Чуть помолчали, каждый о своём.
Каждый цедил свою жидкость: гость кофе с удовольствием, идущий на поправку кэп какую-то микстуру кривясь.
Ещё капитан вчера маялся в медицинском блоке, пичканный уколами, добегался расхристанный по палубам, достоялся на свежем воздухе с сигаретой, надышался дыханием Арктики. И слёг почти до кризиса с осложнениями.
Главный судовой врач Кацков был категоричен свою добычу не отпускал положенную неделю, насилу разрешив беспокойному пациенту долёживать хворь у себя в каюте.
Судовождение на это время приняли старпом и вахтенный помощник капитана, но по «Ямалу» главенствовал фактически начальник безопасности, вот так периодически заглядывая к кэпу с докладами.
Ты говоришь «упрямый коммунист», отставил чашку Чертов, вот попали бы к Николаше на блины не мы на «Ямале», а «Ленин» из семидесятых я про ледокол. Вот тогда бы точно завертелось в духе «Аэлиты» с революцией на Марсе, и «пламенные сердца» для начала белую Арктику окрасили бы на картах в красный цвет, а потом
Ничего бы у них не получилось, покачал головой Шпаковский, особенно если бы нахрапом попёрли. Расстреляли бы их занюханным крейсерком или легли бы под пулями гвардии, да под казачьими шашками. В лучшем случае в Америку сбёгли. Интересно, а при каких обстоятельствах мы бы?..
Что? В Америку?
Ну да.
Прижми нас Романовы, что хуже некуда, так и капитан пожал плечами, мало ли как оно повернулось бы. Разговорчики поначалу по экипажу разные ходили. И это я считаю правильным просматривать и просчитывать равные варианты, и
И выбирать неизбежный, недобро приложил Шпаковский.
Вот уж действительно.
Оба вдруг покосились на стенограмму переговоров с Гладковым.
* * *
Как оно бывает порой по мыслям и планам заурядное мероприятие вдруг непредвиденно превращается в целую эпопею, со всем букетом трудностей и их почти геройским преодолением.
Ледяной массив в море Лаптевых имел постоянный дрейф, и в отсутствие спутниковой навигации штурман вспомнил все старые приёмы, применяя весь свой полярный опыт, все знания, чтобы как можно точнее вывести судно к искомому месту. Целью была невероятная находка четырёхмоторный самолёт ДБ-А, потерянный в 1937 году и обнаруженный здесь, в непонятно каком «девятьсот четвёртом».
Ветер уж какие сутки дул беспрестанно до двадцати метров в секунду с порывами. Температура выше к широтам опустилась ниже пятнадцати градусов. И сыпало. Когда мелко, когда жирными «белыми мухами», когда колючими снежными зарядами.
Палубы заваливало снегом, обледеневая, образуя пушистую бахрому на леерах и оконечностях.
Организовывали повахтенные команды, соскребая с антенн наледь, счищая сугробы за борт.
Вообще после Анжу шли тяжко[16]. Делая порой не более шести-десяти навигационных миль за вахту, выискивая слабины во льдах, следуя торными разломами. Что, надо сказать, частенько уводило с курсовой линии.
И ломились напрямую в этих случаях настойчивый нос ледокола будто выстреленным треском раскалывал засыпанный снегом панцирь, образовывая убегающую вперёд изломанную в кристалле трещину-молнию. А продирающийся сквозь льды корпус судна сопровождала постоянная, вечно переменная дрожь.
«Ямаловцы» занимались рутинной работой, несли вахты ледолом для них не в диковинку. А вот важный пассажир, до недавнего наместник на Дальнем Востоке, с нескрываемым интересом, почти завороженно глядел, как толстый двух-трёхметровый пак проминался форштевнем, крупными обломками становясь на ребро, как бесстрастная природа Арктики уступала, пропуская в свои владения мощное творение рук человеческих. Иногда в торосовых развалах в изумрудных изломах льда попадался слоистый индиговый рисунок, что говорило о многолетней спрессованности и долгом блуждании некогда крупного айсберга.
