О, ну вот видите, как удачно! У вас есть в запасе целый час, мои милые, чтобы приготовить гостю комнату! улыбнулась она, переводя взгляд с Ирмы на Констанц.
С этими словами она допила свой чай, и, медленно поднимаясь из кресла, оперлась на руку Альберта, который заранее предупредительно подал её тёте.
Благодарю, тебя, мой милый Альберт, это очень любезно с твоей стороны! Дружочек мой, подстрахуй-ка меня немного, что-то я приустала с дороги. Пожалуйста, проводи меня в мою комнату. Надеюсь, мне не придётся взбираться на второй этаж, мои дорогие?
Ну, что вы тётушка, мы приготовили для вас комнату на первом этаже, успокоила её Ирма.
Премного вам благодарна, мои милые, мои хорошие, мои заботливые племянники! с этими словами Тётя Эмма, в сопровождении Альберта, медленно удалилась к себе.
Когда за тётей Эммой закрылась дверь в её комнату, Ирма переглянулась с Констанц и они, одновременно вздохнув, пошли к лестнице, ведущей на второй этаж приготовить гостевую комнату для альпиниста, при этом они потешно улеглись животами на перила, и, притворившись, что подтягиваются по ним руками, как по верёвке, приговаривали: Держи нас крепче, Мориц!
Братья ухмыльнулись, посмотрев на них, и отправились в погреб за бутылочкой вина.
Ровно через полтора часа в дверь постучал обещанный гость. Ирма встретила и проводила его в гостиную. Там она представила ему своих друзей: Знакомься Мориц, это Генрих, а это Альберт, это Франц, а это Анна их сестра, я Ирма, а вот моя сестра Констанция. Тётя Эмма просит её извинить, она поприветствует тебя завтра, за завтраком, резюмировала Ирма.
Мориц всем пожал руки с серьёзным видом, а потом посмотрел на Ирму и вдруг улыбнулся. Она улыбнулась ему в ответ. Франц поднял бровь, увидев их улыбки.
Давайте-ка ужинать, предложил Альберт, потирая руки.
И все расселись за столом. Гость молча выпил предложенный ему чай и с удовольствием съел кусок пирога. Альберт разлил вино по бокалам, и все выпили вина.
Пока братья были в погребе, они заранее решили, что не хотят близко знакомиться с альпинистом. Девушки, чувствуя это, вели себя сдержано с гостем. Мориц довольно скоро заметил возникшую между братьями и сестрами неловкость из-за своего приезда. И, как только допил чай, встал из-за стола, поблагодарил хозяев за угощение, и ушёл в свою комнату.
Когда за гостем захлопнулась дверь, Франц медленно поднялся из-за стола и подошёл к Ирме. Он встал сзади, и театрально возложив свои руки на спинку её стула, спросил монотонным голосом: Он улыбнулся тебе, Ирма! Почему он улыбнулся только тебе и больше никому из нас?
А я его знаю, сказала Ирма, посмотрев на всех, Мы вместе были на соревнованиях по любительскому альпинизму на первом курсе. Мориц был среди тех, кто выиграл, а я оказалась в команде проигравших. И тогда я решила, что альпинизм создан не для меня, ответила она, не оборачиваясь к Францу.
Франц вдруг сжался весь как пружина и, подпрыгнув к Генриху, сказал скороговоркой: Наш пострел везде поспел, потом он хлопнул Генриха по плечу, и отправился спать.
Утром, перед самым завтраком, братья и сёстры, с громкими воплями, перегоняя друг друга, побежали на речку купаться. Вернувшись, они увидели, что тётя Эмма и её драгоценный альпинист уже заканчивают трапезу.
Как водичка? спросил Мориц у Ирмы.
Хорошая вода. Можем после завтрака повторить заплыв, ответила Ирма и посмотрела на Констанц.
Можем, а почему бы и нет! великодушно ответила Констанция.
Братья тут же за завтраком решили уйти в гараж, чтобы починить мотоциклы.
Вот как. Ну, тогда я тоже медленно пойду на речку, сказала тётя Эмма, Ну не сидеть же мне в гараже?! улыбнулась она, Я ведь совершенно ничего не понимаю в мотоциклах, дорогие мои; подмигнула она Анхен, Только прошу вас взять для меня с террасы шезлонг. Если вас не затруднит, Мориц, можно поручить это вам?
Пожалуйста, с удовольствием, откликнулся Мориц.
