Засучивай рукава, видишь, сколько тряпок плавает! показала жена на пелёнки.
Работали молча. Он, чувствуя вину, предпочитал не нарываться. У неё временно кончился запал.
Пелёнки теперь только на половые тряпки годятся! в сердцах буркнула она, вытирая пол насухо. Может, объяснишь, что это было?
Помочь тебе хотел. Знаю, что устаёшь. Я всё время на работе. Ты с детьми. Прибежал, вижу: бельё в ванной. Решил прополоскать. Кран отвернул воды нет. Думаю: пока чай попью, появится. А потом забыл.
Как всегда! завелась снова Ирина. Неделю назад включённый утюг на табуретке оставил. Чуть пожар не устроил! А если бы Манечка обожглась?! Ей всего два года!
Сергей молчал.
К нижним соседям сам пойдёшь отношения выяснять.
Вечернее выяснение растянулось на целый час.
Ну, что? крикнула Ирина из кухни, когда муж вернулся.
Нужно оплатить побелку и ремонт телевизора.
Значит, очередная зарплата уйдёт соседям, констатировала жена.
Почувствовала, как её снова захлёстывает волна раздражения. Оторвалась от приготовления ужина. Вошла в комнату, чтобы продолжить скандал, глядя виновнику сегодняшней катастрофы в глаза
Сергей спал на диване, не успев переодеться после работы. В неудобной позе, неловко подогнув руку. Рядом в коляске мирно посапывал Матвейка. Манечка заснула среди игрушек, на расстеленном в центре комнаты одеяле. Она тоже устала: осталась сегодня без дневного сон-часа.
Ирина подняла дочь на руки, унесла в кроватку. Подсунула подушку под голову мужа, укрыла пледом.
Суматошный долгий день закончился
Сикось-накось
«Я законченный идиот! Как можно было почти три дня наблюдать, как Иришка мучается, и не посмотреть живот?! Точно говорят: на родственниках профессиональное чутьё буксует. Только бы не было слишком поздно!»
Сергей спешил домой. Он полутора суток провёл в хирургии, включая две полные дневные смены и ночное дежурство между ними.
Стоял промозглый осенний вечер. Моросил дождь. Отправляясь на работу вчера утром, Сергей не предвидел погодных катаклизмов, не взял зонт и теперь чувствовал, как холодные струйки затекают за воротник болоньевого плаща.
Дверь открыл своим ключом. В прихожую, грохоча игрушечным грузовиком на верёвочке, выбежала Манечка. Щёки вымазаны чем-то оранжевым.
Сеёза плиcол! радостно запрыгала она, пытаясь обнять. Светлые кудряшки прыгали вместе с ней.
Подожди! Я мокрый. Дай сначала разденусь.
Скинул плащ, ботинки. Подхватил дочь на руки.
Мама! Ма-ма! истошно вопил Матвейка, держась за решётку детской кроватки. Оторвал ручки от страховки и тут же шлёпнулся на пол. Сергей спустил с рук Манечку, поднял сына. Обнаружил, что ползунки у того мокрые. Пока менял малышу штанишки, привычно приговаривал:
Я папа. Па-па!
Сеёза! веселилась Манечка.
Ма-ма! повторял Матвейка.
Иногда Сергея огорчало, что дочка (ей всего было два с половиной года) и десятимесячный сынишка не называли его папой, но верил, что это временное явление.
Из кухни выглянула Ирина. Бледная. Осунувшаяся. Движения осторожные, будто боялась что-то повредить внутри себя.
«Просмотрел я жену! вновь шевельнулась тревожная мысль. Вон как глаза ввалились, блеск лихорадочный. Губы сухие».
Давай-ка я тебе живот посмотрю! Ложись на диван.
Подержал руки под струёй горячей воды, чтоб согрелись с улицы.
Сегодня рвота была?
Три раза. Только ты осторожно трогай. Желудок сильно болит. Как я могла так отравиться?
Покажи пальцем самое больное место.
Вот здесь, жена указала на область эпигастрия, не прикасаясь к себе. Боялась возобновления боли.
Руки Сергея мягко легли на Иришкин живот. Осторожно надавили Сильней
Глаза жены распахнулись удивлённо:
Не больно
А здесь?
Он передвинул пальцы вниз и вправо.
Ой!
«Вот оно!»
Давай собирайся! В хирургию поедем.
