Трогай!
А стрельцам:
Готовьсь!
И отряд двинулся в путь, и как только спустился в ложбину, сразу послышались из леса крики казаков, атаковавших обоз. Стрельцы сразу окружили княжеский возок и обоз и сделали первый залп. Нападавшие заговорщики смешались и, не видя подмоги со стороны тюменских казаков, дружно побежали в лес, где их уже поджидали стрельцы десятника Петра Бекетова, которые преградили их бегство. Казаки, побросав сабли, сдались.
К возку князя Сулешова привели пленных заговорщиков и те понуро отвечали:
Мы тюменские и посланы пограбить обоз.
Князь брезгливо посмотрел на них и велел:
Вот, дураки! Высечь их и вести в Москву на дознание.
И посмотрев на Бекетова, он похвалил:
А ты Пётр, молодец. Вовремя отрезал бунтарей от леса. Хвалю!
«Ну вот, вся слава досталась Петру, подумал Урасов, стоящий со стрельцами, рядом с Бекетовым, Везёт же ему».
Отряд продолжил свой путь, но после стычки в лесу стрельцы сразу притихли и стали чаще оглядываться по сторонам. Урасов, ехавший с Бекетовым, спросил его:
Как это у тебя здорово получилось? Сумел пленить бунтарей.
Я знал о заговоре. Мы же с тобой по приказу Сулешова арестовали главного заговорщика пеших тюменских казаков, атамана Рязанова. Не помнишь разве?
И что?
А то, что тюменские казаки взбунтовались, и грозились поквитаться с воеводой.
Из-за чего бунт? поинтересовался Урасов.
От того, что тобольский воевода Сулешов был суров с разбойными казаками. Он лишил их незаконных льгот и лёгкой наживы. Вот за это атаман Рязанов решил отомстить воеводе и расправиться с ним, поэтому на пути в Москву устроил засаду из своих казаков. Но атаман тюменских конных казаков выдал Рязанова и мы с тобой его арестовали, а с засадой пришлось разбираться на лесной дороге, и как знаешь, неплохо вышло.
Да, ловко у тебя получилось, удивился Урасов. Какой же ты удачливый, Петька.
В начале августа князь Юрий Сулешов с отрядом стрельцов прибыл в Москву, а 22 августа уже присутствовал у государева стола. В то же время Максим Урасов пригласил своего друга Петра Бекетова в родительский дом потрапезничать. Когда приятели уселись за стол, то в гостиную вошла с подносом красивая девица, и Пётр опешил.
Ты что язык проглотил? рассмеялся Максим. Это моя сестра Даша.
Я же её видел с тобой в толпе, когда искал свиток отца, вспомнил Пётр.
Конечно, помню. Ты тогда зарделся, как свёкла, развеселился Максим, и тихо сказал другу, и я сразу понял, что тебе приглянулась моя сестрёнка.
Пётр опять стушевался и представился:
Десятник Пётр Бекетов, дружу с твоим братом.
Вижу, вы дружки, заулыбалась Дарья.
Неожиданно Максим поднялся из-за стола и обратился к отцу:
За столом скучно, позволь нам батя искупаться.
И я с вами! вскричала Дарья.
Идите уж, рассмеялся отец Урусова. Эх, молодость!
Они спустились с обрыва и оказались на берегу Москвы-реки. Если друзья сразу бросились в воду и поплыли, то Дарья, подняв подол платья, только ходила по мелководью и разглядывала рыбок. Максим вышел из реки и стал брызгаться. Дарья стала убегать, а брат кричал:
Напросилась с нами, а сама только ноги замочила.
Мне и так хорошо, отвечала сестра. Не брызгайся, я и так уже вся мокрая.
Они сидели на берегу и уплетали, взятую с собой, булку хлеба. Пётр незаметно смотрел на Дашу и любовался её веснушками, но, поймав быстрый взгляд её голубых глаз, отводил свой. Дарье эта игра понравилась, и она засмеялась:
Посмотри на меня. Ха, ха! Максим, ты видишь, он отводит свой взгляд. Боится!
Ну, чего ты дуришь, упрекал сестру Максим, он смущается, а ты за своё. Пойдёмте лучше на торг и там возьмём горячих калачей.
Бежим! первая крикнула Дарья, и они помчались на торговую площадь к Фроловским воротам Кремля.
На торге было шумно и не протолкнуться. Взяв по румяному калачу, «троица» прислонилась к телеге с товарами и услышала распрю между мужиками.
