Людмила с трудом переступила порог окровавленными босыми ногами.
Взять её! Забрать ребёнка! задребезжал отец Никифор, не переставая накладывать на себя крестное знамение.
Молодчики неуверенно стали приближаться к Людмиле. Она было бросилась в направлении выхода со двора, но была сбита с ног одним из них. Упав, она прикрыла собой ребёнка, который заплакал и человеческим голосом, и поросячьим. Хлопчики испуганно отпрянули. Ошалевший муж затеребил суетливо края рукава, не переставая креститься.
Боже, упаси! Что творится -то! Заберите дитя! истерично орал он на холопов.
Сам иди! Там Сатана! наотрез отказались они, пятясь назад.
Заколите её вилами! Неси солому, сожжём эту тварь! Брызгал пеной отец Никифор, увидев, что супруга поднялась. Он сам бросился к ней, ударом ноги сбил её опять на землю и принялся избивать, пока Людмила не разжала руки и ребёнок не оказалось в его толстых пальцах.
Не тронь! Оставь дитя, изверг! через боль с трудом произнесла Людмила, пытаясь схватить за ноги мужа.
Что это? изумленный отец Никифор открыл лицо новорожденного, а увидев, что у поросячьего вида тела конечности человеческие, он брезгливо отбросил его к лестнице у входа в саму церковь.
Неси больше соломы! не переставая кричал отец Никифор. Сожжём плод Сатаны! А сам наотмашь вбивал твёрдые носки сапог в обессиленное тело жены.
Тварь, с кем нагуляла? Ты мне не давала дотрагиваться до себя, когда с Дьяволом мне изменяла!
Я тебя никогда не любила! Ты меня силой в жены взял, она пыталась дотронуться до подола рясы мужа. Это мой ребёнок! Не бери грех на душу! Отпусти меня в лес, я исчезну! отчаянно молила Людмила.
Сдохни, падла, сдохни! обида на безответную любовь, ревность затмила разум священнослужителя.
Холопы натащили в центр двора горку соломы.
Неси факел! злость скрипела на зубах отца Никифора. Он стряхнул ногой пытающуюся зацепиться Людмилу, выхватил вилы из рук холопа.
Ярко загорелась свежая солома, языки пламени зловеще запрыгали, как черти у котла.
Пощади, батюшка! Пощади! умоляла Людмила, валяясь в ногах Никифора, который брезгливо поднял свёрток у лестницы. Дитя тихо плакало, приближаясь к огню, жар бил в лицо.
Милый! Людмила встала на колени, поднимая руки к небу. Помоги, милый! Не оставь меня! что есть силы, закричала она так, что эхо разнеслось далеко по округе.
Милый? Теперь милый? злорадствуя, отец Никифор бросил ребёнка в центр костра, отчего мелкие искры сгоревшей соломы, хлопнув, высоко поднялись в ночное небо, чёрная гарь потянулась следом.
А! А! А! отчаянный голос Людмилы, бросившейся в костёр, заставил развернуться отца Никифора, который с размаху встретил её вилами, проколов насквозь худенькое тело жены.
Куда ты, змеюка! прижал он её черенком, потом испуганно оглянулся по сторонам и стал неистово раз за разом втыкать острие вил в грудь супруги, которая откуда ещё находила силы и пыталась встать. Хрипя через губы, выплёвывая кровь, произнесла она последние слова:
Ну, где же ты, любимый?
Как только Людмила произнесла последний звук, небо почернело, будто кто-то резко спрятал луну. Воздушный поток плотной волной ударил по двору, потушив последний источник света костёр. Купол церкви накренило. Зловещая тишина окутала пространство, замолчали собаки и птицы. Метеоритом цвета раскалённого металла с красноватым оттенком с неба появилось у тела Людмилы свечение, медленно трансформировавшееся в ангела с крыльями, склонившись над убитой. Он тяжело дышал. Нет, это был не ангел! Крылья как у огромной летучей мыши с когтями на конечностях, красный телом. Это был сам Дьявол. Это был Сатана! В его грозном профиле, просматривались черты лица того самого красивого мужчины, с которым её не однократно видели.