У меня что, аппендицит?!
Сама видишь, где болит. И я, дурак, за три дня не догадался живот посмотреть!
Я и не чувствовала там ничего. Казалось, что желудок взбунтовался. Тошнило она никак не могла собраться с мыслями. Клиника же должна была измениться! Почему боли в динамике не поменяли локализацию?
А то ты не знаешь: у врачей всё сикось-накось. Собирайся!
В отделении Ирину отпустило. Мысль, что сейчас ей отрежут всё больное, вызвала облегчение. Раздражала только суета вокруг. Дежурный врач-травматолог и хирург, которого муж вызвал в качестве ассистента, по очереди появлялись возле её кровати, осматривали и удалялись на совещание в ординаторскую.
Ну чего вы тянете? не выдержала она наконец.
Сомневаются, объяснил муж, клиника нетипичная. Боятся внематочную просмотреть.
Пусть тогда ещё гинеколог посмотрит! Режьте меня уже!
Куда торопишься? удивился Михаил, однокурсник и коллега Сергея.
Потерпел бы трое суток, тоже заторопился!
Вот и удивляемся: слишком уж ты бодрая для такого длинного хирургического анамнеза, и типичного симптомокомплекса нет.
Когда решение об операции, наконец, приняли, и медсестра поставила ей подготавливающий укол, боль впервые за эти дни отступила. Ирина сразу поплыла. Прилегла и мгновенно провалилась в сон.
Очнулась, когда та же медсестра тронула за плечо:
Пора на операцию. Под халатиком какое бельё? Шёлковое? Снимите. Халат снова оденьте и идите за мной.
Плохо соображая, как сомнамбула, двинулась вдоль коридора за белой спецодеждой. В предоперационной медсестра скомандовала:
Халат снимайте и заходите в операционную.
Дверь туда была широко открыта. Возле стола наготове стояли врачи в операционных костюмах, перчатках и масках. Ярко светила бестеневая лампа
Кто-то тронул её за плечо.
Что? Пора на операцию?
Тихо! Тихо. Лежите. Вы там уже были. Градусник возьмите.
«Была?!» Руки скользнули к животу, нащупали повязку. В памяти всплыла картина: открытая дверь, белые фигуры и яркий свет бестеневой. «Всё позади. Как хорошо!» Огляделась. В палате ещё трое. «Интересно, что им отрезали?»
На соседней койке завозилась пациентка, откинула одеяло, попыталась расправить больничную рубашку под спиной:
Да она у меня вся кровью залита! Нужно попросить, чтобы поменяли.
В голове Ирины зашевелилось смутное подозрение
А когда у вас рубашку кровью залило?
Во время операции.
Вы на операции в рубашке были?
Ну да! А вы разве нет?
Как-то без неё получилось И свою снять велели
Выступила перед докторами, как Афродита из пены морской? пошутила счастливая обладательница больничной одёжки.
Лицу стало жарко. Дотерпеть бы, когда муж явится! Ждать пришлось недолго. Пришёл выбритый, выглаженный. Блондин с голубыми глазами. «Красавец! Ещё улыбается!»
Это мне по блату пожадничали рубашку выдать?! Как жене заведующего?
На соседних кроватях хихикали. Сергей растерялся, стал мямлить, что меньше всего думал про то, во что жена одета.
Ладно, проехали. Сейчас хоть пусть выдадут! Лежу нагишом, а мне ведь ещё и на перевязки ходить. Всё сикось-накось!
На кровати не залёживайся, посоветовал Сергей перед уходом, раннее вставание предупреждает развитие спаек. Я сегодня ещё зайду.
Дети с кем?
Сегодня с твоей мамой, потом у меня три дня отгулов есть.
Дождавшись, когда сестра-хозяйка принесла Ирине больничную рубаху, оделась и отправилась прогуляться до туалета:
Пойду выполнять рекомендации, чтобы спайки не развились.
Очнулась опять на больничной кровати от острого запаха нашатыря. В ушах звенело.
Что случилось?
Да ты только успела за порог палаты шагнуть и загрохотала на пол, с готовностью пояснила соседка.
В обморок вы упали, Ирина Павловна, добавила медсестра. Рано встали.
Ваш заведующий советовал раннее вставание.
Лучше подождите до завтра. Вы слишком долго терпели до операции, вот и не осталось сил.
После обеда снова пришёл муж и привёл Манечку.