Слушай, Седов сказал, чтобы я не обращался к ментам. И ты тоже говоришь, что не надо. А вот те, у кого Седов отобрал бизнес, как он говорит, разве к ментам не обращались? спросил Николай.
Что не знаю, то не знаю. Ты понимаешь, они же отбирают бизнес у тех, кто ходит под их крышей. Поэтому как тут узнаешь? А то, что частенько мочат директоров, которые под их крышей, так ведь тут не понять: то ли мамонтовцы его замочили, то ли конкуренты Знаешь, слухи разные ходят, но сказать что-нибудь определенное я тебе вряд ли смогу. Ну, кто ж знает, кто замочил и почему? Ведь ни одну заказуху менты еще не раскрыли. Так, одни догадки. Да ты и сам все эти слухи знаешь
А ты мне все-таки скажи: тебе известно, чтобы кто-нибудь их тех, кто под ними, обращался в ментовку?
Мне? Нет, мне такое неизвестно. Это может быть как раз те и обращались, кого замочили Кто ж знает?
Николай поднялся из кресла и подошел к окну, выходившему во двор. Его взгляд уперся в стену, на которой был схематично изображен половой член, а под ним печатными буквами крупно написано: «Всем, всем, всем!». «Обычно только пишут, а тут еще и нарисовали. Для наглядности», почему-то подумалось Николаю. Он усмехнулся. Махурин, посмотрел на Николая и, очевидно, догадавшись, что увидел там Николай, сказал:
А-а! Увидел? Я квалифицировал сей шедевр как символ для всех законопослушных, живущих в нашу эпоху. Итог реформ для большинства. Мерзко, но в точку. Я специально не велю стирать и закрашивать. Этот рисунок с надписью, именно с надписью, возвращает меня в реальность, когда я слишком начинаю мечтать о светлом будущем в правовом государстве
Николай тяжело вздохнул, словно соглашаясь с толкованием рисунка Махуриным. Несколько секунд он смотрел во двор, на стену и на рисунок, а потом, повернувшись к Махурину лицом, спросил с мольбой во взгляде:
Мне-то что делать? Что прикажешь делать мне?
Я тебе сказал что. Но есть еще один ход конем. Неожиданный такой ход, я бы сказал. Когда не знаешь, что делать, делай, что должно либо либо.
Махурин замолк и усмехнулся чему-то в себе, какой-то очевидно неожиданной мысли.
Либо? спросил Николай.
Либо застрелись. У тебя же есть, из чего. Оставь все Соньке и застрелись.
Николай неожиданно улыбнулся.
Да вот хрен им. Не дождутся.
О-о! Хорошо, что хоть на один вопрос знаешь ответ. Ладно, Коля, иди думай, что будешь делать. В таких случаях полезно побыть одному. Одиночество хороший советчик, оно просветляет. И помни: я тебе помогу, каким бы не было твое решение, но кроме решения обратиться к ментам. Потому что здесь, сам понимаешь, я тебе не помощник. Примешь правильное решение, приходи за одобрением. Я всю ответственность за него возьму на себя, беспомощный ты мой
Будешь тут беспомощным, когда Николай махнул рукой и резко повернулся к окну.
Махурин со спины измерил взглядом так хорошо знакомую фигуру друга, нахмурился и сказал:
Отчаяние смертный грех, отрок. Но иногда из него, или за ним, рождается другая жизнь. Отчаяние самый горький плод на древе познания, но тот, кто не откусил от него ни разу человек никчемный, пустой, бесталанный человек, а тот, кто откусил слишком много и не отравился насмерть, тот навсегда становится другим. Каким? Не знаю. Но другим. Это точно.
Не оборачиваясь, Николай ответил. Голос его звучал твердо и отрешенно. Он сказал:
Удивляюсь почему ты стал бандитом? Тебе бы в проповедники податься мог бы целые аудитории на свои проповеди собирать. Всех бы наставил на путь истины и любви. Ладно, пойду я. Подумаю. В одиночестве. Ты в эти дни никуда не уедешь?
Не уеду. Наверное, не уеду. А ты думай быстрее. Потому что если надумаешь, то мне нужно выправить тебе новые документы. Все остальное у меня и сейчас готово. Нужно всего сорок минут, чтобы стать недоступным ни братве, ни ментам.
Николай немного помолчал, а потом с отчаянием, почти с надрывом, сказал:
Сань, ну, скажи ты мне: ну, почему именно мне-то так везет?! Почему именно у меня решили отобрать магазин? Почему именно со мной это происходит?
