После небольшой экскурсии по ресторану они сели на полуоткрытой веранде.
Вы позволите? обратился Автандил к дамам. Получив утвердительный ответ, он подозвал девушку в национальном костюме, ожидавшую неподалеку:
Манана, это очень дорогие мне люди, и всё должно быть вкусно и красиво! Из закусок принеси сыр, суджук, балык, икру, ну, масло, само собой, маслины, лобио с киндзой и орехами, зелень-мелень всякую, Автандил озабоченно пошевелил пальцами в воздухе.
Сначала харчо! Люля подашь минут через сорок, сумах и ткемали, понятно. После люля, через часок, мы ведь никуда не торопимся? он взглянул на Лавра, который, поняв, что электрофорез на поясницу и душ Шарко отменяются, согласно кивнул.
Потом ишхан! Это форель из озера Севан, только там водится, пояснил Автандил гостям. На углях пусть запекут. Теперь насчет пить! он на мгновение задумался. Дамам саперави, а нам пока по бутылочке «Московской особой»
31
32
Через десять минут стол стал похож на скатерть-самобранку. Автандил разлил вино и водку, и на правах хозяина взял слово:
Однажды грузины долго сидели в парижском ресторане. Люди сменялись, и один завсегдатай спросил у официанта: кто это? Тот ответил: «Это грузины, они за столом не чувствуют времени». Давайте выпьем за то, чтобы Всевышний продлил нам жизнь на тот срок, пока мы сидим за столом с друзьями!
Автандил умело вёл застолье, делая перерывы между тостами и находя общие темы для разговора. Когда неожиданно он обнаружил, что спиртное заканчивается, то сразу подозвал официантку:
Манана, ты знаешь, почему гора никогда не ходила к Магомету?
Нет, Автандил Зурабович, слегка покраснев, ответила девушка.
Потому что у него нечего было выпить! и, рассмеявшись, добавил: Ты ведь не хочешь, чтобы мои друзья больше ко мне не пришли!
После люля, обильно приправленного перцем, разговор постепенно перешёл на политику. Когда Корчевский в очередной раз выразил опасение по поводу политических амбиций Гитлера, Автандил улыбнулся:
Дорогой Викентий Леонтьевич! Германия никогда не будет воевать с нами! Вспомните, у нас давние торговые отношения. Немцы активно помогали нам в годы первой пятилетки. Мы поставляем им медь, никель, хлопок, лес, зерно! Зачем кусать руку, которая тебя кормит?
Действительно, поддержал его Лавр, насколько я помню, наш высший командный состав посещал маневры рейхсвера. Вряд ли они пригласили бы потенциальных противников.
Викентий хотел что-то сказать, но, передумав, махнул рукой и попросил налить ему коньяку.
Ближе к вечеру заметно похолодало. Манана принесла пледы, и они стали пить чай, любуясь закатным солнцем, медленно прячущимся за заснеженными вершинами.
На следующий день заехал Автандил и повёз их в «Замок коварства и любви» на завтрак, который ненавязчиво перешёл в обед.
К четырем часам Викентия с Натальей отвезли на автовокзал и, взяв с них клятву при первой же возможности приехать в Краснодар, тепло распрощались.
И мы через два дня уедем произнесла Людмила с лёгкой грустью, глядя вслед отъезжающему автобусу.
Вы расстаетесь, чтобы встретиться снова, ответил Автандил. Я отвезу вас в санаторий, но знайте: вы всегда желанные гости в моем доме.
***
В сборах и прощаниях последний день пролетел незаметно. Отдыхающие обменивались адресами и телефонами, клятвенно обещая приехать и звонить как можно чаще. Наконец подъехало заказанное ещё утром такси, и они с чувством непонятного облегчения отправились на вокзал.
В поезде их попутчиком оказался мужчина средних лет, который даже в купе не снимал галстука.
Ответственный работник, подумал Лавр, и не ошибся. Мужчина оказался вторым секретарем горкома, ехавшим в Москву на отчётно-выборную конференцию по линии профсоюзов.
Что пишут? спросил он, увидев на столике свежий номер «Правды».
Сосед неопределенно качнул головой:
Германия предложила присоединиться к Тройственному пакту. Молотов сказал, что всё будет зависеть от решения по Румынии, Болгарии и Турции и сообщил, что СССР не желает быть втянутым в конфликт с Англией, но немцы отвергли наши требования.
