В столовой тяжёлые медные шандалы, с новенькими свечами, ярко освещали богато накрытый стол. Кроме консервов всевозможных солений, которых в любом доме было в избытке, на старинной фарфоровой посуде красовались страсбургские пироги, паштеты из гусиной печёнки. Венчали стол многочисленные сладкие наливки, до которых Елизавета Романовна была великой охотницей.
Пётр не представлял, сколько у матушки осталось средств после смерти батюшки, но либо она не нуждалась, либо расщедрилась к их приезду. В последнее верилось мало, хотя ради примирения с Павлом и знакомства с внуком она могла и расстараться. Ради Петра матушка такого приёма никогда не устраивала. Да ему это было и не нужно. Он с трудом заставлял себя навещать мать на годовщину смерти отца либо по делу и уезжал как можно скорее.
А ты что, Пётр, молчишь и не рассказываешь ничего про свою жизнь? наговорившись с Павлом, принялась мать за него. Собираешься жениться или, как старший брат, умереть холостым желаешь?
Не желаю, матушка, но пока не нашёл подходящей партии, так же, как Павлу, ответил Пётр.
Смотри, сын, денег у нас нет. Вот месяц во всём себе отказывала, чтобы вас достойно встретить. Наследства не будет и не рассчитывай. Делай карьеру, служи хорошенько государю. Глядишь, Николай Павлович учтёт твои заслуги да заслуги вашего отца. Может, и достигнешь генеральского мундира, как Павел.
Она любовно поглядела на старшего сына, а Пётр вновь пожалел, что приехал, досадливо соображая, что после завтрашней панихиды придётся выдержать ещё один поминальный обед.
В его комнатке на втором этаже, рядом с библиотекой, как будто ничего не изменилось вольтеровский стул около бюро, где он высиживал часами за уроками, маленькое канапе в углу и железная кровать. Обстановка почти как у императора в Зимнем усмехнулся про себя Ланской. В первое время он не переставал удивляться аскетизму государя, а теперь понял, что не обстановка делает дом счастливым. Если бы у него была такая жена, как государыня, ласковая и нежная, то есть ли разница, какая мебель стоит у тебя в кабинете?
Почувствовав сильнейшее желание поскорее уехать в уже ставший родным Петербург, Ланской вздохнул и решил пораньше лечь спать. Усталость и длинная дорога брали своё, и стоило ему только прилечь на жёсткую кровать, как сон сморил его веки, и Пётр провалился во тьму.
Панихиду матушка повелела служить не на кладбище, а прямо в усадьбе. К четырём часам в гостиной уже всё было готово на большом столе лежали крест, Евангелие и потемневшая от времени икона Спасителя. Старенький священник, отец Иоанн, в потёртом облачении готовился к службе и едва слышно ворчал на нерадивого иподьякона, который переложил угля в кадило. И теперь по комнате расползался едкий дым, сдобренный таким же едким ладаном. По первому зову Елизаветы Романовны в гостиную вбежала молоденькая дворовая девушка, которой было велено увести Коленьку, пока тот не задохнулся.
Всё равно ещё ничего не понимает, нечего ему тут в дыму стоять, неодобрительно поджав губы, заметила матушка.
От такого замечания священник ещё больше оробел и почти перестал размахивать кадилом. Надтреснутым голосом он подал возглас, который тут же подхватил дьячок. Панихида началась.
Пётр молился искренно, как и всегда, поминая отца. Он помнил его плохо. Но в памяти всё-таки задержались добрые и чуть грустные карие глаза Петра Сергеевича, да большие руки, которые иногда обнимали младшего сына. Со святыми упокой Вечная па-а-амять
Поминальный обед прошёл быстро. Священник всё время благодарил. Под влиянием крепкой наливочки язык его развязался и робость отступила. Он смешно шепелявил, видимо, по причине отсутствия двух передних зубов. Но это не мешало ему угодливо улыбаться, заглядывая в глаза хозяйке, и поднимать за неё тосты. Дьячок вёл себя более разумно в основном молчал, но при этом с великой скоростью поглощал все закуски, до которых мог дотянуться. Батюшка, в конце концов, это заметил и начал осторожно пихать его локтем, увещевая вести себя прилично. Однако молодой клирик и ухом не вёл голод не тётка, пирожка не подсунет. А здесь вот они красавцы, румяные да с разными начинками. Пётр и сам ел с удовольствием, в душе посмеиваясь над дьяком.
