Однако мы прекрасно понимали, в каких условиях живем, понимали, с каким трудом достаются нашим родителям деньги, и потому были весьма скромны в своих желаниях. При всем том наши родители старались сделать так, чтобы у нас было все, что нам нужно. Чего стоило только наше увлечение футболом! Футбол обходится недорого до тех пор, пока ты гоняешь мяч на улице. Как только ты становишься членом клуба, пусть даже и небольшого, детского клуба, расходы возрастают неимоверно. Нужна плата за обучение, нужна форма, нужны бутсы, причем хорошие, в которых удобно бегать, нужны деньги на поездки, нужно хорошее спортивное питание Сначала приходится только вкладываться и вкладываться, отдача приходит много позже. Если приходит Для молодого футболиста очень важна помощь, как материальная, так и моральная. Важно иметь все необходимое, важно чувствовать поддержку семьи. В «Грандоли» были мальчики, к которым никто из родных не приходил на игру. В сравнении с ними я чувствовал себя настоящим принцем. Бабушка с отцом всегда были на трибунах, а порой поболеть за меня собиралось полтора десятка человек или даже больше. Невозможно описать ту радость, которую испытывает футболист, видя среди зрителей кого-то из близких. Это другое, личное: все остальные зрители приходят посмотреть на игру, а отец с мамой приходят посмотреть на то, как играю я.
Район, в котором я родился и вырос, был благополучным районом для среднего класса, но нравы там царили такие же, как и везде. Конкуренция, борьба, постоянное соперничество. Философия жизни. Философия футбола. Однако стоило только перешагнуть порог нашего дома, как о соперничестве можно было забыть. Мы с братьями никогда не соперничали нигде, кроме футбольного поля. У нас даже споров не возникало, потому что мы были воспитаны в настоящем итальянском духе: мы братья, мы одна семья, мы должны всегда и во всем помогать друг другу. Так нас воспитали родители. Я был младшим из братьев, и Родриго с Матиасом опекали меня на правах старших (особенно трогательно заботился обо мне Матиас). И все мы трое заботились о нашей принцессе, сестре Марии. Авторитет отца был незыблем, за ним всегда оставалось (и сейчас остается) последнее слово, но отец не просто извещал нас о своих решениях, а объяснял, почему он считает нужным сделать так, а не иначе.
Я хорошо помню семейный совет, посвященный нашему уходу из «Грандоли». Отец начал с того, что спросил, довольны ли мы своими достижениями и что вообще мы думаем о нашем клубе. Мы не сразу поняли, что именно он имеет в виду и зачем интересуется нашим мнением, ведь он был нашим тренером и имел свое мнение о клубе, которое было более верным, нежели наше. Мнение опытного взрослого мужчины отличается от мнения семилетнего мальчика, разве не так? Но отец задал вопрос, и нам пришлось отвечать на него. Первым, как старший из нас, ответил Матиас. Он сказал, что в «Грандоли» ему нравится, но мечтает он о чем-то большем. Например, о «Ньюэллс», по примеру нашего старшего брата Родриго. Отец кивнул, давая понять, что доволен ответом, и посмотрел на меня. Я ответил, что мне нравится играть в футбол и что «Грандоли» неплохой клуб. Я привык к нему, мне там хорошо. Отец спросил, где я хотел бы играть. Я ответил, что в сборной Аргентины. «Молодец! похвалил меня отец. Мечта должна быть высокой». Все посмеялись, а затем отец объяснил нам, что, по его мнению как отца и как одного из наших тренеров, нам нужен новый, более серьезный клуб. Доводы его были убедительны. Я словно взглянул на себя со стороны и понял, что мне действительно пора подумать о чем-то большем. Если бы отец просто сказал, что нам с братом нужно перейти в другой клуб, мы послушали бы его, но эффект был бы далеко не тот. Не понимая причин, невозможно оценить правильность решения.
