Тамара зло швырнула расческу:
Ты не должен идти у нее на поводу! прошипела она. Клиника должна остаться у тебя. А папаша купит своей дочери что-нибудь другое, попроще.
Денис потянулся за сигаретой:
У меня не хватит духу сражаться за нее.
Тряпка! презрительно фыркнула Тамара. Какой же ты тряпка! она встала и вышла в прихожую.
Куда ты? он бросился следом: меньше всего ему хотелось оставаться одному в пустой съемной квартире, где почти не было его вещей.
Я ухожу к себе, женщина брезгливо смахнула его руку со своего локтя. Не прикасайся ко мне. Лучше возвращайся к своей Вике, подкаблучник. Она хлопнула дверью, а Денис растерянно смотрел ей вслед.
О том, чтобы вернуться к жене, не могло быть и речи. Тамара оказалась потрясающей любовницей, ночами выжимала его до основания, и мужчина корил себя за долгое воздержание. Каким же он был идиотом, когда игнорировал ее чары!
Брезгливость к супруге не прошла, Денис сознавал, что никогда не сможет делить с ней постель, а жизнь семейного евнуха его не устраивала.
Он прошел в комнату, выбросил в окно нераскуренную сигарету и растянулся на кровати. Отбирать у жены клинику с вложенными в нее деньгами тестя, очень не хотелось, но искать другое место работы и фактически начинать все с нуля не хотелось еще больше. А еще он не желал терять Тамару, к которой прикипел, как ржавчина, за несколько дней. Денис понимал, что женщина уйдет, если он не оправдает ее ожиданий. А клиника, несомненно, в эти ожидания входила. Что ж, тогда он поборется.
Мужчина притянул к себе мобильный и набрал любовницу:
Я готов стать жестоким и беспринципным, сказал он. Ты должна прийти ко мне прямо сейчас, и мы обо всем поговорим.
По ее голосу мужчина понял, что она обрадовалась, будто камень упал с ее души.
Я сейчас приду.
Она позвонила в дверь через пять минут, и Денис подумал, что любовница прогуливалась где-нибудь неподалеку. Тамара всегда была хорошим психологом, видела людей насквозь и знала, что, в конце концов, он сделает так, как ей хочется.
Значит, ты решил сражаться? женщина скинула босоножки, и он потянулся руками к ее груди, но она оттолкнула его. Да подожди ты. Давай сначала поговорим о наших баранах.
Я готов, но не представляю, как это сделать, Денис развел руками. Может, подскажешь?
Ее отец богатый человек, но не играет никакой роли в жизни города, женщина плюхнулась на стул и вытянула длинные стройные ноги. А у тебя есть пациенты настоящие отцы города. Тебе всего лишь стоит обратиться к их помощи.
Думаешь, они помогут? мужчина подергал себя за уши.
Тамара с презрением отвернулась: эта детская привычка выводила ее из себя.
Конечно, помогут. Я в этом не сомневаюсь.
Тогда давай подумаем, кого можно привлечь, она потянулась к сумочке и достала блокнот. Возможно, я привлеку и своих пациентов.
Он придвинулся к ней и наморщил лоб, припоминая всех влиятельных людей.
Можно обратиться к Волкову. Помнишь, он удалял у меня доброкачественную опухоль? Это заместитель нашего мэра.
Можно, подтвердила Тамара, только это еще не предел моих мечтаний. На первое время нам понадобятся деньги. Да и не только на первое время. Посуди сам: зачем тратить деньги на съемные квартиры? Не лучше ли сразу купить свою и поближе к работе?
Денис присвистнул:
Ну, у тебя и аппетиты Думаешь, Вика купит нам жилье?
Надо, чтобы она это сделала, женщина посмотрела на него своими волнующими зелеными глазами. И у меня уже есть одна задумка. Ты должен судиться с ней за ребенка. Вспомни, наш прокурор тоже у тебя оперировался, он поможет.
Денис сжал кулаки. Его мягкое худощавое лицо приняло хмурое и недовольное выражение, уголки губ поползли вниз.
Я не хочу с ней судиться! выкрикнул он. Мы и так принесли ей много бед.
Тамара оскалилась, собираясь так же резко ответить, но передумала: нужно выждать время, возможно, позже эта мысль покажется Денису не такой уж и страшной.