И чем это грозит? Людмила разложила на столике еду, привезённую Автандилом прямо к поезду, и пригласила его присоединиться.
Обострением, точнее, напряжением отношений, ответил новый знакомый, который представился Львом Семёновичем. Неизвестно, во что это выльется дальше. На мой взгляд, немцы не та нация, которой можно доверять, особенно при таком лидере.
Под вечер поезд остановился в Невинномысске.
Долго стоим? спросил Лев Семёнович у проводника.
Стоянка 55 минут. Водой заправляемся, проводник, разогревавший титан, обжёгся и, засунув палец в рот, добавил: Можете в вокзальный буфет прогуляться, они там пирожки с капустой хорошо пекут по расписанию. К каждому поезду подгадывают, чтобы с пылу с жару были.
Они вышли на платформу, оглядевшись вокруг, закурили и направились в буфет. Проводник не обманул: на прилавке стояло несколько противней, на которых лежали пышущие жаром пирожки.
Может, пива взять? озабоченно спросил Лев Семёнович.
Не надо, туалет один на весь вагон, тем более что у меня есть коньяк!
Набрав пирожков и выйдя на перрон, они увидели, что первый путь занял воинский эшелон. Офицеры и несколько старшин курили около дверей. Через открытые двери теплушек виднелись нары, буржуйки с выведенными в окно трубами и оружейные пирамиды. В одной красноармейцы тихо под гармонь пели новую, но уже популярную после недавно вышедшего в прокат фильма «Истребители» песню:
В далёкий край товарищ улетает,
Родные ветры вслед за ним летят.
Любимый город в синей дымке тает,
Знакомый дом, зелёный сад и нежный взгляд.
Пройдёт товарищ все бои и войны,
Не зная сна, не зная тишины.
Любимый город может спать спокойно
И видеть сны, и зеленеть среди весны.
Неожиданно раздался паровозный гудок.
По вагонам, прозвучала команда, пролетевшая вдоль состава и затихшая где-то в конце платформы. Паровоз ещё раз свистнул и, медленно набирая скорость, потянул состав в чернеющую ночную степь.
Интересно, куда едут? тихо сказал Лавр.
Военная тайна, усмехнулся Лев Семёнович, надкусывая пирожок.
В Знаменку они едут, это в Белоруссии, недалеко от Бреста, раздался за спиной голос.
Мужчина в рабочей телогрейке закуривал папиросу, прикрыв огонёк от ветра.
Их туда из Азербайджана пе-ре-дис-ло-ци-ро-ва-ли, он с трудом выговорил мудрёное слово и с гордостью добавил: У меня сын в эшелоне, заместитель командира роты. Успел телеграмму отбить, что будет ехать мимо.
Лавр взглянул на красные, уже почти неразличимые вдали огоньки последнего вагона, и ему почему-то вдруг стало не по себе.
***
Около полудня курортники вернулись домой. Людмила начала разбирать вещи, а Лавр бесцельно слонялся по квартире, не зная, чем заняться. Ему очень хотелось пойти в отдел, но он понимал, что супруге не хочется оставаться одной в день приезда.
Сходи в душ и ложись отдыхать. Полистай свежие газеты, а на работу пойдёшь завтра, сказала Людмила, почувствовав, что творится у него на душе.
Выйдя из ванны, он прошёл на кухню и, с удовольствием закурив, взял лежавший сверху свежий номер газеты.
«Так, что тут у нас в мире творится», подумал Лавр, перелистывая приятно похрустывающие листы, от которых ещё исходил едва уловимый запах типографской краски: «Осушение болот Белоруссии», «Через Яузский шлюз прошли первые суда», «10-летие театра Краснознаменного Балтийского флота», «На зимних пастбищах в Кара-Кумах». Он быстро просматривал заголовки и, наконец, дошёл до военных сводок.
В ночь на 13 декабря крупные соединения германских бомбардировщиков подвергли интенсивному бомбовому удару предприятия тяжелой промышленности в Шеффилде. Подводная лодка под командованием корветтен-капитана Леман-Вилленброка потопила неприятельские суда общим тоннажем 15.800 регистровых брутто-тонн.