Я слышу, как расстегивается ремень, шуршат брюки, металлическая пряжка звонко ударяется о каменный пол, эхом отражаясь от стен.
Скажи это себе, лейтенант, потому что в прошлый раз из нас двоих ты был куда громче.
Я чувствую его ухмылку, сильные руки впиваются в мои бедра, привлекая ближе.
Не может быть, говорит парень, качая головой, вплотную прижимая к себе, чтобы я отчетливо почувствовала его возбуждение, и с вызовом шепчет: Первая продуешь. Спорим?
Разве могу я остаться в долгу? Конечно же, нет. И выдыхая в его губы, шепчу:
Рискни.
Болезненный импульс в висках заставляет распахнуть глаза. Я кручусь, запутавшись в простынях, не сразу понимая, где, вообще, нахожусь. Воспоминания еще сильны, но словно туманная дымка начинают рассеиваться, и я хочу собрать их, как утреннюю росу в ладонь, закрыть и запечатать в разуме. Крепко зажмурившись, замираю без малейшего движения, надеясь вновь погрузиться в сон, чтобы узнать, что будет дальше. Но напрасно.
В комнате жарко, белье липнет к телу. Поворачиваю голову и, глядя на мирно спящего на соседней кровати Шона, понимаю вчерашний день был правдой. Но чем же тогда был сон? Я видела все так четко, так правдоподобно. Вдруг это действительно случилось? Со мной. С нами.
Я поворачиваюсь, разглядывая спящего Рида, и улыбаюсь широко, как никогда. Подношу руки к лицу, до сих пор ощущая, как от его прикосновений все внутри трепещет. Натягиваю одеяло повыше и прячу глупую улыбку.
Осколок 4. Омела
Меня будит негромкий шепот. Требуется пара секунд, чтобы осознать, смириться с обстоятельствами и заставить себя принять факт, что случившееся реальность. Встать и что-то делать дальше, потому что новый день уже наступил. По ощущениям, прямо на меня. Все тело ломит, как при начинающемся гриппе, а в висках поселилась боль, давящая на веки.
В комнате горит ночник, а шторы задвинуты так, что ни капли солнечного света не проникает внутрь. Парни тихо беседуют, и на миг становится обидно, что они не разбудили меня поделиться дальнейшими планами. Я лежу не двигаясь и практически не шевелясь, вслушиваясь в их шепот.
Надо вернуться в город, произносит Шон так, словно его слова не подлежат возражениям. Ключи к пониманию того, что произошло, находятся там.
Ключи, ха веселится Арт.
Зная себя, я бы не стал так отчаянно делать ноги, если бы не было необходимости, перебивает Ник. И почти уверен, забрал бы все ключи с собой, намеренно делая ударение на последней фразе, настаивает он. Чем дальше, тем безопаснее.
Я могу вернуться туда один, если кто-то из вас согласится остаться с Виолой, предлагает Шон.
Ник его игнорирует, проходит мимо моей постели и, вытянув длинные ноги в потертых джинсах, усаживается в то самое кресле, где я сидела вчера, пока его зашивали.
Вставай, принцесса, всем и так понятно, что ты уже не спишь, произносит он.
Не называй меня так.
Съежившись под пристальным взглядом, я натягиваю одеяло до подбородка, потому что одета только в футболку Шона.
Так не веди себя соответственно, перекидывая ногу на ногу, отвечает Ник.
Почему бы тебе не отвалить?
Арт посмеивается, с любопытством наблюдая за нашей перепалкой.
Может, хватит? не выдерживает Шон. Раз ты все слышала, что думаешь? Стоит ли возвращаться назад?
Мне кажется, я отвечаю без эмоций, но недовольство все равно просачивается, как вода сквозь трещинки в камне:
Я пропустила бо́льшую часть разговора, ведь вы не разбудили меня. Как я могу в этом случае хоть что-то предложить? схватив свои брюки, натягиваю их под одеялом.
Ты не пропустила ничего важного, лениво отвечает Ник, разглядывая фотографию, которую я вчера оставила на тумбочке.
Даже факт, что он взял ее без разрешения, раздражает.
Я могу остаться с Виолой, пока вы вдвоем вернетесь в город. Вклиниваясь в разговор, Арт проскакивает между мной и Ником, забирает у него из рук фото и плюхается на свободную кровать, отчего ее каркас противно скрипит. Думаю, мы поладим. Как считаешь? Он поворачивается в мою сторону и заговорщически подмигивает.
