Одеялом накроюсь и отделение. Утопание в отраде, которую бодрствование мне не дает. Я не один! Поскрипывания подкатываемой бочки из гудения набухающей пустотности мною выхватываются? Дом продается. Приютивший меня дом на продажу, мне показалось, поставили. Что за эпитет? Приютивший! Тим не спит, в крапивном палисаднике здоровье он поправляет. Не чуди, засыпай, на утренней пробежке меня, не смотрите, не будет!
Захвачу задвигавшийся куст. Потом мы организуем кооперативное товарищество «Толстяк и Несчастный Правитель».
Тим с его проблемами не толстяк. В Непал? Я что, упал? Да ты не в себе, ты мною не признаешься, ты не ты!
Опыт работы неделя.
Науку я, китайский начальник, освоил, смело вы меня нанимайте горы посуды за минимальную плату мыть, и вам, столь добрейшему, соблюдая ритуал, кланяться!
Оссиан подвергается. Нападкам несоответствия его положения и окружения, статуса и настроя, сходить по грибы через слоненка Тима ему не закидывали, а он в истоптанную рощу приплелся и партнера по внезапному увлечению с нетерпением ждет?
Родители имя ему не давали.
Без родителей я, грибы, появился, миновали меня понукания!
Грибы помешанной на презервативах Германии. Детей этнические немцы не хотят, сугубо себе им бы миллион наслаждений; о старении нации Оссиан у «Фридриха на Каменном Коне» не вещал.
Оссиан до крайности исключителен. Кто, кроме Оссиана, способен вдалеке от юмора, очнувшись, спросить: какой сейчас век? Не восемнадцатый? Ну и гребите вы к замеревшей под водой Оссиании, на ваш порыв в тисках честности я не напрашивался. Бегемоты в пивную не ломятся! Ослы? Считаешь меня ослом считай, что ты покойник: разрезан от паха до шеи и на кучке из ракушек с вывалившимся языком возлежишь.
Кружки с горшки.
Пену, Оссиан, нам вам сдуть, к слою в семь сантиметров вы негативно?
Я обязан. Не прикоснусь, обязан не прикасаться, доступ к секретным материалам не у меня? Наконец-то я улыбнусь. Секреты для меня не секреты, спецслужбы открытые книги, кем строились пирамиды? У кого при Трое развязался пупок? Я, вы не сомневайтесь, кладезь. Вывалить мне предлагаете, Интернет ценнейшей информацией завалить?
Провинция Македония.
Я, Тим, виночерпий Стабул и Октавиан Август. Не о борделях болтали, не о будущем венерическом шквале соизволили сожалеть!
Тим листает меню. Девятьсот страниц, блюда для муравьев и юпитерских краволовов; столик у окна забронирован. Официант, я изумился, вылитый Октавиан, на подмену запросто бы сгодился.
Тиму варят картошку. В иной системе координат, значительное территориальное расхождение! И ментальное. С кем, с румяной бабой, кружку передо мной на необструганные доски влупившей?
Глотни, Оссиан. Бавария тебя любит!
Конструктивизм. Искусство. Наверное, не здесь, возникшему образу уплывать я приказываю, а бонги стучат, суконщики прибывают: ты, Оссиан, шевелись, сукно покупай, упущенная выгода нам всем огорчительна!
Она тянулась к верхушке. Цаплю она выращивала, цаплю, взлетевшую к верхушке и потребовавшую срочно отстать.
Грудь я не мял. Бесконтактной мудростью успокаивал, цапле, утверждал, делать тебя несчастной слишком жирно.
Осколки меня не изранили. Взрывы в твоей Палестине приемлемо я перенес.
«Встреча и выставка». В душный зал меня загоняете, оливки на шпажке с собой мне не брать? «Встреча». А «Выставка»? На горизонте вновь разборки. Экипаж расхватал стволы, распределился по партеру, многократные попадания в Оссиана его убийство, разумеется, не гарантируют.
Поднятый глянцевый проспект.
Выступить мне позволите?
Закатывайся, Оссиан, под сиденья, ты мишень, ты погибнешь!
Пищащая вы биомасса. Мышиным базаром вам бы мои уши не щекотать, ковыряться в них ключом от арендованного мною морга желания я не испытываю. Мертвецов с волнистыми волосами требую ко мне привозить? На устойчивом против шквалов билборде, наверное, прочитали.
