Как всё же неразумен был старик!
Обрадовавшись появленью дочки,
Он допустил, что кто-то в дом проник.
Красавица качалась на качелях,
Возможно вспоминая, как жилось
Прекрасно до сердечного сближенья
Ведь именно тогда всё началось.
Давид спросил: «Где батюшка? Давно ли
И для чего раскрыто так жильё?
Припрятаны ли вами веретенца?
Иначе ведь напрасным было всё».
А девушка ответила: «Не бойся.
Сундук вскрыть может только соловей.
Он улетел за тонкою рубахой,
Что я должна расшить рукой своей.
Отец пошёл за красящей травою,
А также, чтобы ягод подсобрать.
В три цвета я должна окрасить нити
И после лишь узоры вышивать!»
Давид в оттенках красок разбирался,
О каждом без сомнения б сыграл.
Но сам процесс окрашиванья нити
Не видел, и поэтому не знал.
Не притворяясь, он признался деве:
«О каждом цвете много знаю я.
И даже кто, какой цвет излучает.
Оранжевый исходит от тебя.
Но с мастерством окрашивать изделья,
Признаюсь, не был ранее знаком.
Надеюсь, что сегодня ты покажешь,
Какой травою красишь, иль цветком»
«А тут мудрить не надо. Даёт зелень
Мохнатая крапива и пырей.
Они как сорняки растут повсюду.
Собрать их можно даже у дверей.
Душица и крушина в красный красит,
А в жёлтый лист берёзы и полынь.
В цвет синий василёк и ежевика.
От ягод бузины бледнее синь.
В коричневый кора ольхи, крушины
И луковые листья шелухи.
Кувшинок корни серым напитают,
А толокнянка носит цвет земли.
Но это лишь мельчайшая частичка
Возможностей. Тебе это зачем?
Твоё призванье восхищать игрою.
Такой талант дарован ведь не всем!»
«Спасибо, что немного просветила.
Но мы с тобою говорим сейчас
Наверно не о том. Дом отворили,
И что-то нехорошее ждёт нас.
Внутрь не входи. Прикрой окно снаружи.
Я в обереге и не пропаду.
А ты всё время пребывай на солнце,
Не смей скрываться в тень иль полутьму!»
Давид вошёл в избу, надеясь слухом
Воспользоваться именно теперь.
Он не играл как прежде, просто слушал,
И всматривался, словно дикий зверь.
Приглядывался всё ль ему знакомо?
Вся утварь была вроде на местах.
Поймать что изменилось, одним взглядом,
Непросто, если внутрь закрался страх.
Тот, кто живой, но всё-таки невидим,
Укроет тело, но не сердца стук.
И юноша, ступая осторожно,
Пошёл, ища знакомый, схожий звук.
Не зря учитель настоял, прослушать,
Как на пути возможно различать
Людей по тонам внутренних ударов,
Они ведь могут много рассказать.
У стенки, где сундук стоял спокойно,
Как и в восточном и святом углу,
Где были установлены иконы.
Всё было тихо, кажется, в дому.
Однако еле-еле уловимо,
Под полом раздавалось: тук, тук, тук
Давид увидел приоткрытый подпол.
Шёл именно оттуда этот звук.
Кто прятался там, было неизвестно,
А потому не стоило и лезть.
Звук говорил, что недоброжелатель,
С коварным, зачернённым сердцем здесь.
Бороться с ним, не зная чародейства,
Давид не смел. Его маг остерёг.
Он подпол затворил, подпёр ухватом,
Чтоб доски приподнять злодей не смог.
А сам пошёл предупредить девицу,
Что в доме без отца ходить нельзя.
В избе под полом кто-то притаился,
И нужно остеречь, теперь себя.
Ему уйти на луг необходимо.
Вернуться к пастуху он обещал.
Быть может, тот подскажет и поможет,
Раз обо всём и раньше что-то знал.
Давид сказал: «Мне нужно отлучиться.
Прошу не выпускайте никого,
Кто в подполе сидит. Покорно ждите
С прогулки возвращенья моего.
Я повторяю, будьте осторожны.
Сегодня самый главный для вас день.
Прошедшая ночь в красках показала
Наличие мешающих людей».
Девица знала, что поторопилась.
Но ей так захотелось подышать
На воздухе открыто, полной грудью.
Не век же прялкой у окна стоять.
Её судить не каждый бы решился.
Кто знает жизнь, мог девушку понять.
Другой вопрос, что действием бездумным
Подобный шаг всё может поломать.
Ругаться было просто бесполезно.
