Однако Элина неожиданно поддержала девочку:
Это всего лишь дискотека. Туда пускают даже детей.
Вы уверены? взыскательно осведомилась профессорша.
Абсолютно.
Тогда идемте. Но ненадолго!
Они вошли в сияющий разноцветными огнями зал, где танцевали три десятка человек. На небольшом удалении от входа виднелся уставленный бутылками бар.
Нинель Николаевна рассерженно обрушилась на Элину:
Здесь пьют спиртное!
На лайнере его пьют повсюду, ответила та и вдруг заметила Богдана, который танцевал с белокурой шведкой. Рядом с ними тряслись под музыку Ердын Экинджи и подруга Оды.
Увидев болгарина, Лидия до слез огорчилась:
Они обнимаются!
Этот парень отчаянный проходимец, усмехнулась Нинель Николаевна. Но есть в нем что-то такое, из-за чего начинаешь симпатизировать ему.
А по-моему, ничего особенного, равнодушно обронила Элина.
Профессорша повела взглядом по залу и озабоченно посмотрела на часы:
Ну вот что, дорогая Вы оставайтесь, а мы с внучкой отправимся спать.
Ну ба-а-а-бушка! заныла Лидия. Мы даже не потанцевали.
Завтра экскурсия в Ялову, потом многочасовая поездка в Херсек. Нам нужно выспаться.
Дурацкое название! Дурацкая экскурсия! Дурацкое все! Я туда не поеду!
В Херсеке родилась Святая Елена. Любой уважающий себя христианин должен там побывать, сказала Нинель Николаевна и, прежде чем проститься, задала Элине вопрос: Вы с нами поедете?
Она ответила:
Если проснусь.
Из клуба Элина вышла пятью минутами позже. Побродив по палубам, изучила устройство корабля и те блага, которые предлагались пассажирам. В десять часов она вернулась в каюту и сразу легла спать.
Экскурсию и завтрак Элина, конечно же, проспала. По крайней мере, она так решила, проснувшись днем. Каково же было ее удивление, когда, выйдя на палубу, она увидела, что «Олимпик» стоит в порту Яловы, но пассажиры все еще на борту.
Заметив Нинель Николаевну, она спросила:
А почему вы не поехали на экскурсию?
Никто не поехал, профессорша перевесилась через поручень и указала рукой на трап. Ну вот! Наконец приехала полиция!
Проследив за ее жестом, Элина увидела, что на борт поднимаются полицейские.
Да объясните же, что случилось?!
Сегодня утром в одной из кают нашли убитую девушку.
Боже мой Элина растерянно огляделась. Уже известно, кто такая?
Говорят, та самая белокурая шведка. На ужине она сидела за соседним столом.
Тем временем к ним вразвалочку подошел Богдан, одетый в те же белые брюки. Воротник его рубашки был расстегнут, волосы изрядно взлохмачены.
Что случилось? перехватив критический взгляд Элины, он ответил на ее непроизнесенный вопрос: Вы правы, спал не раздеваясь. Вчера чуть-чуть перебрал.
Она равнодушно усмехнулась:
Меня это не волнует.
Вам не понравилось, что я не сменил одежду. Все дело в том, что мой чемодан
Повторюсь: мне нет до этого дела, перебила его Элина.
Тогда просветите, пожалуйста, что здесь происходит?
На лайнере случилось убийство, вмешалась в разговор Нинель Николаевна. Теперь здесь работают турецкие полицейские.
Ого!
Еще неизвестно, чем все это обернется для нас. На всякий случай я приказала Лидии оставаться в каюте.
Думаете, она вас послушала?.. Богдан не слишком любезничал, его настроение омрачало похмелье.
А почему вы об этом спрашиваете? Нинель Николаевна чуть напряглась.
Я встретил Лидию в коридоре возле моей каюты.
Профессорша уточнила:
Когда?
Десять минут назад.
Ни слова не говоря, Нинель Николаевна бросилась к лифтам.
Богдан проводил ее безучастным взглядом и развернулся к Элине:
Ну, так кого же здесь убили?
Девушку, с которой вы вчера обнимались в клубе.
Оду? глаза Богдана расширились от испуга, но он сумел пошутить: Да вы, я вижу, ревнуете.
Советую как можно скорее обратиться к полицейским и дать показания.
