Физик не нашёлся, что ответить.
Вот Оксанка по слухам сама по себе росла, детского счастья не видала, продолжала тихонько беседовать с ним музыкантша на фоне всеобщей шумной дискуссии, с одной стороны, оно и понятно не знала детства и к своему ребёнку так относится. А с другой стороны, раз ты не знала, так своего дитё любовью окружи. Ох, что творится
Регина Станиславовна вздохнула и ушла готовиться к уроку. В учительской шумели. Громче всех прорезался звонкий, не позволяющий прикословства, голосок Алены Михайловны:
Ой да, знаю я их, мои соседи на старой квартире. Парнишка всё время голодный; у нее дома только чайник один; тут во дворе его встретила, дак прижался ко мне, ласки-то не получает, она как обычно манерно сжала губки, самолюбуясь своим знанием сплетен и рассуждением.
А мыслям и душе физика было как никогда не уютно.
После второго урока на работу заявилась Оксана, как ни в чём не бывало. Оказывается, утром её вызывали в органы опеки. Там рыдая и распинаясь, всеми доступными ей театральными приёмами, она выскоблила к себе жалость, божилась, что подобного больше не случится. Потом то же самое повторилось в кабинете директора. В общем, скоро всё утряслось.
Соображаешь, что творишь? Напустился на неё Юрий Алексеевич, задыхаясь и краснея.
Ну всё ведь обошлось, хмурилась Оксана, отмахиваясь, лишь бы стимулирки не лишили да заявление на вышку подписали
Ты дура что ли??? Не удержался Юрий Алексеевич, у тебя ребёнка хотели забрать, а ты про стимулиркуКонечно, она тебя лишит стимулирки, позор такой, к педагогу из её коллектива опека приходила.
А жить на что я буду? Скуксилась Оксана.
Физик смягчился:
Не ной, помогу. Как Мишка себя чувствует?
Всё окей, не парься. Успокоился. Разъяснительная работа тоже проведена, лениво отозвалась она, может зайду сегодня? У меня Мишку свекровка заберёт
Юрий Алексеевич не ответил, взглядом дав Оксане понять, что идея так себе
Протрезвонил звонок. Третий урок сегодня по плану должен быть открытым и всем, у кого свободное время, полагалось присутствовать. Физик тоже успел в этом году дать уже два показательных урока, прошедших замечательно, поскольку знания предмета и задор имелись отличные. Сейчас шли в начальную школу на родной язык.
Алена Михайловна встретила гостей с цокотом, закатывая глазки неохотно. Это был уже второй класс, который она набрала, но до сих пор уроки и выступления на публику давались ей с трудом.
Детишки угомонились и начался урок. Начался-то вроде бы неплохо, но, как оказалось, удачным из всего было только приветствие учителя классу, на всё остальное смотреть было можно, только испытывая испанский стыд перед детьми и коллегами. Завуч, отбрасывая свои чуть вьющиеся русые локоны с плеч, сидела достаточно спокойная, как будто не происходило никакого преступления против детей.
Хотя даже Оксана, опешив от смотримого, оторвалась от телефона и следила за ходом урока.
Вот вам и курсы, вздохнула Регина Станиславовна, намекая на то, что педагогического образования у этой учительницы начальных классов нет. И тихонечко вышла, не в силах досматривать то, что происходило.
В завершении этого дня, физик, находясь под впечатлением всех произошедших событий, быстренько накатал недвусмысленного содержания статейку в "Подслушано в нашем городе", где в ироническом тоне описал "один день из жизни учителя". Упомянул там и про списанное оборудование, которое волшебным образом превратилось в новейшее, и про перепечатки грамот для аттестации, и про уроки неквалифицированных педагогинь. Статейку тут же опубликовали, полгорода моментом отлайкали, а на следующий день, как только физик пришел на работу, секретарь Ирина, увидев его, пискнула из глубины коридора:
Юрий Алексеевич, к директору зовут.
Там физику вынесли выговор.
За что? возмутился он, оборудования нового нет, педагоги такое творят документы подтасовывают, а выговор мне?
У вас доказательства, Юрий Алексеевич, имеются, если вы такое утверждаете, Парировала по -деловому директор.
Да это ж все, весь коллектив видит. Я и предположить не мог, что такое в стенах школы....
