Так Олеська же за капитал материнский эту квартиру будет покупать. У тебя тоже капитал такой есть, могла бы и ты таку квартиру купить!
Люба задумалась. Глаза ее хищно сузились.
Дак она еще не купила что ль квартиру-то?
Не купила еще. Там просто хозяин квартиры сейчас выписывает какую-то свою дальнюю родственницу из этой квартиры. Как выпишет, так и купит Олеся квартиру.
Люба улыбнулась злорадно.
Ах вон оно что. А нук узнай адрес той квартирки, может я ее у этого хозяина заместо Олеськи и куплю!
Кирьян уставился на нее во все глаза.
Узнать то я узнаю. Да только если мамка с Олеськой про то, что ты у них из-под носа квартиру хочешь увести, на меня совсем рассердятся. А как я потом к себе домой кушать ходить буду?
Люба осерчала. Брови свои соколиные грозно сдвинула, губы поджала.
Адрес не принесешь на порог больше не пущу. Ступай! И без адреса не приходи, хоть какой-то шерсти клок с тебя будет, овца ты паршивая!
Глава 6
Анна с дочерью Викой лежали рядышком на большом кожаном диване. На лице и мамы, и дочери, толстым слоем была нанесена угольная маска. На закрытых веках огуречные ломтики. Женщины релаксировали, лежа в расслабленных позах, слушали таинственные мелодии древних индийских мантр и изредка тихонечко переговаривались о своем, о женском.
Папа и муж семейства, Михаил, находился в соседней комнате. Он сидел в уютном глубоком кресле, перед ним на столике дымилась чашка с горячим шоколадом. Хозяин дома перечитывал томик Булгакова, задумчиво потирал переносицу и размышлял о чем-то, с мучительным выражением лица.
И тут раздался звонок в дверь.
Звонок и грохот: кто-то торопливо колотился в дверь и исступленно жал на кнопку звонка.
Мишенька, посмотри, кто там! беспомощно произнесла Анна.
Михаил медленно поправил очки, поднялся с кресла и побрел в прихожую.
Там Тамара Никитична. Наверное, случилось что-то, произнес мужчина, поглядев в глазок.
Не открывай! нервно вскрикнула Вика, однако было поздно: в прихожую беспардонно вломилась соседка.
А я вот к Анне. Поговорить, так сказать! заявила громко Тамара.
В столь поздний час? Анна занята, кашлянул Михаил.
Ничего, я тихонько рядом посижу, мешать не буду! На, Мишенька, пирог. Банановый штрудель называется, шмякнула в руки соседа тарелку с каким-то бледным «блином» Тамара.
Подтолкнув удивляющегося Михаила в спину, Тамара оттеснила его в сторону и рванула в гостиную.
Девочки! замерла она, разглядывая две странные фигуры, с серыми скукоженными от маски лицами, вскочившие с дивана.
Вообще-то поздно уже, заметила Анна. Мы гостей не ждали.
Да я разве гость? Я ж своя, улыбнулась Тамара.
Вика пронеслась мимо Тамары в ванную со скоростью света: девушка панически боялась неадекватную соседку.
Я вот о чем поговорить намеревалась, схватила за рукав соседку Анну Тамара. Присядь, а то упадешь от радости.
Ничего не подозревавшая Анна внимательно посмотрела на соседку.
У вас товар, у нас купец. Нравится моему Витьке ваша Виктория, с горящими от счастья глазами, призналась Тамара.
В глазах Анны показался нескрываемый ужас. Выронил из рук книгу прямо на пол, и Михаил. Что-то упало и с громким звоном разбилось в ванной.
***
Кирьян погремел крышками от кастрюль и возмущенный выглянул из кухни:
Наши, где все? Почему ничего не сварено?!
Олеся едко ответила, улыбаясь во весь рот:
Наши уехали в поле. Как это ничего? А греча-то? Гречневая каша, пища наша. Хлеб черный, капуста квашеная, молоко. Чем не еда? Ужинай по-царски, да помалкивай. Ешь что дают! Твоя баба тебе и такого-то на стол не поставит!
Кирьян обиженно шмыгнул носом, стукнул по столу кулачком.
Мамке пожалуюсь. Скажу, еду от меня прячешь, кормишь ерундой. Я мужик, меня мясом кормить надо! Хотя откуда тебе знать, ты мужика настоящего только издалека видела! Мяса мне свари!
