Тогда за что же они рискуют? не унимался Гюнтер, делая глупые глаза.
За иллюзию! Мартин был доволен, что «утер нос» молодому коллеге. И если даже взрослые опытные агенты работают на нас практически бесплатно, то что говорить о молодых! Ты удивишься, как легко можно заставить глупого молодого парня рисковать своей жизнью! Нужно только уметь подобрать правильный ключ к каждому. Американцы, например, свято верят в свою миссию по распространению демократии в мире и едут погибать в Ирак и Афганистан, мусульмане бросают свои теплые места в Европе и едут свергать Асада в Сирию, украинцы, как это уже было во Вторую Мировую, снова готовы вешать своих соседей поляков, белорусов, русских и евреев. Великое дело Адольфа Гитлера живёт и расширяется. Гитлеру не хватило ресурсов и денег, чтобы победить. Сегодня ситуация принципиально другая. Сегодня мы располагаем всеми материальными и людскими ресурсами Запада, а деньги мы печатаем в любом количестве. Фюрер был бы очень доволен нами! Верь, Гюнтер, наша победа близка! Мы затравим русского медведя наши «волки» готовы вцепиться ему в глотку! Мартин был красноречив, как никогда. Он замер, приподняв подбородок, став похожим на Муссолини на трибуне.
Это Прибалтика, Польша и Украина «волки»? Или арабы? Да их раздолбают за считанные дни! подумал Гюнтер. Но говорить это вслух не стал.
Поздно вечером Мартин подошел к Гюнтеру, сидящему на скамейке возле здания, и спросил по-испански:
Чем закончилась та история в Чикаго?
Следили за мной, их было пятеро с оружием. Заказчик Эрих Краузе. Я отправил ему привет, но, думаю, он не успокоился.
Когда завершим операцию, я разберусь с ним. Сейчас просто некогда этим заниматься.
Как думаешь, что он от меня хочет? спросил Гюнтер.
Его отец Франц Штангль оказал Германии неоценимую услугу в решении еврейского вопроса, но потом проявил нездоровый интерес к тайным хранилищам для ценностей, которые строил твой дед. Мы думаем, что твой дед истинный рыцарь Германии погиб на своем посту, возможно, с помощью Штангля. Видимо Эрих Краузе считает, что ты что-то знаешь об этих хранилищах и хочет тебя допросить с пристрастием. Мы не трогали его в память о заслугах его отца. Но сейчас он мешает нашему делу.
Почему ты не хочешь просто позвонить ему и приказать оставить меня в покое? спросил Гюнтер.
Мартин замялся, стараясь подобрать нужные слова:
Дело в том, что Эрих Краузе не один. За ним стоят несколько членов нашей организации недовольных своим положением в ней. В том числе и родственники Алоиза. Я пытаюсь сдержать их, но не всегда это удаётся. Я всего лишь второй человек в организации, и после нашей размолвки с Алоизом могу потерять всё. Ты понимаешь, что мои руки связаны. Алоиз не хочет вмешиваться. Он уже старик, его время почти ушло. Скоро нас ждут большие перемены, и, боюсь, не в лучшую для меня и тебя сторону. Мы можем ожидать от них проблем в любой момент. Они будут просто счастливы, если мы совершим какую-либо ошибку во время выполнения операции. Но им позарез нужна эта лаборатория, а без нашего с тобой участия им её не достать. Поэтому до окончания операции нам можно жить спокойно. Но после завершения операции я советую тебе залечь на дно и держать связь только со мной. Пока обстановка не прояснится.
5
На пограничном пункте на границе России с Украиной стояла длинная очередь из грузовиков. Пункт пропуска закрывался уже второй раз за сегодня. Первый раз перерыв составил три часа. Второй раз пункт закрыли до особого распоряжения. Водители, привычные к такому порядку дремали, не выходя из кабин.
В одном из грузовиков сидел водитель с напарником. Напарник звонил куда-то каждые полчаса. Наконец, его нервы не выдержали, и он решительным шагом направился в сторону украинского пограничника. Тот, привыкший чувствовать свою власть, лениво обернулся к подходящему человеку и окинул его презрительным взглядом.
Макс Голдсмит видел в сильную оптику бинокля, как после нескольких фраз, сказанных ему подошедшим человеком, выражение лица пограничника сильно изменилось, а поза стала подобострастной. Пограничник быстро подошел к водителю машины и жестом приказал ему выехать из очереди и проехать вперёд к самым воротам.
Видите грузовик у ворот? Это наш клиент, сообщил Макс по рации.
Напарник с чувством удовлетворения занял место справа от водителя. Ещё через пятнадцать минут пограничный пункт открылся. Грузовик быстро прошел формальности на украинской стороне и заехал на площадку для досмотра российской таможней.
Рядом парковались другие фуры. Водители готовили документы на груз и открывали двери кузовов.
Машины и груз проверяли сотрудники таможни, а также вожатый со служебной собакой. Собака подошла к кузову фуры и залаяла. Вожатый подсадил собаку в кузов, и она начала царапать лапами ящики.
Что везёшь, кроме яблок? лениво спросил таможенник. Видно было, что ему совсем не хочется проводить досмотр груза и его бы вполне устроила стодолларовая бумажка в документах на груз, чтобы быстро все оформить. Но чутьё подсказывало ему, что возможно удастся «срубить» и побольше. Другие таможенники предусмотрительно отошли на приличное расстояние, чтобы не мешать «решению» вопроса. Водитель замешкался с ответом. Таможенник начал терять терпение:
Всё, вызываю погрузчик, будем выгружать и смотреть весь груз, сообщил он водителю, глядя тому в глаза.
Друг, давай поступим по-человечески, предложил водитель.
Это как? спросил таможенник.
«Штукарь» зелёных.
Два! не растерялся таможенник.
Два много, давай полтора и по рукам? торговался водитель.
Вдруг из-за припаркованной фуры появился начальник пограничного пункта в новенькой форме, туго обтягивающей его приличный живот.
Гаращенко, что тут у тебя?
Да вот, понимаете, собака лаяла, я решил выяснить, что в фуре.
А что по накладным?
Яблоки.
Собака на яблоки не лает. Давай выгружай все! приказал начальник и отправился к другим машинам.
Гаращенко изобразил досаду на лице и тихо выругался.
При досмотре фуры за ящиками с яблоками были обнаружены несколько больших коробок с автоматами, взрывчаткой, альпинистским оборудованием, а также четыре контейнера со значком бактериологической опасности и контейнеры с радиоактивными материалами.
Водитель клялся, что не имел представления, что ему загрузили на базе. В суматохе его напарник благоразумно исчез, вернувшись на украинскую сторону. Водителя арестовали.
За проявленную бдительность и обнаружение контрабанды оружия инспектору Гаращенко объявили благодарность и назначили премию в размере десяти тысяч рублей.
В холле загородного дома были поставлены диваны, на которых устроились взятые в заложники семьи пилотов. Группы захвата врывались в квартиры и хватали всех, кто там находился. Людей усыпляли газом, а затем выносили на носилках, грузили в кареты скорой помощи и увозили.
В этот же дом привезли детей и внуков Троекурова. На беду, к ним в гости зашел отец Троекурова, 89-летний ветеран войны. Его тоже усыпили и увезли, чтобы не оставлять свидетелей.
Охраняли заложников четверо здоровых мужиков в камуфляже и с пистолетами. Они сами вызвались в охранники, чем удивили Гюнтера. Риск быть пойманными или узнанными у них был максимальный они должны были присутствовать до самого конца операции, тогда как другие исчезали сразу после выполнения своей задачи.
Во время операции все называли друг друга по позывным. Гюнтер быстро привык к своему позывному «Меркурий». Радиообмен был очень коротким, т.к. не следовало привлекать к себе внимание спецслужб. Расчёт был на то, что пока никому не стало известно, что произошёл захват самолёта и заложников, внимательно прослушивать эфир никто не станет.