Я пытаюсь улыбнуться, но выходит криво.
Отлично. На том и сойдемся. Кто-то что-нибудь вспомнил? спрашивает Шон.
Я опускаю глаза и молчу, потому что не собираюсь обсуждать сцену, которую видела ночью. К тому же сомневаюсь, не явилась ли она плодом моего воображения.
Только незначительные детали, отвечает Ник, опираясь локтями на колени. Ничего важного.
Ха! Вот этот красавчик, определенно, я, широко улыбаясь, Артур тычет в фото пальцем. А насчет тебя не уверен, с короткими волосами сложно понять, указывает он на Ника. А это кто? Вот этот, четвертый?
Он подносит фотографию к глазам, будто пытается угадать в маленьком мальчике кого-то хорошо знакомого.
Да какая разница, может, случайно в кадр попал, Ник отворачивается в другую сторону. Факт в том, что мы там все вместе. Значит, знакомы много лет.
«Интересно, он пытается убедить в этом остальных?»
Привычное безразличие на его лице сменяется неловкостью или опасением, а может, и тем, и другим, и становится интересно, что именно он вспомнил. Можно назвать это паранойей, но я уверена, у Ника есть секрет, с которым он не готов расстаться. И я намерена выяснить, что это за тайна.
Чувак, а ты видел, что Ви здесь выше тебя? ухмыляется Артур, проворачивая карточку.
Я тоже заметила этот забавный факт. Виола на фото выглядит гордой, что на несколько дюймов опережает парней. Всех, кроме Шона, разумеется.
Как и тебя, впрочем, парирует Ник. Думаю, надо избавиться от машины и найти новую. А потом на время залечь на дно. Среди твоих вещей было что-то еще важное? обращается он ко мне.
Больше ничего. Я пожимаю плечами.
Не зная, как еще помочь в расследовании обстоятельств побега, принимаюсь нервно крутить кольцо. Оно мне немного велико, так что легко делает оборот, стоит едва подтолкнуть.
Ник продолжает:
А еще не помешают патроны. Надо бы сориентироваться, где их раздобыть.
Сколько у нас денег? спрашивает Шон, прислонившись к комоду и засунув руки в карманы.
Арт попеременно заглядывает во все ящики стоящей рядом с кроватью тумбочки, словно планируя там что-то найти.
Несколько сотен и карточки.
Карточки отпадают сразу, отрезает Ник.
А у меня ничего, только серьги и кольцо. Если что, можно сдать. Я снимаю его и зажимаю между пальцами, поднимая к свету. И тут замечаю, что на внутренней стороне выгравирована надпись.
«влюбиться2 0929 Хэлд»
От неожиданности я замираю.
Шон, дай свое кольцо, быстро!
Соскакиваю с кровати и подбегаю к парню.
Вдруг на нем тоже что-то написано.
Он достает из кармана руку и пытается снять золотой обруч, но тот застревает, проходя через сустав. С некоторым усилием кольцо все же слезает с пальца, и я, разворачивая его к свету, читаю вслух:
«Мы все падаем»3
Что это значит? Бессмыслица какая-то.
Мы все влюбляемся! восклицает Арт, хлопнув ладонью по колену, и в ответ на наши удивленные взгляды, поясняет: Если соединить две фразы вместе, то получится «Мы все влюбляемся4». Что ж, миленькая надпись для обручальных колец.
Это не обручальные кольца, произносим мы с Шоном одновременно.
У нас разные фамилии, добавляет он, хотя, по сути, кому из парней до этого есть дело?
Двадцать девятое сентября? нервно постукивая костяшками пальцев по тумбе, интересуется Арт. Дата помолвки? Знакомства?
Не знаю, разочаровано качаю я головой и плюхаюсь обратно на кровать, зажав кольца в кулаке. Либо все, что нас окружает, подсказки в какой-то неведомой игре, правил которой я не знаю, либо я просто медленно теряю рассудок.
Это день моего рождения, поясняет Артур. Может, вы познакомились у меня на вечеринке?
Шон напряженно ходит из одного угла в другой. Его брови нахмурены, а губы сжались в тонкую линию. Кажется, что этот разговор начинает его напрягать.