Между мной и отцом всегда было полное доверие. Отец мой пример, мой герой, мой наставник и учитель. Это человек, с которым я могу говорить обо всем. Пожалуй, это единственный человек на свете, с которым я на самом деле могу обсуждать любые темы. Отец является моим агентом с самого начала моей профессиональной карьеры. Порой я слышу намеки на то, что человек с финансовым образованием и большим опытом вел бы мои финансовые дела более успешно. Такое вот завуалированное предложение услуг. Мне становится смешно. Пусть у моего отца нет финансового образования и какого-то невероятного опыта, но он мой отец, и этим все сказано. Никто не сможет вести мои дела лучше моего отца. Что же касается образования и знаний, то у моего старика невероятные способности к учебе, в том числе самостоятельной. Инженерное дело он изучал по вечерам, после тяжелой работы, и в результате стал отличным специалистом, которого не раз повышали. Став моим агентом, он многому учился и превосходно справляется со своими задачами. Самое важное заключается в том, что я полностью ему доверяю.
Я преклоняюсь перед самоотверженностью своих родителей. Когда мне понадобились деньги на лечение, отец сделал невозможное и нашел их.
А мама постоянно ободряла меня, говорила, что все будет хорошо, радовалась каждому прибавленному сантиметру, следила за тем, чтобы я не забывал дома контейнер со шприцем. В моем лечении очень важно было делать инъекции регулярно и вовремя. Мама всегда улыбалась, давая понять, что все будет хорошо, но много позже призналась мне, что плакала, когда оставалась одна. Ей было жаль меня, вынужденного делать самому себе инъекции в квадрицепс. Маме казалось, что это очень больно, я же не испытывал никакой боли. Иглы были очень тонкими, а у меня высокий порог болевой чувствительности. Когда в раннем детстве меня сбил неосторожный велосипедист, родители не сразу поняли, что у меня сломана рука, потому что я не плакал. Только по отеку догадались о переломе. Кроме того, доктор Шверцштайн, учивший меня делать инъекции, открыл мне секрет. «Делай укол быстро, как будто бьешь молотком, сказал он. И смотри не на иглу, а на то место, куда она должна попасть». Очень скоро я освоился настолько, что делал инъекции не глядя. Я не видел в этом ничего особенного и не понимал, почему в эти моменты многие из окружающих отводили глаза в сторону. Позже я понял, что людям неприятен вид всего, что связано с болезнями. Я же относился к своей проблеме совершенно спокойно. Я прекрасно себя чувствовал, мой маленький рост не создавал мне проблем, напротив, так мне было легче обходить более крупных соперников на поле. Меня беспокоила только материальная сторона дела. Я даже вынашивал какие-то планы в отношении заработка, но отец сказал, что каждый должен заниматься своим делом. Мое дело футбол и учеба, а обо всем остальном позаботится он. И позаботился.
Восхищение и признательность родителям я могу выражать бесконечно. Однако кроме них есть еще один очень важный для меня человек. Это моя любимая бабушка Селия, ушедшая от нас много лет назад. Впрочем, нет, не ушедшая. Она осталась с нами и после своей кончины. Я часто ощущаю ее присутствие, я знаю, что она наблюдает за мной и радуется моим успехам, каждому забитому мной голу. Бабушка Селия стала моей крестной матерью в футболе. Это она привела меня на стадион и убедила недоверчивого Дона Апа в том, что ему следует меня испытать. Дело не столько в футболе я так или иначе начал бы играть, другого пути у меня не было, а в том, кем была наша бабушка для нас, для всех Месси и Куччиттини. Это было солнце, которое щедро дарило нам свое тепло. Мы шутили, что на небе свое солнце, на флаге Аргентины свое, а наше солнце Селия. Для всех внуков она была не просто бабушкой, а добрым, все понимающим старшим другом. Ей можно было доверить любой секрет, как на исповеди. Если я закрою глаза и сосредоточусь, то начинаю чувствовать запах ее дома неповторимую смесь ароматов вкусной стряпни, лаванды, любимых бабушкиных духов и чего-то еще Я завидую моим старшим братьям, которые пробыли с бабушкой дольше моего. На мою долю выпало всего десять лет, первую половину которых я практически не помню. Помню только отдельные моменты. Как играл в шарики, как впервые ударил по мячу, как бабушка кормила меня бродетто[43] Отдельные эпизоды всплывают в моей памяти, но не объединяются в целостную картину. Мой брат Матиас утверждает, что он помнит все свое детство, начиная чуть ли не с пеленок. Я ему не очень-то верю.