Основательно покусанная совестью, я очнулась от сильного тычка в плечо.
Ты вообще слышишь отца? взгляд батюшки обжег меня гневом.
Простите, я задумалась, опустила глаза, покраснев пуще прежнего.
Да о чем тебе думать? возмутился он. Задумалась она! Неженское это дело! Муж за тебя думать обязан, а ты эту дурную привычку брось! О чем хоть думала-то?
О красоте за окном, прошептала, не заметив, как ложь сорвалась с губ.
Чего? он опешил. Что ты там такое углядела?
Мужчина вгляделся в деревушку, куда как раз въезжала карета. Я посмотрела на грязную улочку, по которой плелся понурый худющий пес. Вдоль дороги жались друг к другу покосившиеся лачуги с соломенными потрепанными крышами и такими щелями между досками стен, что сразу было ясно: там всегда гуляет промозглый сквозняк от ветра с реки.
Она серым жгутом вилась неподалеку, петляя среди берегов со стекающими вниз нечистотами. Их мерзкий запах наполнил карету помойным ароматом, нагло заполз в нос и нырнул в рот, вызвав жуткую тошноту.
Опять вонищу развели, батюшка прикрыл нос кружевным платком. Ох, получит у меня староста!
Слег он давеча, господин, сказала Дженни. Опять лихорадка скосила.
Доходяга какой! отец раздраженно скривился. То спину у него прихватит, то живот, теперь еще и лихорадка!
И не говорите, все одно на него беды сыплются, поддакнула служанка. Сейчас и дитенки семеро вслед за папкой заболели. Если бы не ваша милость, с голоду бы все перемерли. Как пить дать!
Нельзя добрым быть в этом мире, пробурчал лорд, дорого обходится! Это ваше бабское дело милосердие всякое. Мужчина должен быть кремень! он потряс в воздухе плотно сжатым кулаком.
Ох, как верно сказали, закивала девушка. Мир такой жестокий!
И чего ты там красивого-то нашла? отец снова прицепился ко мне.
Дак ведь из храма она, вмешалась Дженни. Не видала вообще ничего в жизни. Вот все и кажется красивенным, как дитю малому. Верно, госпожа?
Да, торопливо кивнула я. Так и есть.
Бабье, лорд протяжно выдохнул. То им думать подавай, то красоту. Ты гляди, меня перед женихом не опозорь, поняла? Смотри в пол и кивай. Выполняй все, что велено. Скоро муж твой будущий приедет знакомиться, а там и свадьбу справим.
Уже? ахнула я, вскинув на него взгляд.
Ишь ты, какая! «Уже?» передразнил он, выкатив глаза. А чего ты хотела? Помолвки на год? На кой она? Сразу под венец и пойдешь! А потом смотри не балуй, молча выполняй свой долг что муж велит, то и делай. Ляг на спину в первую ночь и ему не мешай, он все сам сообразит.
Батюшка! взмолилась я, покраснев гуще, чем мак на лугу перед озером.
Познания относительно того, что и как происходит в первую брачную ночь, у меня были лишь приблизительные. При храме имелось много живности, которая плодилась в свой срок. Я поневоле видела те моменты, когда совокуплялись животные. Не разглядывала, конечно, тут же убегала.
Девчонки шептались, что у людей также происходит. Как будущую послушницу, избавленную от сего действа, меня эти мысли особо не занимали. А теперь вся неприглядная сторона жизни вдруг ударила в лоб прямо с разбегу! Даже подумать страшно, что уже совсем скоро свадьба, а после нее ночью я должна буду отдаться мужчине, которого и не видала до того дня ни разу!
Ладно, оставим эту тему, сжалился надо мной отец. Дарина потом все тебе объяснит, как надо лечь и что мужу нельзя перечить, но и притом прилично себя вести, чтобы не подумал, будто ты до плотских утех падкая, испорченная девка.
Батюшка! снова простонала я.
Все, молчу, пробурчал он. Стыдливость это хорошо. В девице должен стыд быть. И покорность сначала перед отцом, потом пред мужем. Коли так себя вести будешь, жених останется доволен. И я, стало быть, сраму на седины не приму.
