И грубые мозолистые лапы, привыкшие только к веслам, гарпунам и канатам, тянутся к румяным щечкам благополучных сирот. Бепи и Пепа привыкли даже к тишине и безмолвию громадной базилики. Уйдут все оттуда и стоит каменная гора эта над ракою святого безжизненная и мертвая, как чудовищная гробница. Прижмутся где нибудь в уголку брат с сестрою, точно козявки, заползшие в бездну мрамора и порфира. Сидят и смотрят, как гигантские колонны теряются в высоте, как над ними едва едва поблескивает позолота плафона, как сквозь цветные окна льются в эту пропасть пестрые лучи солнца. Ни звука кругом и только изредка Пепа, как более резвая, сорвется и побежит по каменным плитам, но ее движение здесь не заметно, как не заметна была бы птичка сквозь раскрытое окно под кровлей, влетевшая сюда. Особенно мала она эта трехлетняя девочка казалась у одной из колонн Улитка, приставшая к вековому дубу, больше бы заняла на нем места. Случалось в такие минуты улягутся дети на полу и болтают.
Бепи, а Бепи Что св. Николай отец нам?
А то как же?
То же самое, что рыбак Антонио маленькому Нонни.
Да Только он и другим отец тоже, св. Николай Его все отцом называют.
А почему у нас мамы нет? У Нонни вон старая Олива, у Артуро Мария.
Потому что у нас вместо одной мамы много бабушек. Где же тут маме быть?
А когда ты вырастешь, ты будешь ходить под золотым балдахином и петь с кадилом в руках?
Да! И передо мной будет banda municipale играть музыку.
Отлично. А я я куда денусь?
Ты? А помнишь приезжала сюда такая важная важная монахиня
Ну.
Ты такая же станешь.
Я не хочу Она вся в черном и злая презлая. Бабушка Лючия рассказывала, что та никому одного сольди ради Христа не дала.
Тогда я для тебя другое придумаю.
Ну?
Я прикажу надеть на тебя зеленое платье, на голову шляпку и чтоб на ней все цветы сразу были, в уши вот этакие серьги.
Больше, чем у бабушки Пеппины?
Ну вот, что такое твоя Пеппина? На руки браслеты и на ноги красные сапоги и тебя во всем этом поставят на золотой поднос и будут носить на руках. Я под золотым балдахином, а ты на золотом подносе.
Как Мадонна! всплескивала она пухлыми ручками.
Да и у нас много много всего будет. Ты знаешь, ведь св. Николай очень очень богат.
Как лавочник Джулио?
Ну вот, захотела. У лавочника Джулио одних сластей на полках сколько! И на каждой сласти свой ярлычок. Разве можно быть таким? Лавочник Джулио один! Но все таки и св. Николай богат. Не так, но богат. И у нас будет тележка.
Как у дяди Инноченцио? Да И осел Ты знаешь, я хочу белого.
Хорошо, Пепа. Я тебе куплю белого осла. И даже с султаном над ушами и с бубенчиками.
И дети в тишине древней базилики погружались в безмолвное созерцание своего будущего величия. Минуты шли за минутами, часы за часами. Из полумрака медленно и таинственно вырисовывались статуи святых. На громадных старых картинах случайные лучи выхватывали то голову мученика, то какого нибудь римского воина. Из загадочных недр органа, ни с того ни с сего, вдруг раздавалась на всю эту каменную бездну странная мистическая нота, а дети широко, раскрыв глазенки, безмолвно смотрели перед собою. Вот плиты с изображением каких то полустершихся рыцарей и прелатов. Едва едва отличишь их лица и шеломы.
Ты знаешь, Пепа Они иногда просыпаются.
Пепа так привыкла ко всему сказочному, чудному, связанному со старым храмом, что не боится этого и не жмется к брату.
Ну?
Да В ночь на Рождество Христово.
Это когда у бабушки Эмилии толстую свинью режут и нас угощают.
Вот, вот Тогда все эти рыцари встают. Плиты отваливаются.
Зачем встают?
Чтобы молиться.
И им дают есть? Для них тоже колют свиней?
Бепи задумывался. Этого он не знал. Полагал только, что не оставят же бедных рыцарей без всякого угощения. И детский шепот умирал в громаде мрамора. Старые колонны одни сторожили сирот и солнце сверху, прорываясь в расписные окна пестрыми лучами, играло на головенках близнецов св. Николая.
