Он замолк, не договорив: взгляд его упал за мое плечо, туда, где стояли Кира и Мбали. Мбали сняла вуаль и спросила:
А что насчет того, что ты должен мне?
Решимость на лице Таддаса пошатнулась, как соляной столб в воде.
Что насчет твоих братьев и сестер, которые и так достаточно настрадались? спросила Мбали, протянув руку через решетку, чтобы погладить его обожженное солнцем лицо.
На мгновение я почувствовала, как они пытаются говорить без слов глаза их наполнились безмолвной тоской. Но энергия не потрескивала в воздухе, и искры Луча не вспыхнули в пространстве между ними.
«Бедолаги, сказала Кира через Луч. У них больше нет ментальной связи. Видимо, их Луч исчез, когда умер предыдущий Лучезарный. Я понимаю, почему так, но это несправедливо».
Это уж точно. Слишком быстро прошлые Помазанники лишались своей силы. После смерти императора Олугбаде аритский закон предписывал навсегда изгнать его советников из Ан-Илайобы, чтобы передача власти нам новым Помазанникам прошла как можно более гладко. Сейчас советники Олугбаде жили в небольшом храме прямо за воротами столицы Олуона. С помощью серии взяток и маскировки нам с Кирой удалось провести Мбали обратно во дворец, зная, что она наша единственная надежда убедить Таддаса бежать.
«Таддас и Мбали все еще могут быть вместе, возразила я Кире, пытаясь поверить в это сама. Им не нужен Луч, чтобы выжить».
Но, говоря по правде, я не могла представить жизнь без Луча. Я подумала о наших ночах с Санджитом после возвращения в Ан-Илайобу: мы лежали, тесно переплетаясь конечностями, и мысленно обменивались всякой милой чепухой через Луч, пока один из нас не засыпал. Я буду любить его и без Луча, конечно. Но стоило мне представить, что наша ментальная связь исчезнет, а между сознаниями навсегда возникнет непроницаемая стена Я поежилась.
Таддас плакал, уткнувшись Мбали в ладонь.
Я должен остаться, прошептал он. Ты знаешь, зачем мы жили. Чтобы построить империю. Чтобы сотворить порядок из хаоса, мир, где правила имеют значение. Не смей думать, будто я обезумел
Я думаю, сказала Мбали горько, что ты тот самый дурак, в которого я когда-то влюбилась. Тот самый дурак, который верил, что правила и законы могут спасти человечество.
Они взялись за руки через решетку. Я вдруг с досадой осознала: на их лицах написано смирение. Они собирались сдаться.
Они прощались.
Законы это еще не все! выпалила я, по-детски топнув ногой. Не они держат нашу империю на плаву. Порядка недостаточно.
Таддас удивленно повернулся ко мне, подняв бровь:
Будучи новой Верховной Судьей Аритсара, с твоей стороны весьма неразумно говорить подобные слова, заметил он сухо. Ты все еще отвечаешь за судебные дела, знаешь ли, даже в качестве императрицы-Искупительницы.
Но я едва его слышала. В ушах звенел голос, звучавший тогда в святилище на горе Сагимсан. Я никому не рассказывала о том, что случилось в тот день: дух говорил со мной на склоне горы, убедив меня вскочить на спину Хьюну и помчаться навстречу тому, что, как я думала, наверняка приведет к моей смерти. Я сама едва это понимала. Даже сейчас мне стало не по себе, когда я произнесла те самые слова, благодаря которым я прошла через двадцать шесть камней переноса:
«Не спрашивай, как много людей ты можешь спасти. Спроси: в каком мире будут жить спасенные?» Какой мир стоит того, чтобы выжить в нем? Я кивнула на сцепленные руки Таддаса и Мбали. Что ж а вдруг это оно, Ваши Святейшества? Вдруг это стоит того?
Таддас вгляделся Мбали в лицо, жадно впитывая ее черты. Его самоубийственная решимость пошла трещинами.
Таддас из Мью, сказала я торжественно. Я приказываю тебе сбежать из этой башни.
Он удивленно моргнул.
Повинуйтесь своей императрице, Ваше Святейшество. В конце концов, я наклонила голову, улыбнувшись, вы же не хотите нарушить закон, правда?
