Долго стояли молча. Что творилось в их душах? Первым поднял глаза Володька, за ним Ирка. Улыбнулись. Иркина кофточка в районе сердца сильно пульсировала. Одновременно, с каждым вздохом, поднималась и опускалась, уже оформившаяся девичья грудь. Она волновала, она завораживала, она обещала. Он смутно понимал, что она обещала, но что-то большое, только ему принадлежащее, то, что могла обещать именно эта грудь, именно под этой кофточкой, именно у этого сердца. Разве он никогда не видел женскую грудь? На Украине? Где женщины особенного телосложения и их пышущие формы все снаружи и не заметить их нельзя?! Конечно, видел. Но то разве грудь?! Он не хотел обидеть своих сельчан и уничижительно отозваться о их груди, но то была лишь анатомия. Ни больше, ни меньше. Такая грудь могла быть у высеченной скульптуры, могла быть на рисунке, могла быть у Катьки, что проявляла к Володьке своеобразный интерес. Ну и только! А эта грудь, грудь что пульсировала под Иркиной блузкой была создана богом и именно для него.
Они не заметили сколько так стояли, но как по команде подошли и сели на вербное бревно, на небольшом, но, всё-таки на расстоянии друг от друга. Володька повернулся и случайно задел рукой Иркино бедро. Его ударило током, в глазах блеснула молния и он как от раскалённого железа отдёрнул руку. Одновременно по телу разлилось тепло. Тепло, что заставляет жить, что повелевает жизнью, что продлевает жизнь. Шея и щёки Ирки залились густой краской и так и остались рдеть яркими маками. Оба сидели молча. Но в этом молчании было всё. Нет таких словарей, нет таких книг, нет такого красноречивого ума, чтобы описал, хоть половину, хоть маленькую часть такого молчания. И не нужно его описывать, потому, что это будет схематично, ходульно и не верно. Они не чувствовали сколько так просидели. Казалось, что один миг и, одновременно, целую вечность. На леваде появилась Иркина мама и позвала её домой. Ирка ушла. Пусть и очень не хотелось расставаться, но ослушаться маму она не могла. Это деревня. Отношение между родителями и детьми не испорчены городскими извращениями голодной и сытой жизни.
Так продолжалось месяц. Не сговариваясь, не назначая друг другу свидания, они ежедневно после восхода Солнца встречались и сидели на их родной колоде. Видимо, какой-то небольшой корешок вербы оставался в земле, потому что её боковые веточки вытянулись, широко распустили листья и зазеленели. Они считали, что это хороший знак. Встречались они только утром, когда Солнце омывает землю и окрашивает всё своей чистой благодатью. И их души и помыслы были чистые. Только через месяц Володька очень робко поцеловал Ирку в щёчку. И этот поцелуй забил в их сердцах набатом. А его колокольные отзвуки неслись куда-то вдаль, в ихнюю даль, обещающую Рай и наслаждения. Они никогда не встречались вечером. Они боялись вечера. Каким-то одновременным чутьём полагали, что вечер с его колдовскими чарами, разрушит их чистые помыслы. Поставит точку на их таинстве, куда они так сладко стремились, и, не сговариваясь, оттягивали, полагая, что желание имеет гораздо больший потенциал, чем совершённое действие. Желание это вечное свято, свято сладкого неизведанного, с полётом души в глубочайшие миры, с возможностью фантазировать широко, с бесконечной новью.
Какая бы не была взрывная кульминация совершённого действия, она ставит точку. А за точкой наступает, может быть и яркая, может быть и сладкая, но обыденность, с тупиковой фантазией повторения. Пусть всегда процветает утро!
Однажды они пришли и увидели, что заветные веточки вербы исчезли, кто то поломал их. Возможно, коза деда Михея, водимая жаждой кому-то напакостить сорвала их и безжалостно сожрала. Странно, что эту козу не съели немцы. Но деду всегда везло. Даже бабка, после большого дедового подпития всердцах говорила: «Когда уже тебя чёрт возьмёт, чтоб освободил мою бедную душеньку?» ушла раньше деда. Дед её похоронил и как бы на первых порах обрадовался, что некому будет его пилить. Но не позже, как через неделю опомнился, осознал своё старческое одиночество, и очень сильно загрустил. А вследствие этого напрочь бросил пить, и обменял у своей соседки самогонный аппарат на старое ведро. Володька с Иркой, в сломанных ветках увидели плохой знак и навсегда перешли на небольшой стожок сухой отавы, что находилась недалеко, того же деда Михея. Так прошло ещё какое-то время.