Людмила, любовь моя! Кто с тобой так поступил? тихо свистел он через острые зубы. Но она молчала, ответить не могла. Она уже испустила дух. Поняв это, Сатана встал в свой гигантский рост, держа на мускулистых руках маленькую девушку, которую любил больше всего, больше самого себя.
Кто о о о о? эхо громом прошило всю округу. Казалось, что деревья остались без листьев.
Ктоооо? взмахнув крыльями, он только заметил испуганных людишек. Отец Никифор в ужасе застыл в паре метров рядом с холопами. Их парализовал страх. Подавленные, они тряслись.
Не убивай! Не губи! завизжал отец Никифор, понимая, что натворил. Я хочу жить! Господи, помоги! заплакал он, словно женщина, тряся подбородком, как свинья.
Сатана свысока взглянул на них горящими глазами, отняв последнюю волю в убийцах. О чём думал он, понять по его взору было невозможно. В огне нет эмоций, есть только жар. Дьявол развернулся и пошёл в церковь, неся возлюбленную на руках. С каждым шагом ему было всё труднее идти и труднее, вход нечистым в церковь запрещён, губителен. Войдя в неё, он вспыхнул, сгорая в пламени, с трудом приблизился к алтарю, обдувая тело своей любимой, чтобы огонь не обхватил её. Положив тело возлюбленной на пол, он склонился над ней, поцеловал, прощаясь, вознеся руки вверх.
Создатель, я вновь ошибся! Я виноват! Прости этого человека! Прими душу дочери своей Людмилы к себе. Я любил её как никого и никогда! он упал на колени, опустил голову. Пламя перестало пожирать его, вмиг загорелись все не догоревшие свечи у алтаря и потухшие лампады.
Сатана в последний раз взглянул на свою любимую, взмахнул крыльями и исчез.
Снова раздался воздушный хлопок, ночь стала видимой, появилась луна. Отец Никифор и холопы ожили, отойдя от оцепенения.
Господь упас! упал на колени перед накренившимся куполом батюшка, бил лбом о землю и рыдал от счастья, непрерывно крестился, есть Господь! Он упас меня!
Встав, он отряхнул подол рясы, глубоко вздохнул, обретя спасение, самодовольно хмыкнул, обернулся к калитке. Со стороны деревни светили факелы, приближаясь. Народ с вилами и косами бежал к церкви, в этот момент купол которой тихо скрипнул и всем весом, камнем рухнул вниз на отца Никифора, насквозь пробил крестом, пригвоздив к земле. Холопы испуганно закричали, видя, как тяжело сопя, умирал хозяин, но бросаться в помощь не стали.
Только один из трёх холопов остался в своём уме, в двадцать пять лет он постарел за часы. Седой, как лунь, заикаясь, он пытался рассказать подробности прибывшим крестьянам.
Людмилу знали с рождения и все любили в деревне. Её нашли внутри церкви у алтаря, лежащую ровно на спине со скрещёнными руками на груди, красивую, с любящей улыбкой на лице.
Как живая! отметили односельчане.
Похоронили её по языческим обычаям. А тушу отца Никифора на следующий день забрали в Рязань священнослужители.
Эту пренеприятную историю не любили вспоминать.
А где же дитя? Ведь даже если бы он сгорел в костре, должны остаться косточки, а их нет! шептались жители деревни.
Не было никакого дитя! говорили другие.
Был ребёнок! Сатана с собой забрал! утверждали третьи.
А церковь более не работала. Восстанавливать жители её не стали, а священнослужители наотрез отказывались ехать, даже по назначению.
Дурная слава с тех времён у этой церки с упавшим куполом. А в народе, как всегда, не переставая, ходили страшные байки.
Эта церковь врата в иной мир! пугали друг друга люди.
Правда ли, что говорят, сейчас не узнать. Одно ясно: любовь часто приносит боль и страдание. И не всегда любовные истории, сказки с хорошим концом.
1
12 ч дня, город Москва. Спортивный комплекс Олимпийский. Чемпионат России по боксу, финал.
Ринг -анонсер, громко, эмоционально представлял бойцов, перечисляя их регалии:
Синий угол: боец в белых перчатках Ярослав Конкин.
Красный угол: боец в синих перчатках Арсений Батурин!