Унижается она, упоминая эту дикость, спокойно отвечаю я. Тебе бы, Золото, меньше книжки о любви читать, они запрещены Сводом Правил, и меньше по элективам ходить к преподавателям-чудакам, их в программе Академии нет.
Золото, иди в дом, повторяет мать. Кара, иди по своим делам.
Золото, Золотце, Золотая. Всегда на первом месте для родителей. Должно быть, они вовремя поняли, что я не лучший экземпляр, и, пока возраст для деторождения не истёк, решили завести ребёнка получше.
Сестра и мать теряются за дверью. Как опрометчиво было сказать «иди по своим делам», ведь ей известно я никогда не хожу по мостам. Вне зависимости от обстоятельств. Даже если требуется пересечь крохотную дистанцию между ближайшими частями города, я никогда не хожу по мостам, я вызову водителя.
В воздухе машины переходят с одной воздушной полосы на другую, и я наблюдаю за ними переплетаются словно ветви диких и невиданных ранее растений, путают в своих искусно-мудрёных цветах. Оглядываюсь на сад: каждый раз, смотря на него, мечтаю вырубить всё до последнего оставшегося сухой колючкой куста. Ничего живого не должно присутствовать в этом доме, на этой улице, в этом городе ничего живого, как и в душах каждого пребывающего в Новом Мире.
А вот и мой водитель. Серебристое авто со знакомым номером приближается к улице Голдман и спускается к парковочному месту, у которого я стою.
За рулём молодой парень.
Доброго дня, мисс Голдман, садитесь.
Он открывает дверь та плывёт в сторону и указывает на диван. Я всегда сижу на этом диване, всегда смотрю на салон чёрного цвета, всегда бросаю рюкзак к ногам на крохотный коврик. Но я никогда не видела этого человека за рулём (несмотря на то что половина лица водителя сокрыта дыхательной маской).
Вы не мой водитель, перечу я.
Машина ваша, мисс Голдман, говорит юноша. А водителя я подменяю, у него по личным обстоятельствам эта неделя взята в перерыв.
Уточняю осторожно:
Получается, всю неделю я должна ездить с вами?
Получается так, мисс Голдман. Кивает. Если желаете, уточните у вашего отца (это он подал жалобу на водителя, который не забрал вас из Академии), либо же не будем терять времени: поедем на Золотое Кольцо.
О, значит, ему известно, что я направляюсь на встречу к Ирис. Какой из этого вывод? Он в действительности беседовал с отцом предупреждать о смене водителя нет смысла.
Не будем терять времени, соглашаюсь и сажусь в автомобиль.
Меня встречает мягкий диван с жёсткой обивкой, а водитель прозорливо смотрит в сенсорный экран, помогающий с управлением, и жмёт отмечаю перчатки (в самом деле холодно?) определённую комбинацию, после чего мы поднимаемся в воздух. Прекрасные геометрически выстроенные дома сменяют друг друга, пешеходные тропы остаются под пятами люди там снуют подобно муравьям.
Вам комфортно, мисс Голдман? Может, отрегулировать температуру? спрашивает водитель.
Вспоминаю о нём, смотрю. Юноша смотрит в ответ. Янтарными глазами, разве такое бывает? Они приветствуют меня, задорят, злят, пугают. Чистый янтарь с желтизной, видимый мной лишь однажды. Кажетсякажется, встреваю в смоле глаз: лапки маленького насекомого вязнут, обречённые быть обнаруженными через миллионы лет красивейшим инклюзом. Отбрасываю (пытаюсь!) тревожные мысли и говорю:
Всё устраивает.
Обмениваемся спокойными взглядами (не более того), однако где-то в области груди я хороню необъяснимую тревогу.
Может, спросить его имя?
На кой тебе сдалось имя, Карамель? Машина занесена в базу данных на этой машине ты катаешься изо дня в день, из года в год; хочешь провести расследование позвони в обслуживающую Голдман компанию авто. Опять же как к подобному отнесётся отец? А сама компания? Чрезмерное любопытство наказуемо; не следует подавать признаки жизни и шевелиться, пока тебя не пошевелят сами и не спросят мнения. Не следует демонстрировать озабоченность. Моё волнение напускное, самовыдуманное. Всё в порядке. Всё идёт своим чередом, по заведённой траектории, по обозначенной схеме. Всё правильно.
Уже почти, кивает водитель. Почти
Если собираетесь работать с Голдман, читайте внимательно рекомендации, бросаю наперерез. Я не терплю болтовни с обслуживающим персоналом: доставьте меня из одной точки города в другую в полнейшей тишине, без комментариев и разговоров, не терплю пустых бесед.
Янтарные глаза врезаются в меня через зеркало дальнего вида. Обладатель их молчитсхватывает на лету, молодец.
Да, вот так меня устраивает, соглашаюсь я и вновь смотрю в окно.
Несёмся быстро: едва успеваю различить подобие куполов, обыкновенно подглядывающих меж высотными зданиями промышленного района. Раньше люди посещали то место, чтобы исповедаться, а потом поняли Бог не спасёт их, ибо Бог обратился в нас. Мы боги. Мы Создатели. Обращаться стоит к Зданию Комитета Управляющих.
А мы не позволим всякому сброду стоять наравне с нами.
От куполов остались последователи неофициальная организация «Гимн зашитых ртов», которую мать хлёстко называла «сектантскими плясками», «опорожнением религиозных дум» и «эхом фанатиков». Лично я считаю возведение подобия церкви в только развивающемся граде будущего недочётом наших праотцов, потому что в мире, где всё опирается на науку, нет места религии. А что касается Гимна зашитых ртовникогда не видела их вживую, лишь слышала беседы о них. Эти несчастные ошивались подобно бродягам на лестницах или нижних этажах Золотого Кольца. У них не было статуса, имени, должности, не было работ и детей, не было счетов в банке, не было запаянных в кожу чипов, не было права на образование, медицину, безопасность, передвижение. Будь наше государство более сурово в отношении этих вопиюще-отвратительных лиц, истребили бы неугодных подобно тараканам. Я предприму всё для этого. Не желаю знать, что некто незаслуженно отхватывает мою часть кислорода, ступает по городу за мои налоги. Они недостойны зваться членами общества, недостойны относиться к нам Создателям.
Бегло бросаю взгляд на водителя. В отличие от Ромео этого юношу не заботит укладка: короткие каштановые волосы нещадно растрёпаны. Через уголок защитной маски проглядывает щетина. Как дико! Следует сделать выговор его начальству
Мы замираем на посадочном месте у Золотого Кольца. Говорю:
Возвращайтесь через несколько часов.
Да, мисс Голдман.
Я приехала раньше Ирис (из-за того, что не стала переодевать форму), просто ужас. Колючий силуэт подруги не рассекает по платформе и не окидывает прохожих сравнительным взглядом, не заискивает меня на парковке. Это совершенно неправильно.
Кажется, я сама себе надышала спиртным в маскуИнтересно, от выдыхаемого алкоголя можно опьянеть ещё больше? А потерять сознание? А сойти с ума?
Едва не сталкиваюсь с незнакомцем. Запинаюсь и ускоряюсь, а человек, бредущий навстречу, притормаживает и сквозь маску бросает:
Аккуратней, девочка. В Академии учат всему, но только не важному? Не знаешь, как ходить и не спотыкаться?
Извините? отвечаю я и задираю голову, чтобы посмотреть в лицо незнакомца. Мой шкаф ниже, чем этот человек. И уже, наверное.
Извинения приняты, отвечает шкаф. Смотри под ноги, девочка, не хотелось бы притопнуть тебя.
Да как ты смеешь!
Унизил из-за роста и формы. Потрясающе.
Мы расходимся. А я думаю над сказанным. «В Академии учат всему, но только не важному». Мне казалось, последняя реформа в Палате Образования принесла именно то, что так долго требовалось в системе обучения. Нам давали поистине актуальные знания в узких областях. При этом не учили жить в Новом Мире. Давали правила к нему, инструкции, иначе Свод. Но всё такое общее, избитое, формальное. Сколько нарушений я совершила с начала этой недели? А ведь только вторник