Вряд ли кто-то сможет дать ответ на эти вопросы, Принцесса, потому что ни один из нас ни черта не помнит. Ник достает из кармана клочок бумаги и протягивает мне. Если тебе станет легче, это было у меня в руках, когда я очнулся.
На помятом листке в клетку неровным, дрожащим почерком написана лишь одна фраза: «Первым делом найди Виолу и Ш». Далее текст прерывается, оставляя на бумаге след от росчерка чернил. Слова написаны коряво, едва читабельно, словно пишущий очень торопился.
А вот моя, протягивает мне другой клочок его напарник: «Этот странный фрик с темными волосами твой друг!»
Что за бред! раздражаюсь я, комкая оба листочка и отбрасывая в сторону. Запускаю пальцы в волосы и крепко сжимаю виски.
Я не помню, кто я. Не знаю, где нахожусь. Только что неизвестные люди хотели меня убить.
Снова начинаю нервничать. Эти парни что-то недоговаривают, наверняка что-то плохое. Совпадение ли, что они тоже потеряли память?
На несколько секунд между нами повисает тяжелая пауза. Ник обращается к Шону, возвращая меня из мира переживаний:
Значит, ты и есть Шон?
По крайней мере, так было последний раз, когда я проверял, Шон Рид, строго говорит он и бросает на брюнета осторожный взгляд. Не расслышал твое имя.
Николас Лавант, коротко отвечает тот, протягивая руку.
Так, что дальше? спрашивает его друг.
Надо отсюда валить, пока полиция не приехала, говорит Шон, опускается на корточки и достает оружие агента. Следуя его примеру, Ник забирает пистолет у другого и засовывает за пояс. Труднее выследить нас поодиночке, чем всех вместе.
Нет, надо держаться вместе, отрезает Ник. Самое главное сейчас найти машину. А дальше по пути разберемся.
Парни, как по команде, переходят на бег, а я застываю на месте.
Эй, меня подождите!
Дыхание превращается в облачко белого пара, и я припускаю следом. Сейчас зима, и хотя снега нет, холодный воздух с каждым вдохом обжигает легкие. То и дело я вляпываюсь в лужи, каждый раз благодаря себя за то, что на мне обувь без каблуков.
Мы бежим около двадцати минут. Торговый квартал сменяется жилым. Парни осматриваются и кивают в сторону двора, огражденного невысоким забором. Ник с Артом легко перемахивают через него. Мне это сделать оказывается сложнее, и Шон подсаживает меня сзади, передавая в руки парней. В доме не горит ни одна лампочка, и когда Артур начинает ковырять замок на двери автомобиля, до меня наконец доходит вся серьезность ситуации.
Вы что, хотите угнать машину? спрашиваю, переводя испуганный взгляд от парня к парню. Серьезно? Это же преступление!
Если у тебя есть идея получше, мы можем вынести ее на коллективное рассмотрение нашего маленького заседания присяжных, зажав в зубах тонкую металлическую спицу, бормочет Арт.
Ты сможешь его завести? спрашивает Ник.
Артур кивает. Я только развожу руками. Думаю, прежняя Виола никогда так не осознавала свою уязвимость, как я в этот момент, потому что оказалась Бог знает где, в компании трех совершенно незнакомых мужчин, каждый из которых может убить при желании одной рукой, и улик не останется. Но уже через десять минут сажусь на пассажирское сидение угнанного внедорожника, даже не задаваясь вопросом, есть ли вообще у кого-то из них права. «Раньше меня наверняка бы волновал этот вопрос», думаю я, крепче прижимая к груди сумку с вещами.
До шоссе мы добираемся относительно спокойно, потому что движения на дороге нет.
Как, в общем, и пути назад.
Осколок 2. Знакомство
Окрестности, проносящиеся за окном, сливаются в красочный туман, поднимающийся сероватым облаком к малиновому небу. Если мы все еще в Англии, в чем я уже на самом деле не уверена, то, судя по погоде, сейчас зима. Бесконечные поля, устремляясь вдаль, мягким ковром раскинулись на многие мили, монотонно повторяя свой однообразный узор уже в течение целого часа.
Итак, произносит Арт, сворачивая с центрального шоссе на узкую дорогу, есть идеи, что за хрень произошла на вокзале?
