Беги, наверх, Астра. Уже поздно, тебе пора спать.
Астра несколько секунд продолжала бегать по гостиной, нюхая носом воздух, а потом убежала наверх. Я не мог скрыть неприятного изумления, оно читалось на моем лице. Безусловно, я предполагал, что семья Паулины со странностями, но чтобы до такой степени Паулина опустила глаза, и лицо ее вдруг помрачнело.
Зря я привела тебя к нам Знала же, что они тебя напугают, вздохнула девушка, взяла меня за руку и резко потянула за собой, в сторону двери, пойдем, я провожу тебя до калитки. Пока маменька нас не услышала, лучше тебе уйти.
Я не знал, как поступить то ли и вправду уйти, то ли остаться. И тут из темных глубин старого дома до нас донесся протяжный зов.
Паулина, доченька, это ты?
Голос, судя по всему принадлежал древней старухе, таким он был низким и скрипучим. У меня от волнения вспотели ладони, а Паулина встрепенулась и крикнула в ответ:
Да, маменька. Бегу!
Она укоризненно посмотрела на меня, а потом, придерживая подол длинного платья, легкими прыжками поднялась по лестнице и скрылась в темном коридоре. Спустя пару минут, она снова показалась у лестницы, ведя под руку старуху
У меня сердце забилось в груди так сильно, что, казалось, сейчас выпрыгнет из горла. Передо мной стоял мертвец именно так я вначале подумал. Морщинистая кожа с зеленоватым отливом, синяки и гнойные струпья на лице и на теле, гнилые зубы, лохматые волосы и бесцветные глаза такой была мать Паулины.
Они медленно спускались по лестнице, подолы длинных платьев стелились за ними черными шлейфами, и с каждым шагом, который приближал их ко мне, мои внутренности сжимались все сильнее и сильнее. В конце концов, мне стало казаться, что меня скрутили и завязали в один тугой узел. Я не мог ни вздохнуть, ни пошевелиться.
Паулина остановилась в нескольких шагах от меня, и тогда старуха вытянула шею и приблизила ко мне свое отвратительное лицо. От нее дурно пахло, я непроизвольно отступил назад.
Ну наконец-то ты привела его ко мне произнесла старуха и протянула ко мне свои дрожащие, костлявые руки
Часть II
Это было жутко
С самого детства, пожалуй, я не испытывал такого безграничного ужаса. Старуха вцепилась кривыми, изогнутыми пальцами мне в плечи, а потом уставилась бесцветными, запавшим глазами мне в лицо.
Это и есть твой жених? спросила она, буравя меня пристальным взглядом.
Да, маменька, это он, Вадим, ответила Паулина.
Мне было страшно и в то же время противно, хотелось сбросить с себя мерзкие руки и отбежать подальше от нее, но я стоял неподвижно, ощущая на себе пристальный взгляд Паулины. На что человек способен ради любви? На все, что угодно!
От старухи исходил удушающий, гнилостный запах, это был запах старости, гнили и тлена. Я не мог поверить в то, что это была мать Паулины. Как это возможно? Это же не человек, это зомби, я смотрел много фильмов про них Может быть, она больна? Может быть, ее сестры тоже больны? Почему Паулина не предупредила меня?
В моей голове было множество вопросов. Внезапно я почувствовал боль и жжение в груди снова напомнила о себе родинка. Как же не вовремя! Я сморщился, и тут вдруг старуха то ли случайно, то ли нарочно приложила ладонь к моей груди, но сразу же отдернула ее, пошатнувшись.
Что с тобой, маменька? с тревогой в голосе спросила Паулина, придерживая старуху за локоть.
Это он. Это точно он, прохрипела старуха, и рот ее растянулся в безобразной улыбке, обнажив гнилые зубы, молодец, Паулинка.
Я не понимающе смотрел то на Паулину, то на ее мать, и не мог понять, что здесь происходит? Кто они эти странные женщины в черных платьях?
Я парень вашей дочери, наконец, сказал я, и голос мой прозвучал глухо и неуверенно, я люблю Паулину всем сердцем и хочу попросить разрешения жить с ней.
