Требование заглушать эмоции
Ребенок, вырастающий в пассивного агрессора, был неудобен своим родителям. Этого ребенка было слишком много для его значимых взрослых. Они отказывались смириться с тем, что их сын или дочь перетягивает на себя внимание и вытесняет огромную часть родительских желаний в свою пользу.
В течение дня родителю по двести раз приходится делать выбор: удовлетворить желания ребенка или отказать ему в угоду собственным и оказаться в ситуации младенческого негодования. Не каждая мать смирится с таким положением вещей.
Куда проще запугать ребенка, заставить его жить так, чтобы не ставить мать перед выбором:
Будь тише! Не вертись тут! Не кричи!
Хорошие девочки не плачут / хорошие мальчики не дерутся.
Ты же не хочешь расстраивать маму?
Не смейся так громко, ты мешаешь окружающим.
Запрет на негатив
Родитель не способен справляться с отрицательными эмоциями своего ребенка и всячески делает вид, что этих эмоций либо вообще не существует, либо их причина надуманна. Чтобы принимать и пропускать через себя негатив ребенка, у родителя должна быть четкая система проживания своих собственных эмоций.
Елизавета, 23 года, личная терапия:
Я стала пассивно-агрессивной из-за того, что в детстве мне было «не из-за чего злиться». Действительно: меня кормили, давали крышу над головой и одежду. Чего еще желать? И вот я выросла совсем не злая, только пассивно-агрессивная.
Физические наказания и манипуляция страхом
Если запреты на эмоции не действуют, в ход идет система наказаний. Это может быть как физическое насилие, так и психологическая ломка характера и манипуляция страхом одиночества:
Будешь плакать, я сейчас уйду, а ты останешься тут!
Всем настроение испортила своими истериками.
Подожди, домой приедем, там хорошенько получишь!
Границы и того и другого вида наказания крайне размыты, потому что система наказаний ограничивается только фантазией родителя.
Обратите внимание, что здесь я не говорю об отсутствии любви к ребенку. Наличие любви в том представлении, которое свойственно конкретному родителю, никак не противоречит тому, что этот родитель разрешает себе истязать ребенка. Любовь и насилие не являются взаимно исключающими понятиями.
Вы можете возразить, что тогда это не любовь. Я же скажу: любовь это не набор общепринятых постулатов, это категория, наполненная чем-то уникальным для каждого конкретного человека.
Люди, вступающие в абьюзивные отношения, принимают их за любовь. Да, извращенную, но это любовь, которой их научили родители.
Наказание в таких семьях выбирается как мера воздействия, потому что эта же мера в свое время действовала на родителя. Наказание ребенка заканчивается там, где начинается страх родителя перед собственным наказанием: придут злые дяди в погонах; бабушка вступится за внука (условно накажет родителя); соседи позвонят в дверь.
Ребенок же в силу зависимого положения не способен сражаться с родителем на одном уровне, поэтому все, что ему остается, это пассивная агрессия.
Несчастливая мать
Отчаянное стремление каждого ребенка реализовать желание матери. Стремление это, конечно, в корне эгоистично, ведь ребенок исходит из идеи «счастливая мама счастливый я», но это же и является причиной столь яростных детских попыток добиться результата.
Мы с вами, будучи взрослыми людьми, уже вкусили горькую пилюлю собственного невсесилия и даже, быть может, смирились с этим (хотя кто-то и не смирился, знаю таких; до сих пор верят, что контролируют все в своей жизни). Маленький же ребенок полностью уверен, что схема «счастливая мама счастливый я» надежная, как швейцарские часы. Так же, как идея «счастливый я счастливая мама».
Столкновение с реальностью, при которой ребенок не способен сделать маму счастливой, как бы он ни старался, приводит к переживанию страшного горя, вынужденному отделению от матери (ибо ее чувства для ребенка непереносимы) и ощущению бессилия. А точнее бессильной злобы. Эту бессильную злобу повзрослевший пассивный агрессор будет вымещать на самых близких, и чем они ближе, тем сильнее реакция.
Мама при этом может быть замечательной, самой лучшей, очень стараться, но правды о своем несчастье она от ребенка не скроет.
Отстраненные родители
Это те родители, которые отмахиваются от ребенка, показывая, что он лишний:
Сейчас не до тебя!
Иди лучше поиграй, я потом тебе почитаю (примерно в никогдабре).
Не видишь, я занята?
На шоколадку, только не доставай меня, я устала.
И те, которые откровенно против присутствия ребенка не высказываются, но особо о нем ничего не знают. Это классическое поведение отцов.
В каком ты, говоришь, классе?
(«На первом курсе, но какие мелочи, право».)
Не нравится кукла?
(«Понравилась бы лет семь назад».)
Классное же платье, чего ты! Мы с мамой вместе выбирали. С каких пор не любишь синий цвет? Всегда же любила!
(«Когда мне было девять, пап».)
Кто такая Самира? А, подружка твоя. У меня все имена в голове смешались.
(«Конечно, пап, трудно запомнить одну мою подругу с именем САМИРА, когда я учусь в российской школе с пятью Катями в классе».)
Когда я спрашиваю своих клиенток, вышедших из подобных семей, а что они знают о своих родителях, ответы порой формулируются с большим трудом. Дети точно так же не представляют, что за личности их родители. Знают только негативные черты характера то, на что обижены, и некоторые положительные те, что знают все.
А вот глубже пустота. Родители не позволили детям приблизиться к ним, не дали сформировать любовную связь, и это тоже огромная детская боль, вырывающаяся в виде: «Я вам не мешаю?»