Пока тётя переодевалась для променада на реку, Мориц помогал Констанц убирать посуду со стола. Когда он передавал ей последний поднос с чашками, она, машинально положила свои руки на его и они, замерев на одно мгновение, внимательно посмотрели друг другу в глаза. Констанц отдёрнула руки, забыв про поднос, и чашки полетели на пол. Мориц мгновенно наклонился, чтобы подмести осколки, а Констанция стояла и смотрела, как он внимательно собрал всё до последнего стёклышка на совок и высыпал мусор в ведро. Потом он пошёл за шезлонгом для тёти Эммы на террасу, и все вышли из дому, чтобы идти на речку.
Мориц нёс шезлонг так легко, словно это было пёрышко. Сёстры шли сзади и любовались его атлетической фигурой. Анхен предпочла медленно идти с тётей Эммой и слушать её бесконечные воспоминания о молодости, чем наблюдать за тем, как Мориц, словно Ахилес перед Троей, выпендривается перед Ирмой и Констанц.
Компания решила пробыть на реке до обеда. Мориц несколько раз переплыл реку и загорал на песке в центре пляжа, надвинув шляпу на глаза. Девушки расположились загорать поближе к тёте. Тётя Эмма, не умолкая, рассказывала им о таком же упоительном августовском лете, когда ей было столько же, или может быть немного меньше лет «чем вам, мои дорогие»: Помню, как на наш пляж, однажды пришли купаться дачники, и среди них пришёл морской капитан, молодой, статный, ну вылитый Мориц. Он сразу же обратил внимание на мою шляпку, как это он сказал, (а он, конечно же, сказал комплимент, я не сомневаюсь в этом), «Ваша шляпка, мэдхен, будет моим маяком! Если я заплыву слишком далеко от берега, то ориентируясь на вашу шляпку, я всегда найду дорогу домой!». Да, так, именно так он и сказал, и прыгнул в воду
Вечером все собрались на ужин. И сразу после ужина братья пошли проводить тётушку на поезд. Когда они вернулись со станции, все уже спали. Альберт и Франц ушли в дом сразу, а Генрих присел на ступеньках крыльца, полюбоваться ночным небом. Он думал о том, что весь этот год ни разу не видел звёздное небо над своей головой. Всё время он был чем-то занят и его глаза смотрели куда угодно, но только не на небо. Он был рад, что остановился и наконец-то посмотрел вверх. Генрих смотрел и смотрел, словно впитывал в себя мерцающий свет. И даже увидел, как упало несколько звёздочек, словно кто-то чиркнул спичкой по вечному пространству. Подул ночной ветерок, Генриху стало зябко, и он ушёл спать.
Братья упорно продолжали избегать общения с альпинистом, ссылаясь на то, что мотоциклы якобы надо починить к возвращению отца. Сёстрам пришлось развлекать гостя на своё усмотрение. Они провели ему экскурсию по ферме, сходили с ним в лес и вместе покатались в поле на лошадях. Каждое утро они сопровождали его на реку, но быстро искупавшись, возвращались домой, чтобы готовить еду на обед и ужин. А когда альпинист собрался уезжать, Ирма и Констанц пошли провожать его на поезд. Мориц пожал руку Констанц и поцеловал руку Ирме: Вы были так добры ко мне, Ирма, сказал он, Спасибо Вам! с этими словами он вошёл в вагон и поезд поехал.
«Вы были так доблы ко мне Илма», передразнила гостя Констанц и схватила руку сестры, чтобы поцеловать, но Ирма отдёрнула руку и сказала ей: Фи, что за глупости!
Вернувшись, они обнаружили братьев и Анхен в гостиной. На столе было разложено Лото. Девушки кивнули игрокам и прошли мимо них в свои комнаты. Но перед тем, как закрыть свою дверь, Ирма услышала ясный и чёткий шёпот Генриха: Вы были так добры ко мне Ирма
И братья расхохотались. Ирма громко хлопнула дверью и села на кровать. По её щекам текли слёзы.
Август закончился как-то скомкано из-за приезда альпиниста. Сёстры были обижены на братьев за то, что им пришлось одним нянчиться с гостем. И, чтобы хоть как-то возместить себе моральный ущерб, они заставили братьев покатать их на мотоциклах, прямо в день отъезда. Те долго отнекивались, но, в конце концов, покатали. Ирма села на мотоцикл вместе с Генрихом, а Констанц с Францем, и они проехались с ветерком по всей деревне. Ирма держалась за талию Генриха, как когда-то давно держалась за Макса.