Старуха затихла, какое-то время смотрела подслеповатыми глазами куда-то мимо меня, а потом засмеялась, и смех ее вскоре превратился в лающий кашель. Прокашлявшись, она взглянула на меня и сказала:
Дочку, значит, хочешь у меня забрать?
Я кивнул головой, не понимая, что такого смешного было в моих словах.
Мои намерения самые серьезные, можете в этом не сомневаться, громко сказал я.
Старуха внимательно смотрела на меня, я не мог понять, о чем она думает, но мне казалось, что она настроена крайне недоброжелательно по отношению ко мне.
Это хорошо, что твои намерения серьезны. Но просто так я тебе свою любимую дочку не отдам, наконец, ответила она.
Я смотрел на Паулину, губы ее затряслись от волнения, такой растерянной и печальной я ее никогда раньше не видел.
Но, маменька, ты же мне обещала тихо прошептала она, обращаясь к старухе.
Старуха метнула в сторону дочери гневный взгляд, и Паулина замолчала, опустила глаза в пол.
"Видимо, она очень сильно боится матери," подумал я.
Бывают такие деспотичные родители, которые пытаются до самой смерти держать детей в подчинении. Внешне они могут выглядеть гораздо привлекательнее, чем эта мерзкая старуха, но внутри мало чем от нее отличаются
Старуха между тем снова положила мне на плечо свою ладонь, и от ее прикосновения по моему телу пробежала волна холода:
Принесешь мне Ведьмин Цвет, тогда и заберешь Паулинку. А если не принесешь, то можешь забыть о ней навсегда.
Голова моя готова была взорваться от переизбытка эмоций. Мне показалось, что, переступив порог этого мрачного особняка, я в одну секунду из своей привычной, спокойной и размеренной жизни попал в какую-то жуткую сказку.
Что еще за Ведьмин цвет? в сердцах спросил я.
Старуха медленно развернулась и метнула в мою сторону гневный взгляд. Паулина с мольбой посмотрела на меня, словно просила не спорить, и я замолчал, сжав от злости кулаки.
Цветок, горящий огнем. Не притворяйся, что не знаешь о нем, неохотно проворчала старуха.
Горящий цветок? еще более удивленно воскликнул я.
Теперь я был уверен, что мать Паулины сумасшедшая, больная женщина. О каком цветке она говорит? Я схватился обеими руками за голову и повернулся к Паулине.
Что все это значит? с мольбой в голосе обратился я к девушке, но она смотрела на меня грустным взглядом и молчала.
Даю тебе ровно неделю, рявкнула старуха и, шелестя подолом длинного черного платья, пошла прочь, уводя за собой Паулину.
В голову мне вдруг пришла смелая мысль. Нужно просто схватить любимую и бежать вместе с ней прочь из этого сумасшедшего дома. По ее глазам я видел, что она живет здесь подневольно, что жизнь ее рядом с сумасшедшей матерью и не менее сумасшедшими сестрами похожа на ад. Я освобожу ее, избавлю от этого рабства.
Я подбежал к Паулине, высвободил ее руку из крепкой ладони старухи и, не давая ей опомниться, потянул за собой к двери.
Что ты делаешь? закричала испуганная девушка.
Доверься мне, я хочу тебя спасти, ответил я.
Подойдя к входной двери, я распахнул ее, но внезапно стены старого особняка затряслись, задрожали, пол стал ходить ходуном, а с потолка посыпалась штукатурка, падая нам на головы россыпью камней. Я ухватился за дверной косяк, пытаясь удержать равновесие и не упасть.
Обернувшись, я увидел, что старуха с красным от ярости лицом, воспарила вверх. Зрелище было нереальным, фантастическим и страшным как будто тело ее подвесили веревками к самому потолку. Черные одежды развевались в разные стороны так, что казалось она заполняла собой все пространство гостиной. От резкого порыва ветра свечи вокруг погасли, и дом погрузился в темноту.
Старуха завыла, и этот протяжный звук был таким оглушающим, что я зажал ладонями уши. Но увы, выпустив при этом руку Паулины, я теперь безуспешно пытался найти ее рядом с собой в темноте.