Зря ты ругаешься, корил мужик с окладистой бородой. Тебе бы к попу, враз тебя исправит.
Это ещё кто?
Знаешь, Фрол, я ведь с Нижегородской волости прибыл с товаром. Так вот в храме нашей деревни Лопатищи проповедует поп. К нему идут богомольцы со всех сторон, и с ними происходят чудеса. Он их стыдит, уличает за разные пороки, а народ всё равно к нему валом валит.
Видно зело праведный, ответил мужик. Я, пожалуй, с тобой поеду к этому попу. Пусть меня выправит!
Максим, вдруг вскричала Дарья, я тоже хочу к праведному попу.
Это далеко, ответил Максим, дожёвывая свой калач, недели две топать.
Я бы с тобой пошёл, сказал Пётр, но мы на государевой службе.
Эх, вы вояки, вдруг вскипела Дарья. Вам бы только грабить сибирских иноверцев. И не жаль вам сдирать с них последние соболиные шкурки на утеху царю?
Но, но. Успокойся, мы государевы слуги, и собираем ясак, то бишь натуральный налог с подданных царя.
А я что, служите, пошла на попятную Дарья, Максим пойдём домой.
Так они расстались, а Дарья с Петром стали тайно встречаться. Как-то Пётр завёл разговор о женитьбе, а она, смеясь, ответила:
Вот будешь богат, тогда выйду за тебя!
Тогда я пойду в Сибирь за пушниной и вернусь богатым! вскричал Пётр. А ты меня дождёшься?
Возвращайся скорее, только не грабь, ответила Дарья, а я тебя буду ждать.
На следующий же день десятник Пётр Бекетов, написав челобитную, помчался в Приказ Казанского дворца, с целью записаться на службу в Сибирь.
Через густую толпу стрельцов, стоящих в сенях Приказа, как вихрь, ворвался десятник Пётр Бекетов и вдруг увидел среди дьяков своего благодетеля князя Сулешова.
Что встал? Давай челобитную.
Пётр положил на стол челобитную.
Князь, щурясь, стал читать:
Так, пишешь: «послать в Енисейский острог десятником».
Запишем? посмотрел он на дьяков. Так вот я рекомендую послать Петра Бекетова в Енисейский острог сотником, учитывая его заслуги во время моего воеводства в Тобольске.
Рассмотрим, заговорили дьяки. Правда, молод ещё.
Чо смотреть. Утверждаю. Сбирайся Пётр и пойди в канцелярию.
Князь пользовался непререкаемым авторитетом, и поэтому дьяки дружно закивали в знак согласия, но один из дьяков, пошелестев бумагами, затараторил:
Получена челобитная от воеводы Ошанина, в которой он сообщает, что в Оби утонул атаман Поздней Фирсов, а на казачьем кругу выбрали сотником подъячего Максима Перфильева. Вот челобитная.
Князь Сулешов сверкнул глазами и повелел:
Перфильев получит чин опосля, а сотником пошлём Бекетова, и пусть спешно отправляется в Енисейский острог.
Глава 3
Весна 1628 года была ранней. Приказчик Енисейского острога вышел из избы на шум, неожиданно поднявшийся во дворе, и увидел, бегущих к нему промысловиков.
Тунгусы нас побили на Ангаре, кричал на ходу охотник Тимоха. Мы то, как только вскрылась река, утекли, а робята Перфильева остались тама отбиваться.
И много тунгусов? спросил приказчик промысловиков.
Множество, наперебой говорили охотники.
Обложили со всех сторон, а меня вот ранили, показал на свою руку Тимоха.
Приказчик велел казакам готовить дощаники1 и собираться в поход, а недавно прибывшему в Енисейский острог сотнику Бекетову объяснил:
Знаешь, подъячий Перфильев знатный воитель. Он участвовал в походах Хрипунова, бывал в устьях Илима и Лены, и был мною послан в прошлом году с «енисейскими служивыми людьми» по Ангаре за ясаком в Братскую землицу, и тама попал в засаду. Так что бери казаков, и вперёд. Надо унять бунт, но только усмири дикарей «уговорами и лаской». Понял?
Так ранней весной из острога на дощаниках вышел отряд из 30 служилых и 60 промысловиков во главе с сотником Бекетовым. Поход завершился успешно, и Бекетов снял осаду, а в низовьях Ангары срубил острожёк, назвав его Рыбинским. Промысловики долго обсуждали дипломатические качества сотника, сумевшего без кровопролития замириться с тунгусами, новыми подданными государя, и взять с них неплохой ясак.