Шон в это время перетряхивает содержимое карманов и бумажника. Ник на переднем сиденьи, сняв с шеи серебряную цепочку, разглядывает металлический жетон.
У вас тоже такие? поворачиваясь, спрашивает он. На моем личный номер и надпись «Экспериментальный Бета».
Шон запускает пальцы за воротник, вытягивая тонкую цепочку с висящей на ней металлической пластинкой.
Аналогично.
Как и у меня, раздается голос Арта с места водителя. Я свой еще в поезде заметил.
Если мы солдаты, нас будут искать, надевая цепочку обратно, говорит Ник. И светит нам трибунал. Но самый главный вопрос: кто тогда она?
Он указывает на меня, и я вжимаюсь глубже в сидение.
Она моя девушка, отвечает Шон, или невеста, мы это пока не выяснили. Он поднимает руку, показывая кольцо.
Прекрасно, закатывает глаза Ник. Но вы слышали, те агенты искали ее.
На что ты намекаешь? тут же ощетиниваюсь я.
Ни на что, с деланным равнодушием произносит он. Просто факт констатирую.
Я ни при чем, оборачиваюсь на Шона и не понимая почему, начинаю оправдываться.
На твоем месте я бы тоже так говорил, как ни в чем ни бывало комментирует Ник.
Эй!
Слушай друг, притормози с обвинениями!
Это уже Артур.
Да плевать, бухтит Ник. Просто все это дерьмо происходит из-за девчонки, вот увидите.
Я вжимаюсь в сиденье.
Хочешь уйти? вдруг откликается Шон. Можем остановить машину, и ты свободен.
Он говорит негромко, но уверенно. Мне нравится его способность справляться с ситуацией, не повышая голос.
Давайте сперва перекусим, предлагает Арт, улыбаясь, словно пытается разрядить обстановку. А дружелюбие проявите потом1.
Ник сердито сверлит взглядом дырку в лобовом стекле, а я отворачиваюсь к окну, прислонившись лбом к стеклу. Земля, словно зеленое покрывало, пролетает мимо. За спиной остается дорожный знак въезда в город, и Артур сбавляет скорость.
Я открываю боковой карман сумки и, вытащив оттуда несколько смятых чеков, обнаруживаю на дне телефон. Первое имя, которое бросается в глаза, «Отец». Я открываю сообщения, но не нахожу ничего важного, кроме стандартных фраз вроде тех, что я в порядке. Более того, начинаю гадать, какие между нами, вообще, были отношения? Ладили ли мы? Были ли близки? Судя по тому, что мы пишем друг другу лишь пару раз в год не похоже. Я пытаюсь найти контакт мамы, но в записной книжке такого имени не существует. Значит, у меня лишь отец. Где он сейчас? Беспокоится ли обо мне? Может, стоит ему позвонить? А если выдам себя?
Пока я обдумываю, что лучше предпринять, взгляд останавливается на строке с надписью «Любимый. Тот, что под дождем», и я медленно просматриваю сообщения, начиная читать снизу вверх. Большинство ничего не значат, мы договариваемся о встрече или просто желаем друг другу спокойной ночи. Но одно сразу же привлекает внимание.
«Нас опять заперли в лаборатории, я должен писать дневник, но сижу и мечтаю о тебе. Почему я мечтаю о тебе почти все время? Это нормально вообще?»
Лаборатория? Может, мы часть жуткого эксперимента? Бред! Такое бывает только в фильмах. Прокручиваю текст дальше.
«Ви, я так соскучился, что хочу поцеловать каждую твою веснушку. Кажется, я фетишист».
Поворачиваю голову, исподтишка разглядывая Шона. Мы сидим близко, наши колени соприкасаются, но он не отодвигается и, похоже, не возражает против этого. Жаль, я не могу вспомнить наш первый поцелуй. Интересно, было ли между нами что-то большее? Опускаю глаза к экрану и решаю отмотать сообщения к самому началу.
«А знаешь, мне даже понравилось покидать твою комнату через окно. Я чувствовал себя героем того самого романа, о котором ты рассказывала».
«Боже, Арт своим пением сводит меня с ума. Можно я к тебе перееду?»
«Сегодня полковник в отъезде. Жди. И если ты спрашиваешь про цвет, я выбираю черный».