Ты идёшь?
Голос Максима выводит меня из транса. Он стоит впереди и смотрит в мою сторону, очевидно, дожидаясь меня саму. Я сглатываю, делаю усилие и шагаю вперёд. Иду медленно, всё ещё неуверенно, сердце в груди отбарабанивает скорый ритм. Вблизи здание оказывается ещё более огромным, своей мощностью словно придавливает меня к твёрдому асфальту. Он так надменно возвышается к бескрайнему небосводу, словно бы насмехаясь надо мной и всеми людьми, проходящими мимо.
Возле башни, по обе её стороны, стоят рослые мужчины в тёмной мешковатой форме. Скорее всего, охранники. Кажется, они замечают меня ещё до того, как я появляюсь в их поле зрения, ведь их взгляды тут же оказываются обращены ко мне. Сердце вновь стремится вырваться из груди, но я беру себя в руки и подхожу ближе.
Здравствуйте. Мы добровольцы, говорю я, стараясь сделать голос как можно более жёстким и уверенным. Кажется, у меня неплохо выходит, вот только лица охранников после моих слов принимают удивлённый и недоверчивый вид. Брови над тёмными глазами, глядящими с равнодушием, немного приподнимаются вверх. Не верят?
Не слишком ли вы молоды? спрашивает один из них, тот, что стоит слева в чёрной бейсболке, из которой едва пробивались кучерявые тёмные волосы.
Я тянусь к заднему карману своих джинс и достаю маленькую, чуть помятую бумажку талон, который мне вручила Эрика после моей выписки из больницы. На прямоугольном листе большими чёрными буквами написано: «Талон экспериментального образца, номер один», и снизу печать Организации. Странно, что охранники так не доверяют людям, называющим себя добровольцами. Какой сумасшедший пойдёт просто так рисковать собственной жизнью? С другой стороны, такие билеты, как и разрешение на участие в эксперименте, выдаются только людям, прошедшим специальную проверку и предварительный медосмотр. Человек, участвующий в эксперименте, не должен иметь аллергии или каких бы то ни было значимых болячек. Организация и так подвергает людей опасности самой идеей этого эксперимента очень даже возможно, что не каждый здоровый его выдержит, не говоря уже о людях с какими-то дефектами. Организация просто не может подвергать народ ещё большей опасности.
Охранник всё ещё косится на меня недоверчиво, но всё же принимает талон из моих рук. Поправив бейсболку на голове, он рассматривает листок, через пару секунд протягивает обратно мне в руки и обменивается со своим коллегой многозначительным кивком. Я понимаю, что путь свободен, и потому прохожу мимо них, к большим прочным дверям. Двери эти сделаны из какого-то тяжёлого метала и окрашены в серовато-голубой, а к одной из дверей, той, что правее, прикован домофон Вернее, нечто похожее на домофон. Те же цифры от одного до девяти, но нет разъёма для ключей. Зато имеется небольшой прямоугольный экранчик под рядом кнопок, похожий на терминал для оплаты картой в продуктовом магазине. Охранник, что без бейсболки и значительно старше первого, с поредевшими волосами непонятного тёмного оттенка, подходит и прикладывает к этому экрану карту. Нет, не банковскую. По форме она схожа с той, которой мы оплачиваем покупки в «Пятёрочке» и интернет-магазинах, но цвет её совершенно отличен. Не привычный нам зелёный, а скудно-серый, близкий даже больше к кофейному. Слышится неприятный писк, после чего охранник с силой отворяет перед нами обе двери.
Заходите.