Поэтому в отчаянье Давид,
Заставил деву пребывать на солнце,
Ведь там ей лиходей не навредит.
А сам почти бегом пустился к старцу,
Что пас коров на заливном лугу.
Он рад был его доброму участью,
Как друга, в нужный час и наяву.
Тот ждал его и даже чуть сердился,
Предчувствуя возможную беду:
«Ты что-то очень сильно припозднился.
Уж думал, что не свидевшись уйду.
Должно быть, всё же что-то приключилось.
Я вижу, что спешил, даже бежал.
Раз ты ещё в старухиной рубахе,
То значит, облик пришлый потерял.
Так что ж тебя, мой мальчик, беспокоит?
Неужто продолжает злыдень жить?
Коль так, тогда советую немедля
Про всё, что приключилось, доложить».
Рассказывал Давид не очень долго.
Происходило всё, как в прошлый раз,
Лишь громче стон звучал, как бесконечность
Чернее сердце слышалось в тот час.
Внимательно смотря в глаза Давида,
Старик рассказ в живую представлял.
«Ты спящим был один в дому открытом,
И этим очень сильно рисковал!
С тобой могли тогда что хочешь сделать.
По счастью дух вселиться не успел
В другого, чтобы взять на время силы
И отобрать, что прежде не сумел.
Ты сделал верно, в погреб не спустившись,
И вечером не смей туда входить.
В подземном мире может совершиться
Такое, что нельзя вообразить.
Пугать тебя заранее не стану,
Полезней будет если помогу.
Пойдём-ка и нарвём с тобою вереск.
Да те цветы, что видишь на лугу.
Мы соберём три крупные охапки.
Добавим в них чудесный зверобой,
Не слишком обожаемой крапивы
Вдвоём мы быстро справимся с тобой.
Придётся видно вечером сражаться
Цветущей и магической метле.
Из дома нечисть станет выметаться
Благодаря, конечно же, игре.
Убраться нужно тщательно, три раза,
Меняя непременно помело.
И обращай внимание на чашки.
Ты вновь налить в них должен молоко».
Он протянул опять Давиду крынку,
Добавив: «Да храни тебя вновь Бог!»
Перекрестил, собрал с ним три охапки
Пахучих, обжигающих цветов.
Как благодарность парню захотелось
Для старца, хоть немного поиграть,
Но тот прервал: «Спеши домой. Быстрее.
А завтра я тебя вновь буду ждать!
Да помни, вниз в подполье не спускайся.
Всё без тебя проделает метла!
Успей пучками травными убраться
До времени, как не взошла луна»
Когда Давид, спеша, бежал обратно,
На небе солнце вниз давно пошло,
Но время оставалось до заката.
И вот уже то самое село.
Девица на виду у всех сидела,
Вернее, грелась в ласковых лучах.
Отец пока из леса не вернулся,
И дочь одолевал немного страх.
На поиски его самим пускаться
Теперь уж было, скажем, недосуг.
Одним придётся видно управляться,
Коль к ночи он не явится к ним вдруг.
И музыкант всё взял в мужские руки.
Велел девице краски развести.
Зелёный даст садовая крапива,
Окрасит жёлтым горстка шелухи.
А красный оставался под вопросом.
Где ягод взять, душицу? Их здесь нет!
Была свекла возможно в этом доме,
Но у неё малиновый был цвет.
Да и возможно, что она хранилась
В подполье, где таился некий стук.
Где чёрным сердцем кто-то тихо бился,
Зловеще выдавая: «Тук, тук, тук».
Однако нужно было что-то делать.
Вдруг наудачу им, придёт старик?
Возможно он немного заблудился,
Ведь лес дремуч был рядом и велик!
Два чугунка кипящими стояли
Варили подходящую траву.
А третий ждал назначенного часа,
Мысль, наводя невольно на беду.
Чтоб в доме, как наказано, прибраться,
Давид с охапок сделал три метлы.
Дверь растворил, как можно было шире,
Убрал ухват подпорку у стены.
Пред тем, как отворить злосчастный погреб,
Разлил по чашкам с крынки молоко.
На всякий случай из дому их вынес,
Отставив от дверей недалеко.
Девицу попросил сидеть на солнце,
И приказал ни с кем не говорить.
А если кто попросит отлучиться,
Без спроса никуда не уходить.
Как делать в залах чистую уборку
Наш музыкант давно и много знал,
Ведь каждый день в таинственной пещере
Он музыку подобную играл.
Когда годами это исполняешь
Не дрогнет при волнении рука,
Поэтому и скрипка заиграла
Мелодию для трав от знатока.
Метла прошлась легко по всей светёлке,