Некоторые учёные утверждают, что мир состоит из плюсов и обязательных минусов. Не было бы минусов, не было бы и плюсов и наоборот. Мы не учёные и залазить в такие дебри пытаться не будем. Однако, в нашем случае, из этого следует вот что. Если есть счастье, то есть и несчастье. И в какой-то песне говорится, что они ходят рядом. Как-то Володька шёл из колхоза под вечер. Сегодня ему выпала честь мазать серной мазью коростяных колхозных лошадей. Ещё война не кончилась и товарищ Сталин землю не раздал. Как вы знаете, он её и после войны не раздал. Навстречу шёл дед Михей и тянул на верёвке злорадное животное. Коза или упиралась, или пыталась его боднуть под зад. Коза посмотрела на Володьку таким злорадным смехом, что душа сжалась в маленький комочек. Поравнявшись с Володькой дед остановился, Володька тоже остановился. Дед крякнул, высморкался и вытер нос засаленным рукавом.
Ты это это вот ты Володя я же говорю, ты парень хоть куда даже городская, и то так ты вот это Володька похолодел.
Что ты мычишь, дед, говори толком.
Ну я же говорю что ты вот это да приехал к ней, вся грудь в орденах, это ж вот, к твоей Ирке. Там такой только с палочкой, видно в ногу ранило. У Володьки оборвалось сердце, но он возразил.
Ну и что, и у нас жил раненый военный. Правда, его заграбастали потом
Ну нет, сынок, там дело такое ну ты смотри может, оно и не то, только вот тебе пятнадцать с гаком, а ей уже поди двадцать наверное. Вон оно какое дело. Ну ты не того дед дёрнул козу за налыгач и пошкандыбал, сильно наступая на пятки. Не может быть думал Володька, она не может со мной так поступить. Он поравнялся с Воротами Катьки. Катька, как ждала его. В её глазах дьяволёнком играли злые и насмешливые искорки.
Ну что сосунок? Приехал к твоей, не чета тебе. Значит от ворот поворот и она засмеялась. Нашёл себе кралю, подумаешь и Катька скрылась в глубине двора. Через несколько дворов его остановила баба Бегерыха
Слышь, малец, а к твоей Ирке приехал жених. Но ты не тужи, зачем она тебе старая кляча. Он моя внучка Оля. Уже четырнадцать лет. Как раз твоя пара. Чувствовался дефицит мужчин. Володьку помутило, а на глазах выступили слёзы. Мир померк. Земля ускользала из под ног. Он в полнейшем замешательстве пришёл домой, а там Санька. Санька. так посмотрел на Володьку, что этим взглядом сказал и ясней, и больше всех. Это была последняя капля.
Ирка, моя Ирка! Рухнуло всё. Но у него было Эго. Раньше он не знал о его существовании и не знал на что оно способно. Но вот оно появилось, завладело его телом, его душой, его сердцем, его рассудком. Он уже не владел собой. Им владело его Эго. И оно действовало, оно совершало поступки.
Володька залез под тюфяк, схватил пистолет, положил во внутренний карман пиджака и выбежал. Он не бежал он летел! Сейчас, через несколько минут одного патрона хватит, чтобы разбить этот любовный треугольник и превратить его в прямую линию. Какой из углов исчезнет покажут обстоятельства.
Луна предательски зашла за тучи и ему пришлось пробираться наощупь. На небе ни одной звезды. Какие-то отвратительные мелкие твари ускользали у него из под ног. Роса мочила царапины на его босых ногах и они жгли как от серы. На знакомой тропинке кто-то бросил корягу, он об неё споткнулся и пришлось обойти через болото, закатав штаны. Где-то в роще ухала надрывно птица, а ее эхо повторяющееся много раз было похоже на демонический хохот. Эти чёртовы лягушки, со своими брачными песнями, бередили душу и напоминали ему, что он только вот сейчас потерял. О господи! Какой раньше был хороший, привлекательный и желанный окружающий мир! Но это были только иллюзии. Сейчас он его рассмотрел. Только сейчас он столкнулся с ним один на один. Вот они, те гадкие стороны, что их тщательно прячут за благостными улыбками, за ложными признаниями и фальшивой любви. Идти дальше, или не идти? К чему? Он остановился. Один патрон, всего один патрон. Володька постоял в нерешительности и всё таки пошёл вперёд. Нужно посмотреть в глаза ей и ему. Что он будет делать он не знал, но нужно посмотреть в глаза. Что в них в этих глазах? Есть ли та глубина о которой пишут все лживые книги, или только мелкая гнилая и отвратительно зелёная заводь.