Ну да, кондору в кухне тесно, орлу в туалете не понравится, лебедю в ванне неприятно плавать, особенно когда воду отключают на опрессовку, а аисты вообще детей приносят, и куда потом этих детей девать непонятно, сказала Ксюха. Я теперь понимаю, что это просто были взрослые отговорки, и если бы мы даже жили в огромном японском замке Химедзи, бабушка всё равно не согласилась бы на кондора.
Конечно, подтвердила бабушка. Ты бы стала на нём летать, свалилась бы и разбилась. Поэтому мы подобрали на улице бездомную драную кошку банальной серой окраски, и Ксюха назвала её Журкой. Потому что не Кондором же её называть и не Аистом. А по-японски Журавушка О-Цюру, это мы в сказке прочитали. Вот и сделался наш Мурзик О-Цюру. А теперь она старенькая, капризная, крикливая. Мы же вроде про Японию собирались рассказать? Так вот: Японии раньше не было
Нет, ты не так рассказываешь, перебила Ксюха. Япония была всегда, но не здесь.
Мяу! тоже перебила О-Цюру. Я уже всё съела, вы не заметили? Какие невнимательные.
Словом, бабушка, Ксюха и О-Цюру всё время перебивали друг друга, и получалось сумбурно. Вот примерно так.
Инна. Я в интернете прочитала, что у вас в Екатеринбурге есть портал прямо в Японию. Это сделали на вашем самом засекреченном заводе оборонной промышленности. Потому что у вас таких заводов много, а делать им сейчас нечего, потому что мир. Ужас до чего вкусный пирог с мясом.
Ксюха. С вишнями ещё вкуснее. Вишни были замороженные, а теперь в пироге разморозились.
Бабушка (в сторону зловещим шёпотом). Мир, ага. Оборонке делать нечего, ага.
Инна. И чтобы не простаивать, ваши заводы сделали такой портал. Это получился вид транспорта.
Бабушка (в сторону, ехидно). Ага, стоимость проезда до Японии 32 рубля. Билеты сохраняйте до конца маршрута на линии работает контроль.
Ксюха. Ну, Инка, ты не верь всему, что в интернете пишут. Наши заводы, конечно, самые лучшие, но они ни при чём.
Бабушка (в сторону зловещим шёпотом). Самые лучшие, ага.
Ксюха (хватает бабушкину газету и разрывает её на две части). Вот сейчас я тебе объясню про Японию.
Бабушка. Я ещё газету не дочитала! Зачем рвать-то?
Ксюха. Бабуля, почитаешь в интернете. Газета это пережиток. Тем более она позапозавчерашняя.
Бабушка. Это традиция, а не пережиток. Я специально газеты выдерживаю по три-четыре дня, чтобы не волноваться. Читаю про всякие катастрофы и думаю: всё уже было, всё уже прошло четыре дня назад, все уже умерли, всё хорошо.
О-Цюру. Мя-а-а-а! А рыбку?
Бабушка. О-Цюру, ты объешься, и у тебя заболит живот. И ты будешь орать всю ночь.
О-Цюру. Мур-р-р! Ну и что? Я хоть с животом, хоть без живота буду орать всю ночь. Так что дайте рыбку! Вон на столе красненькая, симпатичная такая, я же вижу, и не надо её от меня апельсином загораживать.
Ксюха (кладёт один лист газеты на стол, отодвигая Инкину тарелку). Вот на столе лежит лист бумаги, это плоскость, на которой Екатеринбург и всё остальное наше измерение. Возьмём второй лист бумаги это другое измерение, и там как раз проецируется Япония эпохи Э́до. Эдо, прикинь! Не современная Япония, а лет 250300 назад! Ваще круто! Приклеим его кончик к середине первого листка. Бабушка, почему у тебя на кухне клея нет! Вечно я должна обо всём думать. Ладно, вареньем приклеим. Теперь приподнимем второй лист так, чтобы совпадали только приклеенные места, а остальные части бумаги разошлись. Вот и будет модель соприкосновения двух миров одним небольшим фрагментом. Приклеенный уголок Японии находится в той же плоскости, что и наш Юго-Западный район. А остальная Япония вся вздрючена и поднята над ним.
Бабушка (в сторону, но не очень зловеще). И как теперь такую деформированную газету читать?
Инна (просовывая палец между тем листом газеты, который лежит на столе и изображает Екатеринбург, и тем, что поднят и изображает Японию). А если вот тут пройти?