Двери открывают нам путь в новую жизнь. Уж не знаю, что ждёт нас на конце этого пути, но сейчас моему взгляду открывается большое просторное помещение с серыми стенами и красным ковром на полу в самой его середине. Возле одной из стен, находящейся ровно напротив дверей, стоит диван. Он довольно широк и занимает грубо говоря половину этой самой стены. Со стороны он кажется мягким, причём, на удивление даже слишком идеальным, без единой царапинки или пятнышка, словно только что из магазина. Рядом с обеих сторон стоят горшки с какой-то растительностью, достаточно высокой зеленью, доходящей вершиной чуть ли не до самого потолка. Выглядит красиво. Оформлено в деловом офисном стиле, но при этом радует глаз. Видно, что работал человек со вкусом. Оформление приёмной очень важно для любой организации, ведь именно в неё сперва попадает клиент и именно её расценивает в первую очередь.
Возле дверей стоит небольшой стол, имеющий форму полукруга. На нём стоит компьютер, за экраном которого еле-еле виднеется маленькая тёмная головка работающей за ним женщины. Я подхожу к столу, и оказывается, что тот достаёт мне чуть ли не до подбородка.
Здравствуйте, негромко здороваюсь я. Женщина отрывает глаза от экрана компьютера и обращает своё внимание теперь уже на меня. Мы добровольцы, я вновь достаю из кармана смятый талон и протягиваю женщине. Макс проделывает то же самое со своим талоном. Девушка, молоденькая и голубоглазая, вглядывается в талоны так, словно страдает близорукостью и не может ничего разглядеть на расстоянии дальше собственного носа.
Молодые вы. Не советовала бы вам так рисковать, однако талоны наши она принимает, а затем начинает нажимать по клавишам на клавиатуре, судя по всему, что-то печатая. Фролова Владислава и Максим Мазур? мы дружно киваем. Кабинет сто тридцать восемь, третий этаж. Желаю удачи.
Рукой она указывает вправо там находятся лестница и лифт. Я благодарно киваю, и мы начинаем двигаться туда.
Стены серые, скудные и одинаковые, но висящие на них сплошным рядом картины придавали им яркости и скромной грациозности. На одной изображён вечерний закат ярко-оранжевый полукруг солнца величественно возвышается над ровной водяной гладью тёмно-синего моря. Мне особенно нравятся блики на волнах и небо, мягко выкрашенное голубой, жёлтой и розовой акварелью, что плавно сплетались друг с другом в нежных полупрозрачных оттенках. Художник явно знает толк в своём искусстве. На следующей картине изображено поле. В отличие от предыдущей, скромной, спокойной, но при этом поразительно завораживающей, она вся такая яркая и лучистая, как и солнце, изображённое на ней. Здесь солнце светлое и жёлтое, точно весенний одуванчик, и такое же круглое. Оно стоит над поляной, почти под прямым углом, но всё же чуточку ближе к земле. Непонятно, утро это или вечер, но я всё же склоняюсь к первому варианту. Всё такое яркое, говорит само за себя. Атмосфера, которую создаёт картина, тоже очень важна. Она так и принуждает улыбнуться, порадоваться наступлению нового дня вместе с пёстрокрылыми бабочками и жучками, что также изображены на данной картине. Трава по цвету очень близка к салатовому. Каждая травиночка детально прорисована, и я даже могу разглядеть капельки росы на некоторых из них.
На третьем этаже картин уже практически нет, а стены всё такие же серые. Не скучные, как в большинстве других офисов (по правде говоря, их серьёзный дизайн чаще всего наоборот отпугивает, нежели завлекает). Тут стены светло-серого оттенка, создающие уют и успокаивающе действующие на зрение, уставшее от слишком уж стремительно развивающейся городской жизни. Конечно, я не дизайнер, но разве это отбирает у меня право судить некоторые вещи, опираясь на собственный вкус?
Мы проходим чуть меньше половины коридора, прежде чем я замечаю нужную дверь. Дверь, на которой висит небольшая табличка с аккуратно выведенными на ней циферками. "Сто тридцать восемь". Это наш номер. Что же за этой дверью? Гигантская лаборатория? Комната пыток? Хотя Для чего Организации комната пыток? Да и какой нормальный стал бы располагать её, к тому же, на третьем этаже? Тогда уж логичнее в подвале.