Глава 2
Кажется, впервые за прошедшие недели Таддас из Мью рассмеялся. Это был отчаянный, скрипучий звук, который быстро перешел в кашель.
Отойдите, произнес он наконец.
Железный замок на решетке начал дымиться и плавиться, затем дверь открылась. Таддас прижал Мбали к груди, и она тут же начала покрывать его лицо поцелуями.
Прости меня, пробормотал он куда-то ей в шею. Я был дураком. Мне так жаль, я
Мы с Кирой неловко уставились себе под ноги. Через несколько мгновений бывшие Помазанники, похоже, вспомнили, что они здесь не одни. Таддас взглянул на меня поверх плеча Мбали.
Ну, госпожа Неисправимая? Что дальше?
Переоденьтесь в это, сказала я, доставая форму Имперской Гвардии и пылевую маску из свертка на спине. Потом нам придется разделиться. Группы по двое не так подозрительны.
Пока Таддас переодевался, я прислушивалась к шуму внизу башни. Мое сердце забилось чаще, когда я услышала скрип колес повозки, приглушенный «бум» у подножия лестницы и чьи-то поспешно удаляющиеся шаги.
Это был наш сигнал, сказала я. Санджит договорился, чтобы один из его воинов оставил подставное тело. Кира, Ваше Святейшество Мбали, вы можете оттащить труп на лестничную площадку? Они кивнули. Хорошо. Поднимите его по лестнице, оденьте в одежду Таддаса и подожгите тело с помощью факелов, чтобы это выглядело как месть за императора. Потом уходите как можно быстрее. К тому моменту мы с Таддасом должны дойти до ворот дворца.
Кира поморщилась:
А если вас остановят?
Мы уходим из дворца, а не входим в него. У них нет причин всерьез нас обыскивать.
И все же, Кира показала на зловещие амулеты и флаконы со святой водой, висящие у меня на поясе, пусть стражники увидят это. И метки на твоих рукавах. Плохая примета касаться биринсинку, которая только что провела предсмертные ритуалы. По крайней мере, люди так считают. Она напряженно улыбнулась. Будем надеяться, что стража на воротах суеверна.
Таддас в последний раз поцеловал Мбали в ее полные губы и просиял, когда она прошептала:
«Мир, стоящий того, чтобы выжить».
Он взглянул ей в лицо.
Мы почти в нем, сказал он.
Затем бывший наставник взял мою увенчанную кольцами руку, и мы побежали вниз по лестнице.
Ан-Илайоба просыпалась. В коридорах стало опасно много народа. Придворные бросали любопытные взгляды на гвардейца в маске и покрытую вуалью биринсинку, спешащих по каким-то своим делам. Мое сердце стучало как бешеное.
Мы пройдем через спальное крыло и срежем к задним воротам, сказала я Таддасу, опуская голову. Там меньше свидетелей.
Мои предположения были верны: мало кто в это время обитал в спальном крыле, и нам удалось пробежать его, не привлекая внимания. Еще несколько коридоров, и мы будем снаружи. Тогда Таддас пройдет через ворота, и у меня на совести будет одним ужасом, одной смертью меньше.
Почти дошли, выдохнула я.
Мы завернули за угол. В центре коридора стоял ребенок и я вдруг охнула от боли. Узоры Искупителей на руках обожгли меня, вспыхнув ярко-синим цветом.
Приветствую, Ваши Святейшества, произнес мальчик монотонно.
На первый взгляд я бы сказала, что ребенок призрак. Но он был из плоти и крови, не дух, и твердо стоял на земле. На вид ему было десять или одиннадцать лет, у него были прямые волосы и бледная кожа, как у Таддаса. Меня удивил его сильный мьюйский акцент: холодное зеленое королевство Мью находилось в тысячах миль к северу от Олуона, но большинство королевств искореняли свои региональные диалекты, предпочтя им язык империи, чтобы не звучать как деревенские провинциалы. Этот мальчик звучал так, как будто он никогда в жизни не видел имперский город. Но, что еще более удивительно его тело покрывали отметины Искупителей. В отличие от моих, его узоры были фиолетовыми знак Искупителя, который уже исполнил свой долг в Подземном мире.