Ну хорошо, дорогой, примирительно сказала она и потянулась к нему, чтобы погладить по руке. Просто я подумала, что ты привык к хорошей жизни.
Правильно, никогда не говори мне ни о чем подобном, мужчина с ненавистью оттолкнул ее руку и встал: иногда Тамара бесила его до чертиков.
Знаешь, что? женщина потянулась за сумочкой. Поставь-ка чайник, а я сбегаю в кондитерскую за твоими любимыми штруделями с вишней. Идет?
Идет, отозвался он, но в его голосе не было энтузиазма.
Глава 15. Русское царство, 1525 г
Соломония встала рано, думала увидеть Василия на утренней службе, но его не было: видимо, еще не возвратился из очередной поездки по монастырям.
Великая княгиня вернулась в свою опочивальню и села у окна. Грусть и горечь раздирали душу, и женщина томилась в ожидании несчастья.
Сколько раз она говорила себе, что беспокоиться не о чем. Перед отъездом Василий тепло попрощался с ней, наказывал ждать, но она все равно волновалась: не взял ее с собой любимый, первый раз в жизни.
Соломония приложила руку к сердцу, оно билось, вырывалось из груди, как попавший в клетку зверек, и бедняжка тяжело вздохнула. Очень беспокоили ее слова тетушки о том, что великий князь задумывался о разводе. Знала она: Василий никогда ни перед чем не останавливался, если это мешало его планам.
«Нет, он не может так поступить, он любит меня, княгиня смотрела на снег и смахивала слезинки. Мы вместе двадцать лет. Он ни на кого меня не променяет. А что до детей Рожу я ему ребенка, обязательно».
Кто-то постучался в дверь опочивальни, и женщина вздрогнула: Василий!
Там, за дверью, не стали дожидаться отклика, не спросили разрешения. Сильная мужская рука толкнула дверь, и в комнату ввалился любимый боярин Василия Иван Юрьевич Поджогин по прозвищу Шигона, высокий, сильный, с широкими плечами, обтянутыми шубой на собольей подкладке.
Собирайся, княгиня, громыхнул он зычным голосом, со мной поедешь.
Она затрепетала, затряслась:
Куда, к великому князю?
Он ухмыльнулся, показав редкие крупные зубы:
Сама все поймешь. Нынче твоя дорога с дорогой князя навсегда разойдутся.
Соломония вцепилась в лавку у стены:
Не пойду! Василия позови. Только он может мне приказывать.
Снова усмехнулся боярин:
Сегодня он мне приказал, и я не смел ослушаться.
Сильные руки обхватили ее тонкую талию и поволокли во двор. Черный монашеский возок уже стоял у ворот, и Поджогин силой затолкал в нее великую княгиню.
Успела бедняжка обвести глазами дворец, искала в окне любимое лицо, и показалось ей, что блеснули глаза ее любимого.
Василий! крикнула она, и ее крик потонул в вороньем грае. За что?
Иван Юрьевич надежно запер дверцы возка не выпрыгнешь. Да и бежать ей некуда.
Заржали кони и рванули по заснеженной дороге, недалеко им было везти пленницу.
Не ошиблась Соломония: Василий стоял у окна и смотрел, как увозят его жену, только не думал окликать любимого боярина.
Долго он размышлял о разводе, не один монастырь посетил, с Максимом Греком и Вассианом Косым разговаривал, боялся себе признаться, что все равно по-своему поступит. А несколько месяцев назад Поджогин подлил масла в огонь: дескать, бесплодное дерево срубают, а не холят и лелеют. Он же посоветовал заменить митрополита: сильна царская власть.
С новым митрополитом Даниилом они быстро общий язык нашли. Взял он на себя грех, благословил развод, хоть и не одобряли его святые старцы.
«Наверное, я поступил нехорошо по отношению к Соломонии, мелькнула мысль, но что оставалось делать? Думаю, в монастыре она ни в чем не будет нуждаться, много ценностей я передал за нее».
Немного успокоив себя таким образом, князь удалился в покои, теперь волнуясь о другом. Захотел он взять в жены девушку намного моложе себя.
Будет ли новая избранница любить его так, как любила Соломония? Ведь он уже не молод и никогда не был красив, один крючковатый палеологовский нос чего стоит!