Сейчас в Приокске это может случиться с любым лохом, с любым предпринимателем. Абсолютно с любым! Разве ты этого еще не понял? И не надо истерить, Коль, надо брать в руки автомат и стрелять. Понимаешь? Силу, а Седов это большая сила, может оставить только сила. Сила и хитрость.
Николай хмуро выслушал тираду Махурина и, понурившись, сказал:
Да понял я Ну, все, Сань, двину-ка я на свои рубежи. Думать.
Я все-таки настоятельно тебе советую увезти своих, жену и пацана, а уже потом принимать решение. Если все-таки решишь обратиться к ментам, то это, я уверен, не гарантирует тебе нормального решения твоего вопроса. Более того, последствия все равно могут быть для тебя непредсказуемыми. Поверь мне. Лучше их завалить, а самому свалить. Завалил и свалил. Я тебе плохого не посоветую. Ты меня знаешь, сказал Махурин и с прищуром посмотрел на Николая.
Тот усмехнулся.
Ладно, Сань, посмотрим. Я тебя понял.
Нет, ты не понял. Седова из СИЗО выпустят через два три дня после ареста, если он, этот арест, еще и состоится. И у тебя начнутся проблемы. Тебя могут просто замочить.
Им нужен не я, а мой бизнес, сказал Николай.
Твой бизнес может перейти к наследникам. Ты хочешь, чтобы и у них начались проблемы?
Я думаю, до этого не дойдет.
Ты хотя бы своих увези, послушайся. Ты понимаешь, что мамонтовцы почти в открытую противостоят ментам? Нет, ты не понимаешь. Ты послушай меня. У тебя еще есть время.
А я пока еще никакого решения не принимал, Сань. Я подумаю. Может, я еще и приму твое правильное решение, усмехнулся Николай.
Друзья попрощались, и Николай вышел. Проходя мимо коридорного стража, молча кивнул ему головой. Тот посмотрел сквозь Николая и никак не ответил. «Странный все-таки он», подумал Николай.
Он сел в свой «москвич», завел его, включил первую передачу, но тут же выключил. «А куда я сейчас поеду?» неожиданно подумал Николай. Он откинулся на спинку сидения, закрыл глаза: ему хотелось просто посидеть и подумать.
Разговор с Махуриным не дал ответ на главный вопрос: «Что делать?». Варианты, предложенные другом, особенно те, на которых он мягко настаивал, грозили в дальнейшем, после их осуществления, непредсказуемыми последствиями. Но главное состояло не в этом. Предлагаемые Махуриным способы решения проблемы на самом деле возникшую проблему не решали. Бросить бизнес, расстреляв предварительно бандитов, или потерять его разве это в его положении не одно и то же? Кто знает, сколько еще продлится в Приокске эра немилосердного бандитизма, а значит, сколько ему придется скрываться, если будет реализован этот вариант? Никто не знает. Известно лишь одно: пока что бандиты день ото дня становятся все сильнее и сильнее. Вот и получается, что не решив одной проблемы, он наживает еще одну. Мало того, что магазин будет им брошен на произвол судьбы, он еще будет вынужден скрываться Сомнений в том, Махурин поможет ему и сделает все, чтобы увезти семью и уйти от ментов и бандитов самому, у него не было: Махурин мог в считанные часы достать откуда-то любые документы паспорта, визы, билеты. Но все равно это не решение проблемы.
И тут Николаю пришла в голову такая мысль, от которой у него похолодело внутри, а сердце учащенно забилось. Уж не мог ли Махурин, настраивая его на расстрел бандитов и отъезд из Приокска, подталкивать таким образом его к решению своих проблем? Как это говорят у бандитов? Развести в слепую! Вслепую значит руками его, Таврогина, устранить одного из самых авторитетных криминальных бригадиров Приокска вместе со свитой?
Николай заерзал в кресле, заглушил зачем-то автомобиль, хотя двигатель еще не прогрелся до рабочей температуры.
Через минуту размышлений, он отверг эту версию и устыдился своему предположению. Нет, не может друг, несмотря на то, что бандит, использовать его, как пушечное мясо! Почему? Да потому что он друг, потому и не может. Потому что это предательство. Так ведь друзья-то и предают. Враги не предают, потому что они враги. Враги бывают подлыми или благородными, сильными или слабыми, тайными или явными, но никогда предателями.