Утомившись от приёма гостей два дня подряд, матушка после ухода гостей сразу отправилась отдыхать. Увели спать Коленьку. Павел и Пётр остались вдвоём в большой столовой. Пётр был не любитель спиртного, но идти было некуда, и он решил составить компанию брату. Тот выпил уже изрядно, но, отыскав где-то бутылку шампанского, закругляться не собирался.
Паша, ты не горе заливаешь? внимательно глядя на брата, спросил Пётр.
Нет, Пьер, не горе, по-французски ответил Павел. Я рад, что помирился с матушкой, хоть она пока отказалась принять Надежду Николаевну. Надеюсь, со временем смирится и позовёт жену. Хотя знаешь, иногда я боюсь, что мы расстанемся с Надеждой раньше, чем мать согласится на знакомство с ней.
Ты что говоришь? поразился Пётр, вы так плохо живёте? Ругаетесь?
Павел задумался, глядя в бокал с янтарной шипучей жидкостью.
Ругаемся Иногда кажется, что виновата она, а порой ощущаю, что и сам перегибаю палку от ревности. Невыносимое чувство! Просто сжигает изнутри! Понимаешь? сжимая бокал до белых костяшек, страстно спросил Павел.
Пётр молча кивнул.
Но это не главное, Петя Знаешь, как ужасно думать, что главное в твоей жизни уже прошло. Карьеру я сделал, даже в войне довелось поучаствовать, а вот любовь непонятно есть она или нет? Как там у твоего Пушкина герой Онегин "заболел русскою хандрой"? Так? Вот и у меня от любви одна хандра и осталась. Тебе советую жениться, а сам в душе злорадствую: женись, женись, помучайся как я
Паша, ты так добивался её, а теперь мучаешься?
Брат оторвал взгляд от бокала. В глазах его вдруг сверкнули злорадные нотки.
А ты-то с кем связался? Кроме Полетики не нашёл никого? Что за странное проклятие напало на нашу семью? Я на первой жене Полетики женился, а ты спишь со второй ха-ха-ха
Его разобрал пьяный смех, а Пётр разозлился. Он резко встал с кресла и поставил бокал.
Не желаю слушать твои пьяные бредни. Не хочешь нормально разговаривать, пей один.
Ой-ой-ой, какие мы обидчивые шутливо погрозил пальцем брат, ты и в детстве такой был. Помню, помню Ну и иди я тут один посижу А может, и не один позови-ка мне какую-нибудь девку. Пусть кровать застелит.
Павел, ты ничего не перепутал? наклонился к нему Пётр, это тебе не кабак. Иди спать. Спокойной ночи.
Пётр поднялся в свою комнату, но раздеваться не стал. Слова брата взволновали его. В том, что он влюбился в Идалию Полетику вторую жену штабс-капитана Кавалергардского полка было что-то странное. Но добиваться её развода Пётр не собирался, хотя понимал, что влюблённость в замужнюю женщину делала его жизнь неопределённой, потому что не обещала никаких перспектив. Однако отказаться от Идалии он не мог
Странный шум и женский визг насторожили Петра. Он выбежал из комнаты и быстро стал спускаться.
Пустите, барин, пустите, жаркий умоляющий голос слышался на первом этаже, где была комната брата.
Бедняжка старалась не кричать, видимо, опасаясь разбудить уснувших обитателей дома, а ещё хуже хозяйку. Однако голос её звучал неубедительно для пьяного Павла, и он настырно тянул дворовую девушку в свою комнату.
Пётр схватил брата под локоть и оттащил в сторону, с силой оторвав от бедняжки.
А ну, малая, брысь отсюда, хрипло бросил он, когда рука Павла разжала её маленькую кисть.
Девушку не пришлось долго уговаривать, и, подхватив упавшую ленту с головы, она мышкой юркнула в ближайший тёмный коридор.