IX
Иногда в тишине царственной базилики дети задавались и научными вопросами.
Кто посолил море? добивалась Пепа.
Кто? Воду всегда солят, когда бросают рыбу. Помнишь, бабушка Пеппина варила нам
Но кто? Кто солит?
Боженька Сверху ему легко.
А кто сильнее Боженька или св. Николай?
Бепи задумывался Верно св. Николай, потому что кому же здесь, например, больше молятся и кого просят?
Св. Николай всегда может победить Боженьку
Отчего каноник говорит, что св. Николай вверху, на небе?
А то где?
А его целуют внизу, здесь.
Он и вверху и внизу
Неправда как же это так и вверху и внизу Этак, пожалуй, и еще куда нибудь попадешь.
Бепи отбояривался дипломатически. Так де говорит старый каноник, а он уже наверное знает это потому что ему все верят и когда король приезжал, то он целовал руку именно старому канонику, а не кому другому. И потом, кто как не старый каноник опускает свечку вниз к самым мощам св. Николая, чтобы их все видели? Это уже так бывает, что и там и здесь! Девочка в свою очередь задумывалась, сначала недоверчивая и сомневающаяся Но тотчас же хлопала в ладоши
А я знаю А я знаю как!
Ну.
А так. Я вчера у бабушки Петронии в зеркало смотрела и сама в двух местах была
Вот видишь. Значит старый каноник правду сказал Святой там вверху на небе, как в зеркале, а здесь с нами настоящий, оттого его все и приходят просить сюда. И о чем попросят, если это хорошо и никому от этого дурного не будет он непременно сделает. Он обо всех заботится Он добрый Он, сказывают, больше всего нас, детей, любит
Случалось, что малюток рыбаки брали с собою, когда погода была тиха и волны Адриатики не раскачивали лодок. Близнецы св. Николая по общему мнению одним своим пребыванием на промысле уничтожали всякую иеттатуру. Как ни силен дьявол а и он ничего не мог сделать против Бепи и Пепы. Они также держась за ручку шли на берег. Там их подымали и усаживали на лавку в ловецкий челн. «Ну теперь только бы сетей хватило радовались рыбаки, а рыбы будет сколько угодно». И дети таращились, следя за тем, как берег отбегает от них, дома на нем, белые и плоскокровельные, уменьшаются, в землю врастают, а далекие рощи напротив надвигаются на Бари. И собор тоже их собор. Чем более умаляется город тем выше он, одинокий в своей царственной красоте.
Море кругом, то самое, которое для рыбы посолил Боженька, тихо и сине; синее неба, по которому едва едва наметились белые сквозные облака. Дети уже знают, что такие, вовсе не облака, а крылья бесчисленных ангелов, которые сверху смотрят и видят все, что здесь делается. И не только видят, но и слышат каждую мысль человека. И если эта мысль дурная они сейчас же летят и рассказывают об этом Богу. И плачут, и от их слез растут такие белые, нежные благоухающие лилии.
Лодки уплывали далеко далеко. Берег совсем уходил из глаз. Здесь он ведь плоский, низменный. Кругом голубела только вода спокойная, загадочная Бепи смотрел, наклонившись с борта, и ему под нею чудились какие то очертания. Вон камни И вокруг камней быстро быстро и юрко скользит что то длинное, извилистое А вон чуть не к самой поверхности поднялась зеленая борода подводного дяди, которого так боятся рыбаки. Ему стоит проснуться да крикнуть и вдруг зашумит ураган, бешено разволнуется море и не вступись св. Николай никому не вернуться к каменным пристаням родного города. Но теперь он водяной дядя не проснется. Едва едва пошевеливается его зеленая борода и в ней весело и шаловливо мечутся мелкие рыбки
Солнце сверху греет Спится от него и Бепи, тихо сползая на дно лодки, уже не в силах разжать слепившихся век, рядышком с Пепою. Ту смаривало раньше. Только, только зазыблются по воде яркие блики, загорится ими каждая струйка девочка уж зевает и сонно смыкает глазки. Часто мимо лодок пыхтя, хрипя и разгоняя по сторонам большие, крутые волны, шли черные громадные пароходы. Какие то люди оттуда кричали рыбакам. Случалось и эти приставали к брошенным им веревочным трапам и продавали морякам рыбу. Проснувшаяся девочка во все глаза смотрела на чужие, незнакомые лица, прислушивалась к непонятной речи.