Ксюха. Тут прикольно. Идёшь, и вся Япония над тобой. Похоже на низкое пёстрое облако. Но там в основном не ходят боятся, что когда-нибудь всё обвалится. Там всякие нежилые дома типа складов и несколько дешёвых магазинов. И никто не живёт потому что кто же захочет жить под Японией? Я, когда была маленькая, всё там ходила и голову задирала: ждала, что какой-нибудь японец сверху провалится или хотя бы его ноги сквозь дырку будут дрыгаться. Но никто не провалился. Дно у Японии прочное. Иногда корни деревьев прорастают и свисают прямо нам на голову. Деревья же не очень понимают про другое измерение.
Инна. А вы переговариваетесь как-нибудь? Ну, с японцами?
Ксюха. Да я вообще японский классно знаю! А бабушка нет!
Бабушка. В моём возрасте японский почему-то не запоминается и сильно смахивает на какой-нибудь ханты-мансийский. А молодёжь ничего, соображает. Сперва народ в основном по приключенческой книжке «Сёгун» японский учил, там много японских фраз написано.
Инна. А можно почитать?
Бабушка. Вон на полке стоит, вся обтрёпанная. Это взрослая книга, детям её нельзя читать. А потом в шестьдесят четвёртой, восемьдесят пятой и сто пятьдесят четвёртой школах ввели факультативы по японскому языку. А затем и в основной курс уроки японского вставили. Но наши японцы тоже стараются, «спасибо» выучили первым, потом легче пошло. Уже «Катюшу» поют на языке оригинала, только Л на Р заменяют.
Ксюха (шёпотом, чтобы бабушка не слышала). Там и про любовь здоровско.
Инна. Где, в «Катюше»?
Ксюха. Балда, в «Сёгуне». Ой, я забыла рассказать! Бабуля, прикинь: у нас на последней географии Данил сказал длину Волги в ри, а не в километрах! Ну, для прикола, не поленился вычислить. А учительница сказала, что это непатриотично. Мы аж офи ой, то есть удивились: почему непатриотично? Оказалось, потому что в ри Волга получилась слишком короткая, всего девятьсот пять ри, а в километрах она длинная три тыщи пятьсот тридцать километров. А длинная река, видимо, для страны лучше.
Инна. Ри это что?
Ксюха. Ри это древняя японская мера длины, вот в нашей Японии эпохи Эдо как раз в ри всё меряют. Ри это три и девять десятых километра.
О-Цюру. Мя-а-а-а! Я наелась наконец! Теперь можно немножко покричать, это для пищеварения полезно. А потом вылизаться.
Бабушка. Когда гулять пойдёте, пирожков возьмите, может, Суми́ко встретите.
Нет, какая-то каша получается. Лучше в следующей главе автор тихо и спокойно расскажет про эту самую Японию посередине уральского города Екатеринбурга, а то герои очень мешают своей болтовнёй. Тем более автор живёт на той же улице Громова, что и герои, и всё про Уральскую Японию знает не хуже их.
Глава четвёртая
Милая Уральская Япония
(второе десятилетие 21 века)
На первый взгляд границы нет вообще вот тут ЮгоЗападный район Екатеринбурга, а вот тут Япония. Ни колючей проволоки, ни пограничников, ни даже заборчика какогонибудь символического. Просто резко кончается бурая грязь и начинается зелёная трава. Пройти нельзя или почти нельзя, а смотреть можно. Вблизи всё чётко видно, а вдали туманно и расплывчато из-за кривизны пространства, в котором та Япония находится. Совсем недалеко стоят домики с перегородками-сёдзи из бумаги, дальше просматривается окраина какого-то города, вдали рисовые поля и то ли дорога, то ли река. А за рекой, уже совсем расплывчато, тучи.
Или горы. Фудзи не видно. Почему-то жители нашего города думали, что в Японии отовсюду Фудзи видно вон её художники на всех картинах рисуют. Нет, не видно, наврали художники.
И пройти на ту сторону вообще-то можно, но недалеко, на несколько шагов, а потом словно что-то мягонько отжимает назад, на нашу сторону. Вежливо отжимает, без пинков и тычков. Японцы вообще вежливые. И даже на эти несколько шагов могут пройти только местные кто рядом с Японией живёт, на улицах Громова, Бардина, Онуфриева. Особенно детям легко: они и двадцать шагов пробегают, и тридцать. И японцы тоже так: брат с сестрой из ближнего домика часто границу переходят, особенно когда у нас снег. У них-то снег редкость, так если в Екатеринбурге заснежило, то все японцы из ближних домиков подходят, любуются. А дети перебегают и в снежки с нашими играют. И никогда не знаешь, сколько времени человек на другой стороне продержится, иногда даже полчаса удаётся погостить.