Как бы не было, перебила Людмила Михайловна физика, мне скандалы в школе не нужны! И статью свою....
Правдивую! Вклинился физик.
Мерзкую! Кричала директор, Уберите!
Юрий Алексеевич хотел что-то возразить, но Людмила Михайловна предупреждающе подняла руку:
Ещё раз подобная выходка, Юрий Алексеевич, и я покажу вам на дверь! Подвела она итог их беседы.
Людмила Михайловна руководила этой школой уже более двадцати лет и постепенно, сама того не замечая, скатывалась к маразматизму в работе. Действительно скандалы она не любила, иные точки зрения не принимала, и всё, что не касалось введённых ей в школе инноваций, обсуждать и тратить на это время не желала. Родители её недолюбливали за то, что на все её внедрённые инновации им приходилось выкладывать денежку; вроде и трактовалось всё, как бесплатное, а по сути-то приходилось мамам и папам раскрывать кошельки. А, соответственно, выкладывая такие суммы, родители и с детей начинали требовать больше побед, медалей; детские дополнительные занятия и увлечения перерастали в престижные школьные проекты и своей громоздкостью и вниманием к ним стирали интерес самих детей. Поэтому незаметно «школьные годы чудесные» превращались в гонку и пытку.
У нас сейчас настоящая блокада души от всего доброго, хорошего, бескорыстного; это хуже, чем даже та ленинградская. Эту, наверное, мы не переживем», говорил Юрий Алексеевич матери.
И написал заявление об уходе, с радостью подписанное руководством, бунтари никогда никому не были нужны.
Юрка, просто вопила Анна Сергеевна, хватаясь за голову, ты дурак что ли совсем? Куда ты пойдёшь? Ты подумай! Скажешь, в других школах лучше? Вон у Татьяны, соседки моей, внуки в восьмую ходят, им классная предложила на комиссию съездить, чтоб экзамены не сдавать. А Катька у них умница такая, так поёт, голос, талант, а вот с математикой худо. А учительница что, заниматься с ней будет бесплатно? Нет! Вот и говорит, езжайте, мол, а то все показатели по ЕГЭ у нас испортите. Татьяна вон неделю ревёт, а что делать? Репетитор по математике, знаешь, сколько стоит?
Причем тут это? удивлялся Юрий.
А при том, что если есть силы и возможности, то надо не только о себе думать. Ты детей бросаешь, понимаешь ты это?
Мама, да знаю я всё, отмахивался Юрий Алексеевич.
Ну так что ерепенишься? Ты где-другую-то работу найдёшь? Везде одинаково, убеждала его мать, ты против системы переть задумал? Систему не пересилишь!
Мама! Возмущался он, сердясь, что самый родной на свете человек не силится его понять, делание из ребёнка инструмент, безнравственность, подлоги документов это ты называешь системой?
Сын! Это бесполезный разговор, мы не найдём выход. Просто одумайся.
Но сын не одумался и, отработав ещё две положенные недели, остался один на один в схватке с противоречивым и враждебным ему миром.
Не всегда в мироздании явления, поступки, мысли идут по заранее обозначенному пути, иногда даже огромные вселенские тела сходят с привычной траектории, а что уж говорить о каких-то мелких земных событиях. Вот, например, февраль на уральских просторах всегда был самым холодным месяцем, ртутные столбики могли частенько перемахнуть и за минус сорок, ветра и метели хорохорились не на шутку, а в этом году февраль всех обманул, сломал привычное видение сыпал снегом, капал с крыш, угомонил метели.
Юрий Алексеевич тоже решил поступить как этот февраль неожиданно уволился из школы и запил. Увещевания матери, повозки его в больницу, капельницы действовали невпечатляюще. Горше всего же был тот факт, что физика без прикрас можно было назвать хорошим учителем, стезя эта ему поддалась; и пусть не так долго выступал он в этой роли, но пользу бы ощутимую принести на этом поприще мог. Недаром ведь директора школ, узнав об увольнении, ринулись звонить, не дожидаясь, пока он сам придёт узнавать о вакансиях. Но учитель либо не отвечал, либо поднимая трубку в пьяной неадекватности, не мог понять кто и что от него хочет и посылал крутым словцом. Сам же он не переступил порог ни одной школы.