Олеся вязала младшей дочке носки. Тряхнула своими рыжими косами:
Иди у Любки своей командуй! Недолго мне тут осталось весь этот кавардак наблюдать. Уеду скоро в райцентр жить. Теперь тебе с Любкой придется за родителями приглядывать! Любка чтоб пусть появлялась и уборку здесь делала. А то дети ее тут носятся, везде гадят, а убираться приходится мне одной! Хватит, натерпелася! Глаза б мои вас всех не видели! Уеду, наконец-то поживу по-человечески!
Кирьян забегал возмущенный по комнате, сжав кулачки.
Уедешь значит, да?
Уеду! кивнула головой сестра.
Мамка детей твоих вырастила, на ноги поставила, тебя, дуру, из самого дна ямы вытащила, почему бы теперь не уехать, да? Человеком стала, ишь как заговорила!
Человеком стала! снова кивнула головой Олеся.
Губы ее на мгновение задрожали. Все-таки обидно от родного младшего брата такое выслушивать. Но она давно поняла, что на его дурацкие провокации лучше не вестись, себе же хуже. С Кирьяном спорить настроение себе только портить!
***
Люба возвращалась из своей поездки с райцентра очень довольная собою. Наконец-то она вырвалась из своего нескончаемого водоворота "дом-огород-дом". Проехалась в автобусе, водитель которого чуть ли не всю дорогу с интересом поглядывал на нее в зеркало заднего вида. Сходила в райцентре в местный салон-парикмахерскую чтобы подровнять кончики волос, в итоге оставила там кругленькую сумму, зато вышла преобразившаяся, с модным ныне «балаяжем» в локонах.
На рынок зашла, а там такое творится!
Она выбрала себе для покупки смелое платье в-обтяг. Натянула его на себя, спрятавшись за простыней в углу отдела. Простыню, как обычно, продавец вместо ширмы в руках держала, пока Люба переодевалась. Новое платье изнутри пахнуло на миг терпким амбрэ чьих-то потливых подмышек и ноткой духов, но не суть.
Беру! восхищенно выдохнула Люба, оглядывая в куске зеркала, услужливо предоставленного ей торговкой, свою фигуру "Моника Белуччи" в обтягивающей "лапше-меланж".
Мимо проходивший усатый прохожий прицокнул языком:
Вах и откуда толко такой красивый дэвушка берутся!?
Мне б такую! вздохнул громко продавец сумок из лавки напротив.
Однако неопрятная тетка-продавщица хмыкнула небрежно:
Женщина, да куда же вы в тако платье влезли? Оно ж на школьниц совсем. Вам вот такое нужно!
Тетка сняла со стены, увешанной платьями, какой-то безразмерный темно-серый балахон.
Это что? изумилась Люба.
Платье. Щас такое носят. Очень модно, не моргнув и глазом, заявила тетка.
Дак Оно ж огромное мне будет, с большим сомнением робко пощупала ткань предлагаемой вещи Люба.
Ваш размер, уверила продавщица.
В диалог включились продавщицы из ближайших лавочек.
Берите, померьте, вам в самый раз. Очень красивое платье, кивала каждая с видом знатока. Люба и вякнуть ничего не успела в ответ, как ушлая продавщица впихнула ей в руки платье-балахон и с готовностью развернула свою ширму-простынь.
Люба с неохотой сняла с себя понравившуюся "лапшу" и шагнула в балахон.
Ну вот, совсем другое дело! загалдели наперебой тетки-продавщицы.
Тусклое потрескавшееся зеркало отобразило Любе унылую блёклую женщину средних лет, закутанную в непонятную хламиду.
Разве? расстроилась Люба.
Бери. Твоё. Богиня. Лаконично кивнула головой хозяйка лавки.
Продавец сумок напротив разочарованно отвернулся от ставшей «неинтересной» Любови.
Нет, мне вот это больше понравилось, робко проблеяла было Люба, однако торговка вырвала из ее рук платье-лапшу.
Куда? Рехнулась? Ты ж не девочка-подросток, в таком ходить! строго отрезала тетка-торговка.
Люба засомневалась. Покрутилась перед зеркалом в балахоне.
Но оно огромное. Я в нем как корова, чуть не заплакала она.
Дура что ли? высокомерно объявила ей тетка в ответ. Сейчас все модницы ищут именно такое платье! Мода такая, ничего ты не понимаешь! Я тебе скидку сделаю. За свою цену отдам, но только потому, что тебе очень идет. За две двести отдам.