А мы почти что и приехали! весело заявила Дженни, вновь придя мне на выручку. Как же хорошо вернуться домой! Верно, госпожа Ивия?
Глава 3. Дом
Дом. Я привыкла так называть храм Богини, ведь большую часть жизни провела там. Замок рода Белых лилий остался в памяти лишь мутными детскими воспоминаниями. Они почти стерлись, став редкими гостями моих снов, как прошлое, к которому возврата нет и никогда не будет.
Я посмотрела на белоснежный замок на вершине холма. С такого большого расстояния строение казалось огромным драконом, присевшим на возвышении, чтобы придирчиво окинуть местность суровым взглядом. Центральная башня Лилия, укрытая с двух сторон искусно выстроенными драконьими крыльями, тянулась ввысь до самых облаков.
Здесь, в горной местности, они пробегали так низко, что в детстве мне казалось: с вершины замка можно запрыгнуть на одно такое шустрое облачко и долго лететь над миром, разглядывая его красоту. Он манил меня своей безбрежностью, искушая просторами и такими разными странами.
Я с замиранием сердца мечтала увидеть хотя бы часть тех земель, что простираются вширь за Долиной белых лилий. Но когда немного подросла, отец приказал привести младшую дочь в кабинет, объяснил про обычай и велел покориться судьбе. Меня увезли в храм Богини, и жизнь сузилась до небольшого мирка послушницы.
Первую неделю я ревела по ночам в подушку. Было страшно, одиноко и тоскливо. Вместо огромного мира я получила крохотную клетку. Но потом обрела вторую маму в лице настоятельницы, полюбила и ее, и Богиню, и все наладилось. А теперь снова рухнуло.
Я вздохнула, глядя на замок. Исполинская мощь его все сильнее раскрывалась по мере нашего приближения. От нее захватывало дух так и было задумано. За многие столетия родовой замок никому не удалось взять силой несмотря на многочисленные войны между драконьими кланами. Даже осаждавшие его демоны вынуждены были отступить. Белая лилия оставалась чиста и непорочна, как невеста.
Карета свернула, чтобы объехать холм, и мне стала видна угловая башня с острыми пиками, которые будто клыки впивались в рыхлое облачное нутро неба. Одна из ее стен была почерневшей, словно на нее дохнул огнем огромный дракон.
Там был пожар? нахмурившись, я посмотрела на отца, ведь в моей памяти такого не сохранилось.
Не твоего ума дело, буркнул он и отвернулся, вновь так сжав трость, что та заскрипела жалобно, будто молила о пощаде.
Лошади тем временем зацокали копытами по булыжнику подъездной дороги. Она привела нас во внутренний двор, к парадному входу, окаймленному двумя белоснежными лилиями, вырезанными из драгоценных пород камня.
На широких серых ступенях нас уже ждали. Впереди стояла молодая брюнетка с непроглядно черным пронзительным взором. Чуть позади нее переминались с ноги на ногу парни в кафтанах, расшитых серебряной нитью. Поодаль теснилась челядь. С любопытством посматривая на меня, они перешептывались, но под недовольным взглядом брюнетки тут же притихли.
Мы прошли через колонны, похожие на свитки документов, и остановились перед встречающими.
Добро пожаловать домой, лорд Сазентан, черноглазая присела в почтительном поклоне, который сделал бы честь самому королю.
Спасибо, Дарина, отец, явно польщенный таким приемом, самодовольно усмехнулся.
Так вот она какая, любовница лорда Долины! Я прищурилась, разглядывая женщину. Вовсе не похожа на распутниц, что иногда просили убежища в храме Богине, спасаясь от преследования разъяренных жен, с мужьями которых греховодничали. У этой надменности в глазах хватит на трех королев, не меньше! И одета прилично, даже на моем дорожном платье декольте смелее, чем ее, прикрытое стыдливыми кружевами.
Рада, что вам подошла выбранная мной одежда, обронила женщина. Идемте, дорогой, вас ждет ванна и ужин велела приготовить все ваши любимые блюда, зыркнув на меня, Дарина ухватила лорда Сазентана под локоток и увлекла в дом.