Видите вот там, показывал сопровождавший адмирала помощник капитана, в полукилометре левее курса
Его высокопревосходительство смотрел в указанном направлении туда, где виднелась горбатящаяся груда льда высотой и размерами куда больше заурядных торосов, а опытный полярник продолжал пояснять:
обратите внимание на скруглённые, оплывшие на солнце и ветру грани. Судя по положению и виду, это старый, вмёрзший в массив айсберг. Размер его киля подводной части может ещё более источиться подводными течениями и быть уже на пороге к перевороту. Особенно если мы пройдём в опасной близости, всколыхнув неустойчивую систему.
Сам наместник приоделся в более тёплые практичные вещи, выданные боцманом, став почти неотличимым от «местных» таких же порой бородатых, в долгой полярке не тратящихся на бритвенные принадлежности. Единственное, что выдавало его высокопревосходительство степенная осанка, властный взгляд. А уж как заговорит
Из всех гостей-аборигенов, тем более высокопоставленных, адмирал Алексеев оказался самым старательным и вникающим во всякие мелочи, включая естествознательные. Возможно, в силу того, что у него для этого было вдосталь времени. Помимо работы с документами в судовой библиотеке и даже тыча пальцем в компьютер, он с удовольствием уделял внимание досуговым, бытовым аспектам. Например, регулярно посещая кинозал, где собирались на коллективный (по интересам) просмотр подвахтенные.
Исторические, делился с капитаном начальник безопасности ледокола, в смысле те, которые и для него исторические, смотрит с понятным интересом. Художественные фильмы о нынешнем времени (о дореволюционной эпохе) только головой качает, естественно, находя грубые нестыковки. За всякими «терминаторами», прочей зрелищной фантастикой и триллерами, видимо, просто не поспевает переварить и перевести в голове термины. Старые советские киноленты, те, что из самых удачных и вечных для определенного поколения, воспринимает неожиданно живо, наверное, оттого, что они на простом разговорном русском. Но недоумевает. Как мне сказал, «совсем путаю нравы где дворянин, где разночинец!». В общем, не понимает людей другой формации, выискивая сословность. А больше всего ему доходит западный кинематограф, чаще голливудский, в котором происходят события до середины двадцатого века. Дескать, иностранцы, демократии-республики что с них возьмешь. Я это к чему
К чему?
А к тому, что изначально нами была выбрана правильная стратегия подданства мы американцы! Разделённые по профессиональным должностям, но без грузил кастовости. Так мы более понятны «их высокопревосходительствам». Да и чинам пожиже.
А кстати, что остальные гости-пассажиры? Из охраны наместника, свиты
Я бы сказал обречены. Обречены поселиться в закрытой базе-поселении без права выхода в большой мир, будучи повязанными большой тайной. Не знаю, как каперанг и гвардейский полковник всё-таки офицеры какие там к ним секретная служба применит допуски. А нижним чинам теперь, скорей всего, куковать на северах. Пока не «распогодится» всё тайное и сверхсокрытое.
* * *
К утру, словно наконец исчерпав запас, снег прекратился. Солнце в морозном мареве приподнималось над горизонтом робко, но как всегда величественно, представив почти жизнерадостную, но неизменно пустынную картину белое от края до края поле, бугрящееся то тут, то там наростами-торосами и прочими неоднородностями.
«Ямал» катил на четырёх узлах, нащупав очередной торный путь всего лишь полутораметровый лёд, с непринуждённой мягкостью его сминая.
Шпаковский, застегнувшись под самый подбородок и натянув поплотнее шапку, вышел на верхнюю палубу, куда высыпали десяток человек на очередную плановую расчистку снега. Заметив там же в стороне высокую фигуру наместника, коротко поприветствовал, закурил, пустив дымно-парное облако: