего свидания в Москве, и он подыскал для этого удобный «экскъюз». Нормальная практика в нашей работе.
Железной логике Эльвиры Харитоновны трудно было противопоставить что-то равносильное. Действительно, он и сам для пользы дела часто прибегал к подобным уловкам.
Чай давно остыл, но хозяйка не предложила ему горячего. Она сидела перед ним, сложив руки на коленях, и невозмутимо поглядывала на него своими невинными чёрными глазищами.
«Интересно, если бы у неё был муж или любовник, разговаривала бы она со мной сейчас так же холодно?» подумал он и решил закруглять свой визит.
Как она выглядела на последней встрече? спросил он.
Не помню. Кажется, как всегда слишком ярко, модно и броско.
А как у неё складывались отношения с мужем? Она вам не говорила?
Насколько помню, она его ненавидела. Но общения с ним не избегала так было удобнее в интересах её сотрудничества с нами.
Да-да, конечно Ну, что ж, спасибо за угощение. Мне пора.
Не стоит благодарности. «Марта» выпрямилась во весь свой рост и пошла проводить гостя в прихожую.
Скажите, Эльвира Харитоновна, а вы так и живёте одни? У вас никого нет? спросил он, уже выйдя на лестничную клетку.
Мне никто не нужен, и я ни о чём не жалею, отрезала она довольно зло и закрыла дверь.
Неправда, дорогуша, ты очень и очень жалеешь, произнёс он вслух и вызвал лифт.
Ну вот, вспомнил на старости лет! Где же ты был, дорогой, все эти годы? Недосуг было? Конечно, недосуг! Нам всем недосуг так удобно прятаться за этой железобетонной стеной, пока совесть не проснётся. Совесть Что это за субстанция такая, которая исчезает в промежутке между юностью и старостью?
Эльвира Харитоновна открыла дверцу лакированного буфета и достала оттуда початую бутылку армянского коньяка и бокал с засохшими на донце золотистыми остатками напитка. Коньяк приятной огненной струйкой пробежал по пищеводу, мгновенно всасываясь в кровь и прочищая мозговые клетки.
Она закурила «беломорину» и подошла к окну. А всё-таки вспомнил, подлец, не забыл, пришёл к ней, допытывался! А вот она вспоминает о своём прошлом редко. Зачем бередить старые раны? Пусть всё будет так, как есть. Так лучше, спокойней. Пусть все привычно думают о ней как о старом засохшем полене, круг интересов которого ограничивается лишь сгоранием в топке оперативных дел, и не догадываются о том, что за маской загрубелой оперативницы скрывается живая одинокая женщина, женщина глубоко несчастная, у которой могло быть всё, что делает женщину женщиной, но она сама выбрала работу.
Работа Тогда она казалась ей спасением, единственным средством избавления от снедавшей её на корню тоски и боли Боже мой, когда же это было? Ну конечно в то самое время, когда её неожиданно стали готовить в командировку на замену «Орфею». А Фёдор тогда предложил ей бросить всё, остаться, обещая руку и сердце. Она не поверила слишком часто он делал такие предложения: развестись с женой, начать новую жизнь, уехать куда-нибудь подальше от Москвы. Может, это был её последний шанс? Но она отказалась и уехала от него к этой Тине, то есть «Стелле». И зачем мы глупые и молодые влюбляемся в женатых мужиков? Зачем?
Странная это была встреча! Две раненые и измученные несчастной любовью молодые и красивые женщины, занимающиеся какой-то несвойственной их полу чертовщиной: конспирация, пароли, отзывы, явки, передача материалов. Правда, она, представительница Центра, туго перевязала свою рану и надела на себя маску оперативного друга и старшего товарища. А бедная Тина на каждой встрече буквально истекала кровью и в своём отчаянии нарушала все писаные и неписаные правила оперативной работы. И Марта со страхом ждала неприятностей. Если плачущая женщина ещё хоть как-то естественно смотрится на мужской груди, то на женской это вызывает повышенное внимание и подозрение. Во всяком случае, так тогда казалось Эльвире Харитоновне.
«Стелла» уже была на явке, когда Марта подъехала к месту встречи. Агентесса, как затравленный зверь, туда-сюда ходила на автобусной остановке, пропуская один автобус за другим, а она наблюдала за ней из окна магазина напротив и решала один и тот же вопрос: стоит ли вступать в контакт с человеком, находившимся в таком возбуждённом состоянии.
Вначале «Стелла» даже не поняла, что к ней обратились с паролем.
Что? Вы что-то сказали? неуверенно спросила она «Марту».
Вам не кажется, что здание страхового общества «Куранты» плохо гармонирует с окружением? переспросила Марта.
«Стелла» какое-то время недоумённо смотрела на незнакомую женщину, потом по её лицу пробежала искра просветления, и она, запинаясь, произнесла, отзыв:
Да, на его месте нужно было построить стелу.
Они прошли в ближайший сквер, присели на свободную скамейку, и первый вопрос «Стеллы» был:
Что с Алёшей? Где он? Почему он уехал без всякого предупреждения?
Успокойтесь, милочка, ответила она как можно спокойней и безразличней. С ним всё в порядке. Его отозвали в Москву по семейным обстоятельствам. Такое часто бывает в нашей работе. Он просил передать вам привет и наилучшие пожелания. Он очень надеялся, что наше сотрудничество успешно продолжится в будущем.