«Внимание вы сюда! Оссиан подсел на волнистых!».
Полагаю, на попугайчиков. Придумываете элементы потрудитесь согласовать, бессвязную пургу не несите, форум ненавистников клеветы? На нем меня в докладчики записали? Подозвать такси глобальной сложностью не является. А Тима не дозовешься, при нападающей на слоненка заразе неподчинения он за углом похихикает и хрена лысого ко мне подойдет.
Отваливаем мы, Тим, невзрачная Германия нам опостылела!
Ругающиеся мигранты.
От Тима ни гу-гу. В специальную службу по отлову слонов он вынуждает меня обратиться, о суровом испытании возмечтал? Тима они не схватят: аудацио про муро, незаконченная латынь лишь полягут в наивных попытках выпущенным снотворным его обезвредить; испытания для Тима прекращение моей дружбы. Нырнет ли он в алкоголь, заявится ли на круглый стол похваляющегося рейтингами телеканала, Тим будет находиться в печали.
Закадычный друг Оссиан! Из друзей я им, гадиной, вычеркнут!
Гадиной? Мы, Тим, друзья с тобой уже бывшие, однако «гадина» и для бывший друзей чересчур. На горькие рыдания твою грубость мне списывать, на сдвиг, произведенным отчаянием, тебя изменившим? Я тебя не жалею! Если на мой следующий зов с топотом откуда-нибудь не выскочишь, нашей дружбе хана.
Тим!
Асфальт ходуном не пошел, знакомую, отмеченную хоботом физиономию я не увидел, дерьмо за Тимом я, разумеется, не убираю. Он не собака! Хотя собака он, да, пропал, и ехать мне не на ком, в подруливший лимузин с семью вооруженными арабами я не залезу, ну замочу я этих арабов. Тела выкину, на окровавленном переднем владетельным шейхом выразительно развалюсь шоферу бы трогать, меня не томить, но погиб Ахрунтал, за прицеливание в Оссиана из автомата разделил участь своих корешей по исламу.
Хранить бы мне веру. В хорошее! Думаете, окончание дружбы со слоненком Тимом меня пугает? Тим безобразный лгун. Боец, я бы сказал, бездарный. Гуманитарную помощь сирийским беженцам на Тиме мне отвезти? А где они теперь, в Греции, в Голландии, в Италии?
Везде? Подозрительная, по-моему, ситуация. Создавшаяся на радость вам, европейским левакам.
Единение народов наше, Оссиан, все!
Звонкой бадяги я в моей жизни, не сомневайтесь, наслушался. Тима не вы опоили? Нечего мне заряжать, не пользуюсь я мобильным. Жалуетесь, что слезоточивым газом рвущихся в женский монастырь беженцев у вас разгоняют? Меры не примешь утром проснешься ты не один: с извращенцем, при заглядывании на тебя вчера тобой не прибитым.
Оссиан, поговаривают, размяк.
Да болтайте, байки о ретираде в Цзинане потравливайте, за сказочное вранье я в лицо не плюю и на крюки не насаживаю. Помешанные убивают ради удовольствия! Я, когда могу, существа не протыкаю, в упор не расстреливаю, напавших на меня гамбургских девок к сексопатологу снисходительно я погнал.
Вы, я упорствую, подлечитесь! Отметки о посещении предоставите! Вас влекло не к проходимцу, а к Оссиану, и я соглашусь: ваше влечение нездоровым не назовешь. Вы не студентки? Конечно, шлюхи, но почему бы на следующий курс вам деньги не зарабатывать?! Из шлюх, учившихся в Университете Французской Полинезии, с Марселайн время я весело проводил. Мы не бухали! И через слоненка Тима с принесенных мною гимнастических трамплинов не прыгали, не конченый я, чтобы столь по-плебейски оттягиваться.
Щекотливая тема. Масло из сковородки на трабзонского турка, нарушившего обещание в соседней комнате беспробудно посапывать? На рассвете он к нам не вваливался. Не отпечаталось у меня, а себе я верю побольше, чем не себе!
Радужное белье.
Постельное?
Я распластаюсь, и отстаньте, баклажанами в йогурте у моего носа советую не водить, кубиками льда не жонглировать, перекрещенные мосты. Органичное расставание. Отпей, Оссиан, из емкости, обманчиво увидевшейся тебе фляжкой, из центральных бетонных джунглей в зеленый район после мы с тобой побредем.