Не говорите ерунды, демонстрируя полное безразличие, болгарин тем не менее выглядел напряженным.
Элина посчитала нужным заметить:
В сложившейся ситуации это первое, что вы должны предпринять.
Ну уж нет! Богдан решительно помотал головой. Если вызовут, расскажу, но сам на рожон не полезу.
Ваше дело, вам и решать. Элина собралась уйти, но он схватил ее за локоть.
Это правда?
Что?
То, что убили Оду.
Подобными вещами не шутят, ответила Элина и указала глазами. Отпустите меня.
Извиняюсь, Богдан отдернул руку и для пущей убедительности отступил на пару шагов.
Немного отойдя, она обернулась:
Надеюсь, вы здесь ни при чем?
Конечно же нет!
Тогда вам просто не повезло.
Capitolo II
Римская империя, город Дрепан.
268 год
Город Дрепан, основанный греками в давние времена, раскинулся на побережье римской провинции Вифиния. Здесь, в придорожной гостинице, во дворе, увитом виноградной лозой, сидели отец и дочь. По их сосредоточенным лицам было видно, что разговор шел серьезный.
Денег на пристройку не хватает, сказал отец и положил кулаки на стол. Столбики монет, лежавшие на столешнице, оказались в его объятьях.
Девочка с тоской глядела на монеты, но видела зеленый дворик, окруженный белым портиком, за которым прятались комнаты для высокопоставленных постояльцев.
Значит, нашей мечте не сбыться
Отец наблюдал за тем, как менялось выражение ее лица от азарта к разочарованию, а потом к безнадежности.
Придется идти к ростовщику. Он встал и распорядился: Собирайся, Елена, пойдешь со мной.
Она вскочила из-за стола и взлетела на второй этаж в свою комнату. Там открыла заветный сундучок, наследство матери, и вытащила драгоценность бронзовое зеркало с барельефом в виде изящного женского профиля.
Мамочка, прошептала Елена и заглянула в зеркало.
Из резной рамки на нее смотрело большеглазое лицо тринадцатилетней девочки в ореоле волнистых волос. Она оглядела себя и справа, и слева, но так и не поняла, насколько велико сходство с барельефом. Вздохнув, принялась распускать косы, чтобы сделать взрослую прическу, подобрала волосы в узел и закрепила их гребнем на затылке. Белую столу[8] туго подвязала кожаным пояском, а на плечо набросила оранжевую паллу[9].
John William Godward Ione? between circa 1893 and circa 1900 (detail)
Спустившись в атриум[10], Елена поймала на себе взгляд отца и прочла в нем грусть и одобрение.
Ты взрослеешь и становишься все больше похожей на мать, тихо сказал отец, а про себя подумал: «Надеюсь, ты не покинешь меня так же рано, как и она».
Он поцеловал девочку в щеку и, ощутив родной запах, с удивлением отметил в нем новые нотки.
Попросим ларов о помощи! Елена приблизилась к алтарю, где стояли глиняные статуэтки домашних богов-покровителей. Крылатые юноши могли исполнять желания, если их не тревожить по пустякам. Она положила перед каждым по кусочку медовой лепешки и что-то прошептала. Потом обернулась к отцу: Я готова.
Вместе они пересекли широкий хозяйственный двор, притихший в этот полуденный час, и вышли на дорогу, построенную во времена императора-путешественника Адриана[11]. Дорога, ширина которой позволяла разъехаться двум повозкам или даже двум колесницам, вела в порт, а в другом направлении, если верить отцу Елены, шла до самого Рима. Здесь, в городе, она обрамлялась узкими пешеходными дорожками. Елене хотелось бежать вприпрыжку, но девочка степенно шла позади отца, как и полагалось почтенной римлянке.
Навстречу им двигалась повозка, влекомая парой неторопливых волов. Хозяин важно выступал впереди, управляя животными, а шагавшие с обеих сторон рабы поддерживали ценный груз огромные, больше человеческого роста, остро-донные пифосы, предназначенные для хранения зерна.
Внезапно раздался скрежет, повозка накренилась, и рабы подставили плечи, пытаясь удержать хрупкие амфоры. Хозяин криком остановил волов и бросился к телеге, чтобы уберечь ее от дальнейшего крена.