Начало положено! провозгласил Евгений. И начало это просто замечательное! Ну а каково начало, таково будет и продолжение, и завершение. Такая у нас существует примета. А, братцы? Вы помните такую примету?
Проехали еще добрый десяток километров и опять остановились. К журналистам подошел Максум.
Там, указал он рукой, арабский поселок. В долине, за той горой.
Значит, приехали? спросил Алексей Кудря. Можно выгружаться?
Нет, сказал Максум. Мы не знаем, кто в том поселке, кроме его жителей. Может, израильтяне, может, американцы. Надо разведать.
Что, и американцы здесь встречаются? удивился Евгений Генералов. А им-то что здесь понадобилось?
Максум ничего на это не ответил, он сказал другое:
Прошу всех выйти из машины и быть осторожными. Если я махну рукой, сразу ложитесь.
Ложиться куда? не понял Алексей.
На песок, губы Максума тронула едва заметная улыбка.
Понятно, ответил за всех Никита Снегов.
Максум подошел к другим охранникам, и они о чем-то стали между собой говорить. Вскоре два охранника, взяв оружие на изготовку, отправились в сторону поселка.
Насколько я понял, пошли на разведку, больше сам себе, чем кому-либо, сказал Евгений. Интересные дела творятся в этой пустыне
Остальные охранники подошли к журналистам, окружили их и стали пристально вглядываться в даль. К охранникам присоединились и оба водителя, у них также в руках были автоматы.
Ох, сейчас что-то случится! опять же больше сам себе, чем другим, сказал Евгений. Чует мое бедное сердце! Говорила мне родная мама: не езди, сынок, в ту окаянную пустыню.
Но ничего особенного не произошло. Примерно через час вернулись оба разведчика. Максум подошел к ним, и они стали о чем-то говорить. Разговор был недолгим.
Все в порядке, сообщил Максум, подойдя к журналистам. Вчера в поселке были израильтяне и американцы. Но к вечеру они уехали. Сейчас в поселке чужих нет. Садитесь в машину.
Журналисты и охранники расселись, машины тронулись. Вскоре джипы, осторожно лавируя между камнями и скользя по каменной россыпи, спустились в поселок и остановились. Людей в поселке видно не было, лишь три старика поодаль угрюмо и недоверчиво вглядывались в пришельцев. Максум подошел к старикам и затеял с ними разговор. Вскоре он вернулся и сказал журналистам:
Все в порядке. Можете выгружать оборудование и приступать к работе. Они, он указал на стариков, сведут вас с жителями поселка. Максум помолчал и добавил: Вначале они не хотели вам помогать. Думали, что вы американцы. Но я им сказал, что вы из России. Здесь не любят американцев. А русских уважают.
Спасибо, поблагодарил Никита.
И журналисты принялись выгружать из джипа аппаратуру и готовиться к съемкам. Евгений же тем временем подошел к старикам и вежливо поздоровался с ними на арабском языке. Старики ему ответили. Между Евгением и стариками завязался разговор.
Ты знаешь наш язык, одобрительно произнес один из них. Это хорошо. Мы уважаем тех, кто знает наш язык. Американцы и израильтяне не знают нашего языка. Они хотят, чтобы мы говорили на их языке. И очень сердятся, если мы их не понимаем. Мы их не уважаем. Они плохие люди.
Я учил ваш язык целых шесть лет, сказал Евгений.
Старики в ответ удивленно покачали головами и поцокали языками.
Мы хотим снять о вас фильм, сказал Евгений.
Я знаю, что такое фильм, кивнул один из стариков. Но зачем? Что будет в вашем фильме?
Вы там будете, сказал Евгений. И другие люди, которые живут в поселке. Ваши слова там будут.
Слова о чем? спросил старик.
О вашей жизни, пояснил Евгений. Об израильтянах и американцах. О том, как вы к ним относитесь.
Мы их не уважаем, повторил старик.
Вот об этом и скажите! Пусть другие люди во всем мире услышат ваши слова. Пускай они узнают правду. Кто же еще им скажет правду, как не вы?
Зачем другим людям наша правда? спросил старик.
Ваша правда изгонит израильтян и американцев с вашей земли, ответил Евгений. Правда это тоже оружие. Разве не так?
У нас говорят: правдивое слово лучше острой сабли. Сабля может притупиться и заржаветь, а правдивое слово никогда, в раздумье произнес один из стариков.
Ну, вот видите! радостно воскликнул Евгений.
С вами женщины, сказал другой старик. Это хорошо. Это означает, что вы уважаете наши законы. Израильтяне и американцы не уважают наших законов. Они приезжают к нам без женщин. И сами хотят говорить с нашими женщинами. Так не принято. Наш закон этого не позволяет.
Одна из наших женщин также знает ваш язык, сообщил Евгений.
Она тоже учила наш язык целых шесть лет? спросил старик.
Да, ответил Евгений.
Старики опять ничего не сказали и опять удивленно покачали головами.
* * *
К исходу дня документалисты наснимали уйму всяческого материала. Были здесь и интервью, и натурные съемки. Сняли несколько разрушенных израильтянами зданий и развалины колодца, который израильтяне вместе с американцами взорвали. Они его взорвали просто так, походя, без всякой нужды. А что такое колодец в пустыне? Это источник жизни, это сама жизнь. И хорошо, что в поселке оставались еще два колодца. А если бы их не было? Да и эти колодцы в любой момент могут взорвать. И что тогда делать жителям поселка, куда им деваться вместе со скотиной? А отсюда сам собой возникает вопрос: разве можно любить того, кто взорвал твой колодец? Разве не нужно гнать со своей земли таких плохих людей?
Все пятеро журналистов готовы были снимать и вечером, но, поразмыслив, не стали. Вечером у местных жителей и без того хватает дел. Тут и уход за скотиной, и за детьми, и приготовление ужина, и прочие дела И все они делаются не то чтобы втайне, а просто лишним будет в этот случае глаз кинокамеры, и такими же лишними будут расспросы журналистов. Поэтому решили закончить съемки утром следующего дня, поблагодарить отзывчивых жителей поселка за помощь в съемках и отправиться на поиски другого поселка, а за ним и третьего, и четвертого, и пятого
Журналистов радушно накормили ужином таким же простым и незатейливым, как проста и незатейлива сама пустыня. А затем уложили спать: женщин, само собою, отдельно от мужчин.
Утром журналисты закончили съемки, погрузили аппаратуру в автомобиль и распрощались с жителями поселка. Жители дали им в дорогу еды и воды и, кроме того, сказали скупые и добрые напутственные слова, которые, если разобраться, были еще ценнее, чем еда и вода.
Таким способом документалисты в сопровождении охраны объездили еще четыре поселка, затратив на все про все пять дней. И везде примерно с тем же результатом. Вначале местные жители встречали их в штыки, но, узнав, что они не американцы и не израильтяне, распахивали, можно так сказать, свои сердца навстречу пришельцам из далекой России.
Было уже отснято немало материала, но все это был хоть и ценный, но все-таки однообразный материал. Чтобы получился фильм, да и не один фильм, нужен был еще материал, другого свойства. Например, следы недавних боев арабов с израильтянами. Ведь если шла война, то, стало быть, должны где-то остаться и ее следы. Хорошо бы их отыскать и заснять на пленку.
Да, такие места должны быть, ответил Максум на просьбу журналистов. Но я не знаю, где они. Никакой сплошной линии фронта здесь не было. К тому же эти места, скорее всего, уже занесло песком. Это же пустыня Но если на такое место мы натолкнемся, я вам об этом скажу.
На том и порешили и поехали дальше. И надо же так случиться повезло! Неожиданно они выехали на разрушенный поселок. Раньше, похоже, здесь был оазис с пальмами и колодцами, а коль так, то здесь жили люди. Конечно же, здесь жили люди! То там, то тут виднелись развалины хижин. А еще везде валялись полузанесенные песком стволы пальм, а вдобавок там и сям виднелись остовы каких-то обгоревших машин и прочих механизмов. Мертвых тел нигде видно не было: то ли их похоронили, то ли их занесло песком, то ли останки растащили звери